Патриот. Звезда морей (СИ) - Шенгальц Игорь Александрович - Страница 21

Как видно, наши успехи не остались незамеченными, и против нас бросили такие силы, появления которых никто не ожидал. Итог — наш проигрыш, гибель людей, полное фиаско.

Но пока я жив, игра не кончена.

Я знаю, куда ехать. Знаю, кого искать. У меня есть силы и средства. Есть мотив.

Все только начинается.

Тяжелым шагом по длинному дворцовому коридору шел Его Императорское Величество Константин. Следом за ним, чуть не вприпрыжку, едва поспевал личный секретарь, не так давно назначенный на этот пост, а точнее, отобранный самим Константином среди сотен претендентов, маркиз Брун — невысокого роста, обильного телосложения, с ранними, не по возрасту, залысинами — он, однако, по мнению императора, был одним из самых подающих надежды умов столицы.

На почтительном, но не слишком значительном отдалении в три шага, за ними следовали дежурный дворцовый риттер-офицер и четверо гвардейцев.

Редкие для столь позднего часа придворные в испуге шарахались в стороны от процессии, склоняя спины в глубоких поклонах, на которые император не обращал ни малейшего внимания. Это было плохим знаком. Придворные — локаторы настроений Константина, перешептывались между собой, лишь только гроза проходила мимо. В такие моменты разумнее всего было покинуть дворец и не путаться под ногами, дабы не лишиться мимоходом головы.

Гвардейцы, дежурившие в коридорах, предусмотрительно распахивали двери перед императором и вытягивались во фронт, всячески демонстрируя рвение, но Константин не замечал и их, хотя обычно был весьма любезен с риттерами и гвардейцами, многих зная по именам. Но сегодня все его мысли были заняты совершенно иными материями, и каждый встречный понимал, что от столь важных дел, омрачивших чело императора, лучше его не отвлекать.

Наконец, процессия достигла цели — рабочего кабинета Константина, у которого уже нетерпеливо ожидали несколько человек. Император отпер дверь личным ключом — в кабинет во время его отсутствия под страхом смерти не имел права ступить ни один человек, и жестом предложил всем пройти внутрь.

Дежурный риттер-офицер и его гвардейцы так же молчаливо присоединились к гвардейцам, охранявшим кабинет, и замерли, ожидая окончание ночного собрания. Толстые дубовые двери не позволяли ни единому звуку просочиться в коридор, а между тем в кабинете состоялся весьма интересный разговор, услышать подробности которого хотели бы многие весьма влиятельные люди.

— Прошу, садитесь, господа. Ситуация у нас сложилась, прямо скажем, отвратительная.

Состав собравшихся впечатлял. Император, севший во главе огромного стола, занимавшего большую часть рабочего кабинета, внимательно оглядел знакомые лица.

По правую руку от него устроился, демонстративно тяжело вздыхая, его высокопреосвященство, кардинал Дунстан — глава фридрихсградцкой церкви. По левую сел Лев Брегин — глава Девятого Делопроизводства — особого отдела, занимающегося исключительно делами государственной важности. Рядом с ним оказался Макс Краузе — шеф городской полиции, а напротив — обер-прокурор Сирота. Секретарь Брун остался стоять за плечом императора.

— Итак, не будем тянуть время. Его у нас нет. Для начала выслушаем шефа Краузе, у него есть, что нам поведать.

Макс Краузе лихо вскочил на ноги. Он был средних лет, но в прекрасной физической форме. Крепкий, высокий, подтянутый — Краузе не столь давно руководил полицией, но уже успел зарекомендовать себя после нескольких крупных дел.

— Докладываю, — сухо, по-военному начал шеф полиции, — сегодня днем, в четверть третьего пополудни было совершено нападение на особняк отряда Бреннера. Особняк полностью разрушен, выживших не найдено. Сам Бреннер, судя по всему, так же погиб.

Краузе невольно прервался. Кирилла Бенедиктовича Бреннера знали все присутствующие в этом кабинете люди, и, хотя относились к нему по-разному, но известие о его гибели встретили общим траурным молчанием.

