Если бы меня спросили (СИ) - Лабрус Елена - Страница 12

— Да ну! Бред какой-то!

Второй раз вслух. В кабинет как раз зашла старший администратор компании «Гедеон» Нателла Юрьевна, дама, что в день первой встречи Ирки с Воскресенским-старшим разгоняла толпу соискательниц. Она показывала Ирке её рабочее место, объясняла правила, так и познакомились.

— Что именно бред? — обернулась Нателла Юрьевна, достав из шкафа какую-то папку.

— Здесь в приказе указан мой оклад, — Ирка ещё раз пересчитала цифры, — и это шестизначная сумма. Это за год?

Нателла Юрьевна развернулась.

— Это за месяц на испытательный срок. Если вы его пройдёте, то сумма ещё подрастёт.

— Но у меня даже диплом не попросили, только паспорт.

— А у вас есть диплом? — удивилась женщина.

— Нет, но… — Ирка, возможно, первый раз в жизни не знала, что ответить.

— Борис Викторович сам решает какую зарплату, кому назначить, — пожала та плечами, словно это само собой разумеющееся. — Не имеет значения, что вы закончили, какой у вас опыт, возраст, заслуги, образование. Раз он решил, что вы достойны такой суммы, значит, так и есть.

— Значит, это Борис Викторович так решил? — усмехнулась Ирка.

Ну-ну. Решил не оставить ей выбора? Или устроить очередную проверку? Конечно, оклад почти в пять раз превышающий её нынешнюю зарплату был бы очень сильным подспорьем и поводом остаться в компании «Гедеон», но если в неё будут метать ножи, как в ассистентку фокусника, или обяжут оказывать какие-то «особые услуги», пусть губу не раскатывает, сумма её не остановит.

Борис Викторович ворвался в кабинет, как торнадо, когда Ирка уже переделала кучу дел.

— А если мы сорвём сроки? — преследовал его по пятам один из младших юристов.

— Ну, у кинологов это называется вязкой, — повернул тот к двери в свой кабинет. — Работайте, Антон, — бросил на ходу. И заорал уже из своего кабинета. — И где мой кофе?

«В кофейне», — так и подмывало ответить Ирку.

У него в кабинете стояла кофемашина за восемьдесят тысяч, а секретарь таскала ему плохо сваренную бурду из кафе напротив — где логика?

— А это здесь тогда зачем? — спросила Ирка у Нателлы Юрьевны, показав на кофемашину. В офисе, где она работала до этого, за такую душу бы продали.

— Тут такое дело, Ирина, никто из юристов не взял на себя труд разобраться, как она работает, это не в их компетенции, — деликатно завуалировала она «ниже их достоинства», — а бывшая секретарь Бориса Викторовича, как бы это помягче сказать…

«Тупая сука?» — мысленно подсказала ей Ирка и пошла в магазин за водой.

— В кофемашине, — выросла она в дверях большого босса. — Видите вот ту мигающую кнопочку, просто нажмите, я всё уже настроила.

— Серьёзно? — демонстративно ткнул он в кнопку. И когда аппарат зарычал, а в кружку тонкой струйкой потекла бурая жидкость, наполняя кабинет запахом свежеобжаренных кофейных зёрен, замер, как заворожённый. — Ну надо же, — хмыкнул он и довольно замычал, отхлебнув обжигающий напиток. — М-м-м… вкусно.

— Могу сменить пароль? — улыбнулась Ирка.

Он едва не поперхнулся

— Ну, до этого ещё далеко, но ты на правильном пути. Что там у нас на повестке дня? — он упал в кресло.

Утро понедельника, а он уже выглядел уставшим, отметила Ирка. Под глазами залегли тёмные круги, словно глубже врезались в кожу морщинки, скулы с пятницы словно стали острее, жёстче.

Ирка отчиталась о полученных звонках, напомнила о запланированных встречах.

— Ну это всё в топку. После обеда я буду занят, — он обречённо вздохнул и, не меняя интонации, ответил на звонок. — Да! — Сначала махнул Ирке, чтобы она вышла, а потом наоборот сделал жест, чтобы задержалась. — Да, я понял, милая. Конечно, скажу. — Он отложил телефон и посмотрел на Ирку исподлобья. — Это ты отправила моей жене цветы?

— Конечно. Это записано в вашем ежедневнике.

Он скосил глаза на открытый блокнот.

