Девочка сталкера (СИ) - Стужева Инна - Страница 43

В любом случае, мы точно никакая не пара.

Хотя, если после этого своего предположения они уйдут, то пусть думают и утверждают, что хотят.

— Валентин, — поаккуратнее с моей девчонкой, — говорит вдруг Демид, и я чувствую его прямо за своей спиной.

И мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, он не в восторге от того, что старик дотронулся до меня.

Здорово.

Теперь я чувствую не только приближение Демида, хоть он и двигается практически бесшумно. Еще могу считывать выражение его лица, не оборачиваясь. Может и до мыслей дойдет дело.

Тонкие губы «Кощея» расплываются в хищной улыбке, показывая ряд мелких острых зубов, над которыми поработали дантисты.

— Одного не понимаю, — произносит тот, но, слава богам, отпускает мою руку, — как ты ее так оперативно вычислил.

Легкое колебание воздуха. Должно быть, Демид пожимает плечами.

Именно это я имела в виду, когда говорила, что он так поступает, когда не хочет отвечать на вопрос. Всего-то стоило принудить меня к сексу с ним, и я начала угадывать его последующие действия и перенимать привычки.

Хотя, на месте Демида, я бы тоже не стала отвечать. Ни на один его вопрос, каким бы он ни был.

Размышляю об этом, продолжая всматриваться в неприятное лицо мужчины.

Снова решаю испытать свои способности по чтению мыслей. Только теперь делаю это не в лоб, как за минуту до этого с отцом Усманова. Сейчас я двигаюсь осторожно, чтобы успеть остановиться, если на моем пути вдруг снова вырастет стена. Тогда я посмотрю, нельзя ли эту стену как-нибудь обойти.

Шаг, еще шаг, и еще один. А потом…

Потом я чувствую, как на моем горле крепко сжимается ладонь, больно впиваясь в кожу чем-то твердым и выпуклым. Перстнем. Она сдавливает, лишая кислорода, а злобное, перекошенное яростью лицо «Кощея» нависает надо мной.

— Сейчас ты сдохнешь, проклятая сука, — шипит он, разбрызгиваясь слюной и мне так горько оттого, что это мерзкое и отвратительное лицо старика — последнее, что я увижу перед смертью.

Мы можем сами выбирать, как нам жить, так почему тогда мы не можем решать, как нам умереть? Почему кто-то решает это за нас?

Если бы я знала, что все так закончится… Что он каким-то образом выследит меня и узнает мою тайну… Я бы лучше шагнула с обрыва.

Красота горных вершин под закатным небом, ветер в лицо и захватывающее дух неповторимое и нереальное ощущение свободного полета. Последнего полета над бездной…

Вот, что я бы хотела почувствовать и ощутить в тот момент, когда стало бы ясно, что мои дни сочтены.

И такая смерть стала бы для меня подарком.

Но мы не выбираем, как нам умирать.

Зато мы можем решать, ради чего мы умираем.

Я знаю, во имя чего. Я спрятала ее надежно и от меня он точно не узнает ни о том, что она осталась жива, ни о ее местонахождении.

Моя дочь будет жить и расти в безопасности. Подальше от них и их безумного мира.

Я понимаю, что этот вдох будет моим последним вдохом, но я принимаю это. Ради нее.

А потом все темнеет у меня перед глазами.

Только я не умерла.

Я чувствую крепкие уверенные руки, которые обнимают меня и не дают мне упасть.

А еще я по-прежнему могу дышать.

И я дышу.

Вдыхаю полной грудью, наполняя свои легкие кислородом до отказа, и у меня получается.

Тогда я делаю следующий вдох, а потом еще и еще.

— Ульяна, ты меня слышишь?

Голос Демида прорывается сквозь туманную пелену, и я неуверенно киваю.

А потом сознание возвращается ко мне.

Я понимаю, что мы все еще в кухне в квартире Демида, а "Кощей" пялится на меня своими водянистыми глазами.

— Извините, у меня неожиданно закружилась голова, — хриплю я.

— Я предупреждал, не стоило пробовать на ней свои штучки, Валентин, — цедит Демид и сейчас в его голосе нет и ноты расслабленности.

Сейчас в нем сталь и почти неприкрытая угроза.

