Утилизация (СИ) - Тараканова Тася - Страница 21

— Э-м?

— Чудесное утро, — Лиза растянула губы в улыбке без участия глаз.

Что это значит? По лицу Лизы я пока ничего не могла понять. Повернув голову, увидела, как Мила расчёсывает свои шикарные волосы, Жанна что-то ищет в рюкзаке, а остальных девчонок в комнате нет.

— И как…там снаружи?

— Думаю, будет жаркий день.

Лиза, оглянулась на Милу с Жанной, те никуда не торопились.

— Я сходила в туалет, умылась. Просто не будила тебя. Ты так крепко спала.

— Всё… хорошо?

— Э-м, не понятно.

— А эти… черти?

— Никого не видно. Не опаздывай, девочки ждут на улице.

Лиза встала и неторопливо пошла на улицу. С виду она была спокойна. И это вселяло некоторый оптимизм. Саба жив? Или нет? Почему я вечно думаю о смерти? Будучи бесстрашной занозой в юности, я превратилась в депрессивную истеричку.

Я выбралась из кровати в своей шерстяной жилетке, почувствовав, что не только согрелась, но и перегрелась. Мои телодвижения по избавлению от жилетки решили проблему. Жанна и Мила направились к выходу. Требовалось прибавить скорость.

— Юля, ключ на гвоздике, — крикнула Жанна, — ты последняя. Закроешь за всеми.

Первым делом я пошла в туалет. Естественно, пробегая по тропинке, я кинула незаметный взгляд на то самое место. Пусто! Сердце учащённо забилось в горле. Значит, жив! Если бы Саба отбросил копыта, здесь бы вой стоял на весь лагерь.

Когда я вернулась, быстро ополоснув руки и лицо в умывальнике, девочки уже двинулись на завтрак. Никого из черных дьяволов поблизости не наблюдалось. Состояние вечно настороженного зверька, стоящего на стрёме, отпустило. Нас никто не терроризировал с утра, безоблачное небо обещало чудесный день, в столовой ждал сытный завтрак, все остальные вопросы можно решать по мере поступления.

Вчера мы отбились, Жанна не утонула, попытка Сабы не удалась, бумеранг врезал ему по затылку, свершив наказание рукой Лизы – рукой высшей справедливости. Всё приходило в равновесие.

С этими мыслями я завернула за угол корпуса и остолбенела.

На тропинке стояла Ира, мило беседуя с Акулой. Она флиртовала с охранником, защиту от которого прежде искала у Сабы. Это что вообще? Я не смогла скрыть неприязнь от этой встречи, да и не собиралась прятать свои чувства, изображая лояльность. Ирочка смутилась, захлопала ресницами.

— Юль, девочки уже ушли.

— Понятно, — процедила я сквозь зубы, обогнув их, злорадно порадовавшись царапинам на щеке Акулы, и пошла к столовой. Я вдруг люто возненавидела Иру, за которую девчонки встряли на веранде, а после заварушки Жанна решилась на смертельный заплыв. Пускай бы бедняжку индивидуально допрашивали где-нибудь в укромном месте, с неё как с гуся вода.

Распаляя себя злобными мыслями, я свернула к столовой, где у крыльца, опершись на перила, стоял Инструктор. Сжав губы в жёсткую полосу, выпрямив спину, я шла к лестнице, делая вид, что не замечаю его.

— Юля, — он окликнул, когда я подошла на расстояние вытянутой руки.

Прошла мимо, словно он пустое место. Это стоило миллиона нервных клеток. Потому что хотелось разрыдаться и броситься на него с кулаками. Парадокс заключался в том, что он не сделал мне ничего плохого, а я ненавидела его больше всех. Именно он был виноват в нападении Сабы. Не прислушиваясь к доводам рассудка, я назначила его главным злодеем.

Девочки уже завтракали, когда Лиза приветливо помахала рукой, указав на место рядом с собой. Естественно, а куда же я ещё должна сесть? Где я вообще нашла бы свободное место среди восьми человек. Я резко отодвинула стул, шваркнув ножками по полу. Лиза тут же испуганно взглянула на меня.

— Что-то случилось?

Конечно, случилось! Хотя бы на третий день можно сменить картофельное платье?

— Проголодалась.