— Немногочисленные свидетели утверждают, — продолжил шеф полиции, — что нападавших было больше сотни — они появились внезапно, никто не зафиксировал их передвижение до выхода к особняку, после чего направились к воротам, уничтожив по пути «страуса». Свидетели в один голос утверждают, что это были не люди. Существа скорее напоминали приматов. По словам очевидцев, пули не могли причинить им вреда. Люди Бреннера и отряд гвардейцев отчаянно оборонялись, но силы оказались неравными. Что произошло после, никто не может объяснить. В какой-то момент особняк оказался разрушен, предположительно особо мощным взрывом. Все находящиеся внутри, включая нападавших, исчезли. Скорее всего, они мертвы, хотя тел мы нашли всего несколько. Спасательные работы ведутся до сих пор, но ни одного выжившего не обнаружено.

Кардинал Дунстан при этих словах только покачал головой, думая о чем-то своем. Брегин косо взглянул на него, но так же промолчал, а вот обер-прокурор не сдержался:

— Да как же так? Разве это возможно? — голос его слегка дрожал от волнения.

— Далее, — Краузе, не отвечая на вопрос Сироты, продолжил доклад, — примерно в это же время в другом конце города случилось еще одно происшествие, вынудившее меня бросить в тот квартал все наличные полицейские силы. Именно поэтому отряд Бреннера не получил поддержку вовремя. Считаю себя виновным в гибели отряда и прошу принять мою отставку!

— С этим позже, — отмахнулся император, — рассказывайте дальше!

— В половину третьего в Департамент полиции поступил сигнал о большом пожаре в Императорском казначействе. Была опасность разрушения несущих стен строения, а также повреждены соседние здания, уничтожена сигнальная система охраны. Ситуация требовала немедленного реагирования. Помимо пожарных расчетов, которые уже направились к месту происшествия, я принял решение отправить туда всех свободных людей. Была вероятность доступа к денежным станкам, хранившимся там запасам ассигнаций, но, что самое важное, к клише. Заполучив его, практически любой опытный специалист смог бы наладить выпуск фальшивых купюр, которые, по сути, являлись бы настоящими. Моя версия была такой: пожар возник не случайно, а именно с целью присвоить клише. К счастью, мои люди успели во время. Клише удалось спасти.

Клише для производства бумажных банкнот мастер-гравер Пургин делал вручную в течение нескольких лет. При изготовлении ассигнаций использовались самые передовые технологии: многокрасочная печать, локальный водяной знак — портрет императора Петра и сложнейшая металлографская печать. Клише охранялось сильнее императорской сокровищницы, и его потеря повлекла бы за собой необозримо тяжкие последствия.

Все присутствующие прекрасно это понимали, и ни один не посмотрел в сторону шефа Краузе неодобрительно. Он все сделал правильно. Защита клише была в приоритете, тем более что нападение на особняк отряда Бреннера произошло чуть позже по времени. И теперь присутствующим предстояло решить, связаны ли между собой эти события, и если да, то какое из них служило отвлекающим маневром, а какое являлось истиной целью неизвестного противника. При этом каждый осознавал, что случившееся — только начало, первая ступень некоего таинственного плана. Теперь же им предстояло попытаться вычислить следующий возможный шаг врага и предотвратить его.

Ночь обещала быть долгой.

Глава 4

Сверхскорый одновагонный рельсовый цеппелин, совершающий рейс по маршруту Фридрихсград-Черноснежинск, прибыл на центральный вокзал города ровно по расписанию в три четверти восьмого утра. Мощные энерготанки, разгонявшие состав до рекордных 130 километров в час, выполнив свою работу, мерно гудели, отдыхая. Поразительно, но цеппелин мог теоретически разогнаться и до 200 километров — неслыханные цифры, представить которые еще десять лет назад было попросту невозможно.

Теперь же имперские линии сообщения за короткий срок охватили всю страну. Время и скорость — главный двигатель прогресса, работали на казну. Составы с зерном, деревом, металлом достигали пунктов назначения за кратчайшие сроки, но и пассажирское сообщение — даже, в первую очередь, — брало сервисом, комфортом и скоростью. Конечно, рельсовый цеппелин — это эксклюзивное средство передвижения, и стоимость билета была в несколько раз выше обычной, но зато удобное купе, чуть больше суток в пути — и я на месте. Раньше на такую дорогу потребовалась бы неделя, а то и больше.