Чужое сердце или проклятуха поневоле (СИ) - Дмитриева Виктория - Страница 1

Мой утренний сон развеяло настойчивой вибрацией мобильника, долбившегося в прикроватную тумбу. Глаза ещё не успели навести резкость, а мозг полностью включиться, поэтому попытка дотянуться до источника шума закончилась его падением в кровать.

Рычать телефон не перестал, но теперь одеяло немного нейтрализовало его попытки довести меня до ручки с самого утра. Виброраздражитель лежал экраном вниз. Я, прищурив один глаз, приподняла его и сразу узнала, кто именно решил выбесить меня с самого утра. Конечно, это был Витя — мой персональный надсмотрщик и наставник, испытывающий прочность моих нервов вот уже второй месяц.

Смартфон продолжал глухо гудеть, теряя вибрацию в складках одеяла. Но, Витя никогда не отступает от своих планов, поэтому я все же поднесла трубку к уху, ответив на звонок. Мозг всё ещё отказывался просыпаться, и я зло буркнула: «Гори ты синим пламенем, Витя, что тебе надо с утра пораньше?». Ответа в трубке не было. И чего, спрашивается, звонил? Подумать об этом в вариациях я не успела, потому что через мгновение входная дверь в мою комнату в институтской общаге открылась с ноги.

Повеяло запахом палёных волос и чужим намерением прибить меня на месте. На пороге стоял дымящийся шатен с подкопчённым лицом, подпаленными бровями и в бешенстве принявший позу «убивай и властвуй». Представитель коренных народов комнаты в моём лице как-то резко проснулся, догадавшись, что сейчас кого-то будут порабощать в извращённых формах.

— Мартынова, ты охренела??? — заорал на меня пришелец без чувства такта и галантности, которые иногда были ему присущи, но не сегодня… не сегодня.

— Я случайно, — пыталась я вжаться в кровать, натягивая повыше одеяло.

— Ты же так меня угробишь когда-нибудь! — не унимался куратор, несколько секунд назад примеривший на себя участь жертвы средневековых инквизиторов.

— Я случаааааайно, — мой голос дрожал не то от испуга, не то от обиды, я же действительно не специально подпалила Вите брови.

— Поднялась немедленно, — наставник сдёрнул с меня одеяло, обнаружив под ним пижаму с неприличными кроликами в разнообразных позах из камасутры.

Я завизжала по инерции и, как говорится, от избытка чувств: страха, паники, обиды и даже злости. Ко мне вернулось самообладание. Ничего же особенно страшного и не произошло. Могло, конечно, но не произошло, ведь. А брови? Они же отрастут!

— Выметайся, Витя! — уже действительно охренела я, скатываясь бочком с кровати в дальний от злого мужика угол.

В воздухе мгновенно материализовались две огромных метлы, которые подсекли моему обидчику ноги и вынесли его из общажной комнаты.

— Да чтоб тебя, Мартынова! Через пять минут Римский ждёт тебя на ковёр! — орал он уже из коридора, борясь с мётлами.

Так, значит, у меня есть пять минут. Придётся собираться, пока за мной не явились: конвой, санитары, экзорцисты… на выбор или все вместе — тут как повезёт.

Ещё год назад я была самым обыкновенным человеком, и мне не приходилось ломать голову над выбором слов. Нет, в разумных пределах, конечно, приходилось, но речь не про то. Тогда я была просто девушкой Соней, и мои слова не превращались в проклятия, в мгновенно сбывающиеся проклятия! Вообще, лично мне год назад очень повезло, но другим от этого не легче, ведь ляпнуть я могу что угодно, причём обычно в самый неподходящий момент.

Необычный дар появился у меня благодаря счастливому случаю. Хотя я в этом уже не уверена на все 100%, ведь наследство, которое я получила в нагрузку к удаче, смахивает больше на проклятье. И не то, что сбывается мгновенно. Моё проклятье долгоиграющее и каждый день преподносит какие-то новые сюрпризы.

Стала я такой после пересадки сердца. Теперь понимаете про какую удачу речь? Да, я была не очень здоровым ребёнком, ещё менее здоровой девушкой, и уже совсем нездоровый молодой женщиной. Но в возрасте 27 лет получила новое сердце. Ну, как новое… Оно не пришло в коробке с пупырышками из магазина, а прежде чем оказаться у меня, билось в другой груди.

