Камиль. Залог (СИ) - Аверина Екатерина "Кара" - Страница 18

— Я понял, — Камиль смеется, но только ртом. В его глазах нет и тени веселья.

Не понимая его реакции, снова прикусываю язык. Говорить о таком противно. Хочется снова пойти в душ и смыть с себя эти слова и слишком реальные ощущения.

—Дальше, — требует.

— Я стала получать маленькие подарки в виде украшений или мягких игрушек с записками, где брат впервые и открыл мне свои реальные чувства, а потом подробно рассказал, что сделает со мной, как только у него появится возможность. На мое шестнадцатилетние Артур сильно перебрал с алкоголем. Весь праздник он смотрел на меня диким зверем, и я не могла радоваться торжеству и подаркам родителей. Я боялась, что ночь после застолья станет для меня последней. Что Артур решится осуществить то, что только обещал. Няня была рядом. Она тоже настороженно наблюдала за парнем. За его попытками пригласить меня на танец или пошлыми шутками на тему моего предназначения. Отец тогда выгнал его из-за стола. Артур вызверился, снес со скатерти часть посуды, разбил мамины любимые бокалы, выдернул пистолет из кобуры одного из охранников и ушел на улицу. Выстрелы в пустоту слышали все.

— На этом, полагаю, праздник был закончен?

— Конечно. Семья быстро разошлась по своим комнатам. Стало тихо. Мне было очень страшно засыпать в этой тишине. Если бы уснуть в ту ночь все же удалось, сегодня меня бы здесь не было.

— Как он прошел к тебе? — Камиль все понимает.

— Договорился с охраной. Няня спала в соседней комнате. Он ввалился в мою. Я успела сорваться с кровати и кинуться к окну. Пока Артур пьяно спотыкался о мебель на своем пути, я изо всех сил закричала. Ворвалась та самая охрана, прибежала няня. Вызвали отца. Брата тогда сильно избили в наказание за эту выходку. За сутки сменили всю мою охрану, а его увезли. Потом няня рассказала, что брата выслали из страны, и всем запретили говорить о случившемся под страхом смерти.

— Почему же отец разрешил ему вернуться? — задает он следующий вопрос.

— Я не знаю. Могу лишь сказать, что из волчонка мой брат превратился в матерого волка. От него еще сильнее тянет опасностью и его взгляд в мою сторону стал еще более сжигающим. Я сказала тебе правду. Я боюсь его. Не верю, что он изменился. Слишком хорошо чувствую обратное.

— Вот видишь, как хорошо, что я забрал тебя из семьи. Благодарю за откровенность. Я ценю.

— Что теперь будет? — боюсь посмотреть ему в глаза.

— С тобой? — киваю — Ничего не изменится. Иди в душ. Я вижу, тебе это нужно, а я пойду к жене.

У меня внутри что-то лопается от его последних слов. Оно копилось — копилось, раздувалось, пока я рассказывала про старшего брата, и «жена» вдруг стала триггером. Будто кол вогнали между ребер и от резкой боли из глаз брызнули слезы.

Камиль застывает, ошарашенно глядя на меня, а я ничего не могу сделать. Не могу это остановить. Соленая вода стекает по щекам. Я и вытереть ее не решаюсь, и посмотреть на своего хозяина тоже. Это же правильно. Он должен идти к жене. Его вообще слишком много рядом со мной. Такое вряд ли допустимо. И я ведь боюсь его.

Последняя мысль звучит в голове со знаком вопроса.

— Пиздец… — слышу его глухое раздражение. Вжимаю голову в плечи.

Все же еще боюсь. Откуда тогда слезы?

Камиль продавливает матрас своим весом. Оказывается передо мной на коленях и огромными пальцами вытирает с моего лица бесконечные мокрые дорожки.

— Посмотри на меня, — звучит тихое требование.

Не могу. Мне так стыдно за эту реакцию, совладать с которой не получилось. Неправильную реакцию. Не имеющую право на существование!

— Ясна, ты ревнуешь? — кол между ребрами проворачивается, закручивая новый виток непонятной мне боли. Слез становится больше. Я не могу ответить. Отрицательно кручу головой, даже не пытаясь оправдаться.

Камиль смеется. Это задевает еще сильнее. Он поднимает мое лицо и начинает его целовать. От его бороды кожа начинает слегка зудеть. Морщусь, шмыгаю носом, все же стараясь взять себя в руки.