— На будущее себе запиши, хотя ты запомнишь. Не отправляй… Нет, никогда не отправляй моей жене тюльпаны. Ты меня поняла?

— Конечно, Борис Викторович, — как не в чём ни бывало кивнула Ирка. — Это всё?

Он снова махнул рукой.

Она развернулась и только тогда коварно улыбнулась. Нет, она не испытывала личной неприязни к женщине, на которой был женат директор «Гедеона», она и в глаза её не видела, мачеху Вадима, но всё, что Ирка услышала, не вызывало желания ей угождать, скорее наоборот.

Всё, что рассказал Вадим, и всё, что Ирка услышала от Нателлы Юрьевны.

Нателла говорила с ней по телефону, когда Ирка подошла к приоткрытой двери.

— Ольга Александровна, я всего лишь администратор, — оправдывалась та. — Если Борис Викторович даст добро, конечно, я отправлю к вам машину. Все наши адвокаты работают на личных автомобилях, служебная у нас только одна, и она сейчас занята. — Она закатила глаза. — Да, я знаю, что вы в курсе, как у нас всё утроено… Нет, что ваша машина в ремонте, он мне не сообщил… — Она села на край стола, покачала головой. — Я не вправе сообщать вам его рабочее расписание и график встреч. Я и не в курсе… Кто знает? — Она встала и пошла к окну. — Видимо, его личный секретарь… Нет, это девушка… Я помню, что вы просили. К сожалению, ни один молодой человек на собеседование не явился… Да, конечно, я передам. Да, я помню, чем вам обязана. Всего доброго!

Она положила на подоконник трубку, упёрлась лбом в стекло.

— Простите, — постучала Ирка и зашла.

— Хочешь совет? — повернулась Нателла Юрьевна. Лицо у неё было несчастное. — Беги отсюда, девочка. Сколько бы нолей ни нарисовал Воскресенский в твоей зарплате — беги. Его жена не даст тебе ни шанса. Она превратила в ад жизнь его больной жены. Она поссорила его с сыном. Она его словно приворожила, а он…

— Приворожился, — усмехнулась Ирка. — «Ну это мы ещё посмотрим, кто кого», — расправила она плечи. — В какой компании вы заказываете цветы?

Глава 4

16

— Убери это отсюда! — даже из своей комнаты Вадим слышал, как визжала его мачеха, словно ей в постель подбросили змею. — И не приноси в мою комнату эти цветы!

— Но их прислал Борис Викторович, — вяло оправдывалась домработница, втайне наверняка злорадствуя, — как я могла не принести.

— Их заказала его новая секретарша, а не Борис, — выдохнула Ольга Александровна, словно у неё больше не осталось сил спорить. — Просто убери. И не смей мне перечить.

Из окна Вадим видел, как женщина вынесла букет и бросила в мусорный бак, даже специально поднялся ради этого с кровати. Хотел пойти его достать и подсунуть этой твари в комнату, но подумал, что так поступил бы в шестнадцать лет, в двадцать шесть он просто усмехнулся и мысленно поздравил отца с новой секретаршей — ему уже нравилась эта девчонка.

Его отвлекло сообщение от его «ведьмочки», и через минуту он забыл и про цветы, и про отца, и про его жену. Снова запрыгнул под одеяло. Взял телефон.

За неделю они с ведьмой настрочили, как минимум том «Войны и мир» в переписке.

Ирка настрочила, Вадим чаще отправлял голосовые.

Она работала. А он… Чёрт, он тоже работал. Всю ночь, весь день. Да с таким вдохновением, что уже давно перестал от себя ждать. И точно не ожидал, что эта поездка перевернёт его жизнь.

Как бы пафосно это ни звучало, по ощущениям, так и было. Он засыпал с мыслями о ней, даже если она была рядом, и просыпался с улыбкой, потому что этот день снова подарит им встречу.

— Ты мне снилась, — сказал в динамик Воскресенский, сладко потянувшись.

«Ничего. Это отстирывается», — тут же ответила она.

Он засмеялся. Чёрт, это он должен её смешить. Он — заставлять смеяться. Но ей палец в рот не клади.

Пролистывая в кровати ленту новостей, он наткнулся на цитату: «Мне говорили для того, чтобы она влюбилась, я должен рассмешить её. Но каждый раз, когда она смеётся, влюбляюсь я. Бернард Шоу».