Камиль. Залог (СИ) - Аверина Екатерина "Кара" - Страница 28

Очень жалею, что не легла спать.

— Любопытный котенок, ты в меня влюбилась?

Мое сердце вдруг останавливается, несделанный выдох начинает гореть в легких, а ногти сами впиваются в кожу на спине Камиля. Он переносит это спокойно. Не торопит. Продолжает поглаживать по спине.

— Наверное, да, — отвечаю шепотом, особенно не рассчитывая на то, что он услышит.

— Хорошо, — Камиль целует меня в макушку. — А теперь бегом спать.

Камиль

В моем мире не так много людей, за которых я готов отдать собственную жизнь, если вдруг однажды придется. Семья по крови — Адиль, Аяз и Расул. Последних найти бы только, пока не случилось страшное. Есть у меня и вторая семья, с которой я прошел очень многое. Эмиль, Шамиль и чертов кошак Воскресенский. Люди, которых я до последнего не хотел втягивать в свою историю. И все вроде понятно. Есть братья. Есть друзья. Это то, за что стоит биться. А есть маленькая девочка с длинными соломенными волосами и серыми глазами, которая взяла и сломала к херам эту схему!

Я не знаю, что чувствую к ней. В мои сорок три говорить о влюбленности странно. Любовь? Это нечто более постоянное, но у меня никогда не случалось. Так вышло, что при мне женились и обзавелись детьми все друзья, пока я обеспечивал их охрану, готовил людей, способных подняться по тревоге и взяться за оружие. Мы громили конкурентов, выслеживали предателей. Казнили их. Нас уважали и боялись. У меня не получилось найти среди этого всего любовь. Женщины были. Много женщин. Чувств не было. А с возрастом и образом жизни они атрофировались, оставив мне простые мужские желания и четкое понимание, что своей семьи у меня уже никогда не будет. Это понимание укрепилось, когда я вернулся на родину. Даже когда женился на Индире ощущения моей личной семьи с женщиной не появилось. Как не появилось и желания заводить с ней детей. Все держится на чертовых договорах, и они стали давить на меня особенно сильно в последнее время.

Ясна — мое персональное светлое пятнышко. Я по-прежнему жажду ее слез и живых эмоций. Мне нравится засыпать в ее спальне под забавное, искреннее сопение. Нравится, что она теперь смотрит на меня без страха. Она безусловно стала чем-то важным для меня. Настолько, что не задумываясь я включил ее в свой список тех, за кого готов биться до последнего.

Эта девочка поражает своей чистотой. Я не испортил ее грязным сексом в начале нашего знакомства. Ее не испортил Скиф своей ублюдской больной любовью. Даже чертово воспитание в родной семье не смогло оставить на ней ни единого пятна.

Я все чаще думаю, кем же она для меня стала в моем чертовом безумном мире? Никак не могу подобрать правильного определения.

Задумчиво постукивая пальцами по собственному колену, сижу в своем кабинете и разбираю себя по полочкам. Раскладываю мысли, чтобы легче дышалось. Мне нужна ясная голова. И мне за каким - то хреном важно было услышать от нее ответ на свой вопрос: «Влюбилась?»

Есть в этом теплое и человеческое. Приятно осознавать, что тебя любят несмотря на то, что жизнь сделала тебя мудаком. Это дарит надежду на то, что еще не все потеряно и не все во мне прогнило и пропиталось чужой кровью вместе с моей собственной.

Возможно, я только хочу так думать и спасать там уже нечего.

Рана на боку саднит, выдергивая меня из задумчивости.

Беру листок, ручку и начинаю расчерчивать схему, чтобы наглядно видеть, кто за кого теперь играет.

Сабир Алиев в самом верху. От него стрелки в разные стороны и понеслась.

Американец — напротив него множество вопросительных знаков. В скобочках дописываю: «Макс».

Тесть — всю жизнь занимался только оружием. Амбициозен, еще не стар. Когда я приехал, встал на мою сторону в войне с Алиевым, а после мы заключили договор, и я взял в жены его дочь. После смерти моего отца метил на его место, но силенок у его семьи не хватило. Укрепился за счет брака.

Индира — дочь своего отца и сделает все, что он скажет, даже если будет клясться мне в любви. Жду, когда проявится. Я бы не стал просить женщину выведывать информацию, тем более ту, что может навредить ее семье, если бы не был уверен в том, что эта конкретная женщина в случае чего будет играть против меня. Я слишком долго в этой сфере, чтобы не понимать подобных вещей.