Старик дергает впалой щекой, но по-прежнему наблюдает за мной. Опасность подступает ко мне вплотную.

Я вдруг понимаю, что не хочу, чтобы он догадался о том, что именно я только что смогла увидеть. Чтобы вообще подумал, что я что-то увидела.

Он… он убил ее? Эту женщину? Да, он задушил ее.

И… если такое вообще в принципе возможно, я на секунду оказалась на ее месте, в ее теле.

За минуту до ее смерти, а в том, что она умерла, сомнений нет.

Почувствовала весь ее ужас и ее боль.

Боже, разве такое возможно? Это ведь не просто чтение мыслей, это…

— Вы убедились в том, в чем хотели, а теперь будьте любезны оставить нас одних, — произносит между тем Демид, и боковым зрением я вижу, как хозяин трости поднимается с дивана.

За все время он не проронил ни слова, так и оставшись сторонним наблюдателем. Но зато первым идет на выход. Определенно из этой троицы он нравится мне больше всех.

Отец Демида и «Кощей» выглядят сильно злыми, но не рискуют перечить, и друг за другом направляются к выходу с кухни.

Демид подводит меня к дивану, усаживает на него, а сам идет провожать незванных гостей.

Мне все еще тяжело прийти в себя после видения. Мои мысли разбегаются, словно блохи. Поэтому я спокойно сижу, пытаясь перевести дух.

Вдох-выдох.

А еще я пытаюсь справиться с чужими, но очень сильными эмоциями.

Я до сих пор ощущаю отчаяние и боль той женщины. Ее рвущее душу на части сожаление. Потому что она не хочет умирать, она хочет жить.

Но вместе с тем она счастлива оттого, что не выдала старику свою тайну. Сейчас я уже смутно помню, в чем она заключалась. Что-то очень важное для нее.

И эта уверенность в том, что она умирает не зря, придает ей сил пережить то, что ей суждено.

Кто она, эта женщина?

Почему именно эту сцену я увидела, едва нашла лазейку в стене, возведенной в разуме старика?

Демид возвращается в кухню, и я вздрагиваю при его появлении, словно очнувшись ото сна.

Я снова опасаюсь его приближения, но он, слава богу, не спешит подходить.

Но и не уходит.

Вместо этого он опирается о дверной косяк, скрещивает руки на груди, и принимается внимательно разглядывать меня взглядом из-под ресниц.

Под внимательным взглядом Демида мои щеки позорно вспыхивают и все волнения, связанные с приходом гостей, отодвигаются на второй план.

Вместо этого перед глазами жаркой волной проносятся непрошенные видения нашей с ним близости.

Его руки на мне. Его сила, жар, напор.

Мое головокружение, сбившееся дыхание, тяжесть внизу живота.

Я под ним, придавленная его горячим телом. Без одежды и кожа к коже. Он на мне и во мне.

Двигается, подминает под себя, берет.

Наверное, у меня красные сейчас не только лицо, но и уши.

Вот же черт.

Я пытаюсь прогнать из головы слишком откровенные для меня картины моего первого секса, инстинктивно сжимаю бедра.

Но все равно, пока он рядом, жар так и просачивается под кожу, обдавая волнами чего-то непонятного, тягучего и волнующего.

Я готова провалиться сквозь землю. Смотреть куда угодно, только не на него. Мне невыносимо находиться в одном помещении с ним, дышать одним воздухом, и хочется сбежать куда-нибудь подальше, на край света.

Не в состоянии и дальше выдерживать пытку его взгляда, я поднимаюсь с дивана и спешу к выходу. Надеюсь проскользнуть мимо него побыстрее. Мне необходимо немного прийти в себя.

Но стоит мне поравняться с ним, как я врезаюсь в его мускулистую руку, выставленную поперек прохода.

Я тут же отскакиваю назад и скрещиваю руки на груди.

— Куда ты собралась? — спрашивает Демид.

Я не смотрю на него, потому что это сейчас выше моих сил.

— Мне нужно в душ, пропусти меня, пожалуйста.

— Ульяна, что с тобой произошло, когда ты чуть не потеряла сознание?

— Ничего, — произношу я.

Пока не решила, стоит ли делиться с ним своим видением.

— А когда ты разговаривала с отцом?

Какой наблюдательный. Я думала, никто ничего не заметил.