Наизнанку (СИ) - Юнина Наталья - Страница 30

— Каких крыльях?

— Куриных. Не тупи. На крыльях любви. Поженились. Я, как и мама, купалась по нашим меркам в роскоши. Собственная большая комната, моя первая поездка на море. Ты, кстати, был на море?

— Конечно, был.

— А вот я не была. Какая же в Египте была голубая водичка… Прелесть просто. Кажется, ну как можно купаться в декабре? Оказалось, можно. Вот, кстати, после моря все изменилось, мне как раз стукнуло на отдыхе шестнадцать. И после этого Влада как подменили. Нет, он по-прежнему был идеальным мужем для мамы, щедрым и прочее, но как только маму положили в больницу…

— Он начал к тебе приставать. Ты же достигла возраста сексуального согласия, вот этот пидар и ждал шестнадцатилетия. Продуманный муженек у твоей мамы.

— Я не задумывалась о таком. Но я честно не давала ему повода. Просто так сложилось. Я тогда маме все рассказала, но она не поверила мне. Только не надо ее осуждать.

— Да что ты, конечно, не буду, она хорошая мать.

— Плохо скрытый сарказм.

— Да я вообще его не пытался скрыть. Ну и что потом?

— Да ничего, все банально. Мамы нет-пристает, мама приходит-идеальный муж. Он не всегда приставал, да и вообще он странный тип, говорил, что меня любит и типа плохого мне ничего не сделает.

— Пи*дец какой-то. Ну и когда из дома ушла?

— Как только мне стукнуло восемнадцать. Ушла и жила в общежитии. Мой отчим был категорически против моего ухода. Мол развращенная жизнь и все такое. Запретил маме давать мне денег, или у них жить или сама. Мама тогда уже не работала, но все равно как-то передавала мне по возможности. Вот уже четыре года я вижу своего отчима только по праздникам, на которых ему очень сложно ко мне подкатывать, ибо мама всегда рядом. Не надо думать, что моя мама плохая, и ей наплевать на меня. Это не так. Она меня любит, и я ее тоже люблю. Кроме нее у меня никого нет в жизни.

— Ты сейчас серьезно? — останавливаюсь посередине тротуара и заглядываю ей в глаза. — Он домогался тебя в течение двух лет, а ты не говоришь об этом своей матери? Надо было донести до нее это! Неужели ты не понимаешь, что это неправильно? Она же даже не знает с кем живет.

— А может и знает, но не хочет себе в этом признаваться. Я не виню ее, это как больной с гангреной ноги, он хочет оставить ногу в любом случае, потому что без нее ему будет плохо. Так и моя мама. Она его любит. Впервые в жизни любит и в ответ получает хорошее от него отношение. Она, как и другие, хочет хоть чуточку получить кусочек своего счастья, пусть и не совсем правильного. Если я лишу ее этого, она возненавидит меня. Так и будет. А я не хочу лишаться единственного родного человека в моей жизни. Эгоистично-да, значит я вот такая. Хватит стоять по середине дороги, — снова берет меня под руку и ведет вперед. — Нам осталось совсем немного.

Не могу понять почему меня так взбесил ее рассказ. В принципе ее можно понять- она держится за мать, но это неправильно. Я не любитель этого дурацкого «неправильно» не могу подобрать другого слова.

— Мы пришли, — сам не заметил, как мы уже вошли в помещение. — Это что пышечная?

— Да. Та самая легендарная пышечная. Где-то здесь должен быть рыжий котик. Был здесь когда-нибудь?

— Не был, — не могу скрыть улыбки. Она привела меня в пышечную! Сначала сладкий музей, теперь пышечная, что будет дальше? Через минуту мы уже забираем тарелки с пышками, обильно посыпанными сахарной пудрой и два кофе. Я не знаю, как описать свое состояние, но, кажется, я понял, что такое гастрономический оргазм. Не помню, когда еще получал такой кайф. Черт, где я раньше был?

— Вы довольны, Марк Михайлович?

— Безумно. Еще раз назовешь меня по отчеству в нерабочее время, я тебе продемонстрирую попус ременюс.

— Это одна из знаменитых китайских точек, примерно, как и моя хунь-вынь?

— Твоя хунь-вынь, лапа моя, это оговорка по Фрейду. Говорит все за тебя: срочно нужен секс.

— Никакая это не оговорка, просто у меня фантазия закончилась, вот и придумала первое пришедшее на ум. Там все на хунь.

— Но не вынь.

— Ой, все. Нам пора, у нас скоро третий пункт начнется. Жаль котика не увидели.