Отец Ясны — тоже всю жизнь работает только с оружием. Слабое звено. Ему плевать на дочь. Она по факту просто Залог, вещь для передачи в другую семью. Людей осталось мало. Есть имя, которое еще знают в наших кругах. И еще один сын. Вот с ним бы я попробовал переговорить. Глава семьи находится в шатком положении и в случае новой бойни встанет на сторону того, кто сильнее, просто, чтобы выжить. Его сын может мыслить иначе. Поэтому его особенно не видно. С отцом не ладит.

Выношу эту пометку в сторону от схемы.

Скифа я грохнул. Этот бы точно мне назло встал на сторону Алиева.

Кто еще?

Постукиваю ручку по столу, раскачивая ее между двумя пальцами.

На моей стороне сильная команда бойцов, которых обучал, в том числе и я.

Рядом пишу Адиля. В нем я уверен.

Аяз и Расул — их втягивать в эту историю мне бы не хотелось вовсе, но они упорно лезут сами. Раса я бы вообще закрыл в камере в бараках. Не выйдет. И возле них ставлю множество вопросительных знаков. Найду, буду дорисовывать их в схему.

Эмиль Альзаро — друг, знакомый с нашим бизнесом изнутри. Останется в России. Он мне будет нужен именно там.

Шамиль — улыбаюсь при воспоминании о нем. Засранец Шам. Был таким же безбашенным как мои пацаны. Отличный, хладнокровный боец. Поможет здесь.

Макс Воскресенский — это наши глаза и уши. Боец он тоже отличный, но его основная специализация — информация. Он знает, как ее добыть в самых сложных условиях. Обучал тех, кто эту информацию добудет для него там, куда не дотянутся его связи и его техника. С компами, спецпрограммами и всем сопутствующим на «ты».

Есть еще один парень, который помогал нам в свое время, и я пишу его имя в свою схему.

Лука — не знаю, как сейчас, но когда-то нам с парнями казалось, что он спит со своей снайперкой вместо бабы. Бывший наемник.

И знакомая у него была. Девочка. Лена, вроде. Хакер. Ее бы в помощь Максу выдернуть.

Пишу отдельно «на полях». Спрошу, когда буду созваниваться.

Взяв листок, ставлю его на стол перед собой, удерживая пальцами с краев, и внимательно всматриваюсь в то, что получилось. Вроде никого не забыл. В принципе, расклад неплохой. Особенно если я склоню на свою сторону второго старшего брата Ясны.

Сейчас меня все же больше всего волнуют собственные братья и чертов гость моего тестя.

А значит с этого и надо начинать двигаться. Пока человек Макса, просидевший в моей камере, будет работать внутри команды Сабира, мы начнем копать с другой стороны.

Смотрю на часы и набираю старого друга.

— Я знал, что ты позвонишь, — смеется Воскресенский.

— Здарова, кошак. Позвонил. Помощь нужна.

— Наконец-то, — продолжает по-доброму издеваться друг. – Когда вылетать, кого брать с собой?

— Долго на словах. Я тебе сейчас схему скину, ты все поймешь. Потом созвонимся, обсудим.

— Жду, — довольный, гад!

Отправляю ему схему. Машу рукой заглянувшему ко мне Адилю. Брат проходит, садится в кресло напротив.

— Мы не едем сегодня пацанов искать? — спрашивает он.

— Толку от того, что мы вместе со всеми нашими людьми будем носиться по городу? Я все больше склоняюсь к самому херовому сценарию, а значит нам с тобой надо вплотную заняться вот этим, — протягиваю ему свой план. — Я уже начал. Жду звонка от Макса, — демонстрирую Адилю трубу, зажатую в руке, — он кивает и погружается в чтение.

Макс тоже пока молчит. Ему нужно время, чтобы разобраться в моей писанине.

— Ад, — зову братишку. Он отрывается от листка и поднимает на меня взгляд, — если есть некое чувство к женщине, но ты не уверен, что это любовь. Знаешь, что это скорее всего нечто даже гораздо сильнее. Если женщина становится частью твоих мыслей, твоего внутреннего «я», скрытого даже от самого себя. Неосознанно. Это просто случается. Кто для тебя такая женщина?