Звериный рык в голосе скрыть не удалось. Лиза сразу же притихла, уткнулась носом в сосиски с лапшой. Думаю, она с одного взгляда считывала гнев и раздражение, а я выдала целое людоедское слово. Недоумённые взгляды девчонок я почувствовала, не поднимая глаз. К лешему их. Не ощущая вкуса, проглотила капустный салат, принялась за сосиски. Три пышных оладьи со сметаной ждали на десерт. Может хоть они успокоят мои расшалившиеся нервы.

Лёгкой походкой к столу приблизилась Ирочка, шлёпнулась чуть наискосок напротив меня.

— Какая сегодня вкуснятинка! Ням-ням!

Его бодрый голосок высек в груди искры отвращения. Грозовое предупреждение. Шторм семь баллов. Буду молча жевать сосиски.

— Салатик такой вкусненький, — сказала Ирочка, принимаясь с аппетитом хрустеть зелёными полосками. — Из свежего урожая капусточка.

А почему не урожайчика? Уменьшительно – ласкательные словечки в исполнении Мальвины нервировали гораздо больше, чем вкус сосисок. Сосиски с гарниром, которые я упорно перетирала зубами, казались травой под радостные трели девушки с голубыми волосами.

— Да, капуста подешевела, — поддакнула Вика, — я детям часто такой салат делаю. В нём много витаминов.

— Чудесные витаминчики! — подтвердила Ира.

На небольшом столике со щелчком отключился электрический чайник. Нина встала, направилась за ним.

— Чай, кофе, — пропела она, ставя чайник на стол. — Там тостер есть и хлеб рядом, кто хочет поджарить?

— Оладьи вкуснее, — резонно заметила Софа.

В центр стола приземлилась шоколадка «Алёнка». Я оторвала взгляд от тарелки, поглядев на довольное лицо Ирочки.

— Угощайтесь!

— Презент от Акулы?

Ирочкин игривый взгляд резко сменил вектор дружелюбности.

— Не Акулы, а Ромы.

— И когда это он стал Ромой?

Наколов на вилку целую сосиску, я демонстративно поводила ею из стороны в сторону.

— Ну, вот, познакомились сегодня.

—Ты же сама говорила, что боишься его?

— Просто сначала он меня напугал.

— Он что, пластику сделал?

— Он нормальный…, — голос Иры приобрёл жёсткость.

Вот как она, оказывается, может.

— Софье не он по лицу двинул?

— Блин, случайно, на нервах.

В груди закипело словно в электрочайнике. Даже зашумело в ушах. Злость поднялась изнутри и лопнула на языке, выдав температуру в сто градусов.

— Ты дура?

За столом стихли разговоры. Кто-то по инерции жевал. Лиза покрылась пунцовыми пятнами, пытаясь что-то промямлить. Ей стыдно за меня? А мне что до этого?

— Я двум мужикам понравилась, а на тебя никто не взглянул.

— Предлагаешь опять тебя из кустов вытаскивать? Шея уже перестала болеть?

— Пошла ты, знаешь куда?

— И куда же?

— Туда, откуда тебя недавно выпустили. Думаешь, непонятно, почему ты молчишь? Ничего про себя не рассказываешь? Тут дураков нет.

Внутренности словно обожгло кипятком. Особенно поразило молчание девчонок, которое, как известно – знак согласия.

— И откуда меня выпустили?

— Из дурки. Это даже слепому видно.

— Ир, хватит. Хочешь, обжимайся с мудаком. Твоё дело, — жестко припечатала Жанна, допивая чай.

К шоколадке никто не притронулся, девчонки одна за другой выходили из-за стола, пустыми разговорами пытаясь сгладить неловкость.

— Не слушай её, — Лиза жалко выглядела со своим утешением.

— Иди, пожалуйста. Я ещё не доела.

Все ушли. А я так и сидела, вцепившись одной рукой в волосы, другой кромсая оладьи, орошая их слезами. Я несчастная психичка. И все это видят. Моя дочь в реанимации, а я в сотне километров от неё. Меня разрывало между тем, чтобы отвлечься, и тем, чтобы всё время думать о дочери. Я рассыпалась на молекулы, дёргаясь в попытке хоть как-то склеить себя, собрать целое из кривых фрагментов. Диагноз, мимоходом поставленный Ирочкой без пристального изучения объекта, был недалек от истины.

На стул напротив меня кто-то приземлился.

— Ты чем-то расстроена? — голос Инструктора.

Медленно подняла глаза. Расстроена. Очень. Но слёзы закончились. Осталась дикая безнадёга и усталость.