— Если ты про рыжего и усатого, он на стуле сидит около ребенка, — Марина поворачивается и с улыбкой смотрит на кота.

— Жаль не сфоткаться. Ладно, как-нибудь в другой раз. На выход, Марк Михайлович, нас ждет пункт номер три.

— Меня ждет пункт номер три, а тебя попус ременюс.

— Это, блин, вообще что? Я туго соображаю после пышек, Марк Михайлович, знаете они все-таки в жиру жарятся. Ну холестерин там и все такое.

— Готовь задницу, Марина холестерина. Вот что.

Первая мысль, которая посетила мою голову, когда мы зашли в торговый центр- меня ведут в боулинг, но нет. Это определенно кинотеатр. Когда Марина достала заранее купленные билеты, я почувствовал себя самым настоящим чмом. Всякое было в моей жизни, но, чтобы девчонка устраивала мне такой досуг, еще и платила-это перебор. Наверное, так мне не было стыдно еще никогда.

— До сеанса двадцать минут, как раз успеем это сделать, — с энтузиазмом произносит Марина.

— Я тебе больше скажу, это можно сделать и за пять минут, и за десять.

— У кого, что болит. А я про совсем другие вещи. Идем, — ешки-матрешки, аппарат со сладкой ватой. — Две сахарные ваты, пожалуйста, — спасибо, Боже, за еще не потерянную реакцию. Вовремя убираю протянутые Мариной деньги и достаю бумажник. — Ой, можно еще фанту. Только в пластиковом стаканчике.

— Тебе мало сладкого? Попа не слипнется? — шепчу ей на ухо.

— Не слипнется. Я дома солененьким заем.

— Круто.

Мы забираем сахарную вату, фанту и идем к диванчикам…розового цвета. Да что за день такой сегодня? Откуда столько розового?! Еще и вата розовая, и платье Маринино тоже бледно-розовое. Осталось только встретить купидона с розовыми крыльями, который прямиком выстрелит мне в задницу розовой стрелой. Покойся с миром, розовый Марк Михайлович. Опускаю свою пятую, ещё не простреленную, точку на диван. Марина тут же кидает мне влажные салфетки, вместе с лосьоном, по запаху явно со спиртом. Молодец, лапочка, гигиена наше все. Обработав руки, принимаюсь за сладкую вату. Спрашивается, куда мне еще сладкое? Это перебор даже для такого как я, но почему-то смотря на то, как Марина отщипывает это розовое безобразие и закидывает в рот, явно наслаждаясь процессом, мне захотелось сделать тоже самое. И я повторяю ровно то, что и она. Абсурд, но я никогда не ел сахарную вату, сотни раз проходил мимо нее, но как-то не додумывался попробовать. Несмотря на пышки и абсолютную сытость, розовое лакомство оказалось очень даже вкусным. Вата моментально растворялась на языке, и я сам не заметил, как съел половину. Потом правда забыл, что ее надо есть, когда стал наблюдать за тем, с каким упоением Марина ест воздушное лакомство, облизывая при этом губы. Какими они сейчас должны быть сладкими на вкус. Черт, а пальцы! Пальцы она еще более соблазнительно облизывает. А ведь она знает, как на меня сейчас действует, точно знает. Она даже улыбается не так, как раньше.

— Маринка-хитрая холестеринка, давай не пойдем на сеанс, а поедем ко мне домой? — Озеров, ну придурок, зачем ты это ляпнул?!

— Нет. Сначала сеанс, потом место номер четыре и потом уже домой.

— Ты к себе домой, я к себе?

— Посмотрим, — ну это несомненно прогресс. — Доедаем вату и мне надо срочно решить вопрос с цветами. Им нужна водичка, — так и хотелось сказать в ответ, что мне тоже много чего нужно, спасибо, что вовремя промолчал. — Я в туалет, там наверняка очередь.

— Цветы-то оставь, чего ты с ними носишься.

— Ага, — встает с дивана, берет стакан с фантой и идет в сторону уборной. Странное дело, платье на ней совершенно не в моем вкусе. Ну разве что пуговицы на груди смотрятся симпатично, в остальном же, в сочетании с белыми кедами-это все спортивный стиль, который я совершенно не приемлю в женщинах. Но мне нравится. Самым настоящим образом нравится то, что я вижу. Может и вправду она меня чем-нибудь приворожила? Я же понимаю, что она не красавица в общепринятом смысле слова, чем же она меня так зацепила, что с каждым днем хочу ее все сильнее и сильнее.