Моё новое сердце, оно совсем даже и не моё, а чужое. И забыть об этом не выходит ни на день. Всё дело в особой способности создавать вокруг себя неприятности. Чужой талант, доставшийся мне в наследство после пересадки сердца. Если кто-то мечтает о сверхспособностях, умоляю выкинуть это из головы! Человек со способностями — это почти то же самое, что и больной человек. Позволить себе можно гораздо меньше, а огрести — больше, такое вот волшебство!

Все эти нюансы магического круговорота головняка в природе стали теперь моей обычной жизнью, а способности мне достались без выхода в астрал, переселения душ, забрасывания в параллельные миры или хотя бы простецкого пульта управления. Они просто были, независимо от того хотела я или нет, верила в них или нет. Очень странные, причём.

Как же такое могло произойти? Сейчас расскажу. Год назад после очередного кризиса я лежала под капельницами в зарубежной клинике, ради которой папе пришлось продать нашу трёшку в центре столицы. Врачи разводили руками и говорили, что спасти меня может только чудо. Кто бы мог подумать, что так и произойдёт. Сердце ко мне в прямом смысле упало с неба. Недалеко от клиники в день моего официального возвращения из очереди на тот свет разбился вертолёт. Пилота привезли покорёженного, но в сознании. Именно его сердце в итоге и досталось мне.

В этой истории с пересадкой ненормально и необычно всё. Почему пилота привезли именно в наш кардиоцентр, ещё более или менее понятно, клиника была всего в нескольких километрах от места крушения. А вот дальше…куда ни глянь — странности. Пилот оказался русским, был в сознании и подписал документы о разрешении на трансплантацию, в клинике оказался русский посол, показатели совместимости совпали почти идеально… В общем, история, достойная мексиканского сериала.

Врачи считали это чудом, папа считал это чудом, я сама тоже была уверена, что произошло нечто совершенно невозможное. Ага, так и случилось. Невозможное — произошло. Тот самый пилот по имени Роман Игнатьевич Бородин, отдавший мне своё сердце, явился за ним сразу же как меня выписали из клиники. Ну, как явился… Хотя, кажется, я забегаю вперёд.

Сейчас надо сполоснуть мятое лицо под холодной водой, натянуть приличную одежду и двигать к Римскому, пока проведение или ещё какая-то маговщина не перенесла меня к нему прямо в пижаме с похотливыми кроликами.

Я бежала по коридору Научного Института Изучения Энергоинформационных Феноменов и Природных Катастроф как савраска. Савраска — это лошадь, чтоб вы понимали. Вот я и бежала галопом, с растрёпанными волосами, дыша открытым ртом так, что губы заворачивались. Ну, натурально лошадь… Опаздывать нельзя, у директора НИИ я и так на карандаше, усугублять не хотелось бы.

Римский Павел Петрович был человеком понимающим, временами даже добрым, но в остальное время — строгим. Оно и понятно, если ты директор такого заведения, как наш НИИ. «Наш» потому что уже пару месяцев, как я в нём служу. Предпочла бы служить в театре, но с новым моим — чужим сердцем выбора особо не было. Позже расскажу почему.

Павла Петровича работники института нежно зовут Папой, не знаю почему: из-за инициалов, должности или фамилии. Вы же не забыли, что он Римский? Даже его служебный авто никто иначе, как «папамобиль» не называет.

Римский меня ждал. И Витя тоже. Куда ж без него. К моему облегчению с бровями у утреннего гостя уже всё было в порядке. Ускоренной регенерацией он владеет что ли, или накладные носит в кармане вот для таких случаев? Но, от сердца, как говорится, отлегло и ладно. Не только девочки имеют право на свои секреты.

Когда я ввалилась в кабинет, номинально изобразив стук и не дожидаясь ответа, Витя привычно поморщился. Мол, учу тебя Мартынова субординации и правилам, а всё без толку. Я же знаю, что именно этот гад за глаза зовёт меня мартышкой, и из-за него это дурацкое прозвище прилипло уже намертво. Ни о какой субординации с его стороны в моём отношении за пределами кабинета Римского речи вообще не идёт.