— Хочешь, чтобы я остался с тобой до утра?

— Я не имею права просить о таком, — у меня получается ответить.

— Я не так задал вопрос. Хочешь или нет?

Вдох дается с неимоверным трудом. Чтобы поднять на него взгляд, я отдаю едва ли не последние силы. Прочитать реакцию на мою истерику по лицу Камиля невозможно. Он превратился в каменное изваяние без единой эмоции. Какой ответ для меня станет приговором? Если бы хоть что-то промелькнуло во взгляде, дернулась мышца или вздрогнули губы. Я бы поймала и поняла, как поступить правильно, но Камиль не спешит помогать. Он ждет. Мне надо принять решение.

Делаю еще один вдох.

— Нет, — даже качаю головой для убедительности. — Я хочу побыть одна. Пожалуйста.

Он кивает, разворачивается и уходит, грохая обувью по полу так, что подо мной дрожит кровать. Или это я дрожу… растерялась.

Хлопает дверь. Я сижу еще несколько долгих минут глядя в одну точку. В комнату входит взволнованная Самира. Увидев ее, кол между моих ребер снова прокручивается, ломается и я падаю на постель лицом в подушку, рыдая так громко, что все остальные звуки исчезают.

Камиль

От моего разъяренного взгляда Индира шарахается в угол своей спальни. Сделав глубокий вдох быстро берет себя в руки и покорно улыбается понимая, зачем я пришел. Наказывать за то, что пожаловалась отцу.

К сожалению, на данный момент это единственный способ напомнить ей, кто здесь хозяин, в том числе и над ее телом. Я не могу выслать жену из дома, нет официального повода. Можно было бы лишить ее личных денег… если бы они у нее были!

Самый удобный и понятный способ — секс.

— Ты был с ней? — тихо спрашивает жена, делая шаг ко мне.

— Был, — по моему внешнему виду и так все понятно.

Индира обиженно поджимает губы. Снова берет себя в руки, подходит практически вплотную и кладет теплую ладонь мне на грудь.

— Мой муж не насытился Залогом и решил закончить эту ночь со мной, — ее рука скользит по моему торсу вниз, — зная, что только здесь он в полной мере получит все, что желает.

Все так же глядя мне в глаза, жена плавно опускается на колени и без прелюдий берёт в рот член, который еще даже не встал. Она мягко обнимает плоть губами и не переставая на меня смотреть, начинает водить по ней языком.

Член встает прямо у нее во рту. Дождавшись этого, хватаю Индиру за волосы и беру инициативу на себя. Дернув ее голову назад, делаю рывок и головка проскальзывает в узкое горло. Зрачки жены расширяются, лицо бледнеет, она пытается схватить ртом воздух. Не выходит. Только давится. Глаза начинают слезиться. Не отпускаю. Она сдавливает мой стояк спазмом.

Вынимаю член из ее рта, чтобы не задохнулась. Голову продолжаю держать.

— Тебе же нравится доставлять мне удовольствие, — зло скалюсь.

— Я люблю тебя, — хрипит жена.

Помогая себе свободной рукой, снова заталкиваю стояк ей в рот. Резким рывком бью в горло, проталкиваясь еще чуть глубже. Я осознаю свой размер и стараюсь контролировать это проникновение. Калечить ее я не собираюсь. Только преподать урок.

Она рефлекторно впивается ногтями мне в бедра. Убираю от себя ее руки.

— Не трогай меня! Соси! — двигаю бедрами немного назад, освобождая горло, но не покидая рот. — Ты же так хотела быть со мной. Я пришел. Зря?!

Пытается покачать головой, но ни хрена не выходит, я держу. Толкаю ее, надавив на затылок. Индира начинает работать губами и языком. Это она умеет. Такой минет ей привычен.

Даю дышать и повторяю проникновение в горло. Горячо и приятно. Мне!

Отпускаю…

— Достаточно. Раздевайся и ложись на кровать.

Жена поднимается с колен. Закусив припухшую нижнюю губу, старается красиво снять платье.

Красиво, блядь, это Ясна в мокрой ночной сорочке со мной под душем! Это чистые, голубые глаза, полные настоящих, искренних слез. Вот что, сука, красиво!!!

Не выдержав, подхожу к Индире и сам сдираю с нее одежду. Бросаю тряпки на пол. Жена ложится на спину и приглашающе раздвигает ноги.