Утилизация (СИ) - Тараканова Тася - Страница 27

— Саба, — прошептала Лиза. — Боже, — простонала она, вцепившись рукой в поручень.

В голове пронесся жуткий сценарий: мы с Лизой летим с мостика вниз. Всё происходит мгновенно, треск сломанных ветвей, удар, наш короткий крик глохнет на дне оврага.

— Мне плохо, — Лиза посмотрела на меня.

Мужчина неторопливо приближался. Что делать? Лицо Лизы побелело, на лбу выступила испарина, глаза были на пол лица.

— Живот скрутило, — прошептала она, — конец…

Чуть не плача, Лиза повернулась и странно припадающей походкой потрусила обратно. Бежать она не могла. Прикрывая тыл, я, оглядывалась на Сабу, вдруг увидела. Это незнакомый мужчина.

Но Лизе, видимо, уже ничто не могло помочь. Она добралась до конца мостика, поднялась по ступеням и кинулась в густые заросли, как только закончилось ограждение. Я отошла от тропинки, встала на широком участке дороге. Мужчина приближался. Довольно высокий, широкоплечий, в рабочем сером полукомбинезоне с накладными карманами.

Он прошёл мимо, поправив на голове небольшую кепочку с коротким козырьком, почесал затылок. Смутился. На миг мы встретились глазами. Обветренные губы, смуглое от загара лицо, весёлые глаза. Обычный деревенский мужчина лет тридцати пяти. Наверное, у него горела спина, так внимательно я провожала его взглядом.

— Юля, — из кустов послышался слабый голосок Лизы, — там лопуха поблизости нет?

Оглядевшись по сторонам, на обочине я увидела лопух, сорвала несколько больших листьев и полезла по траве к Лизе. Она встретила меня виноватым взглядом. Я отдала лопухи, пожала плечами. Физиология – она такая. Ничего не попишешь.

Мостик мы одолели быстрым шагом, появления еще одной мужской фигуры на узкой конструкции наша психика бы точно не выдержала. Лизу не накрыла паническая атака, она отделалась лишь приступом медвежьей болезни, в этом я видела шанс успеть к обеду.

— Это всё сосиски, — пыхтела Лиза, — мне сразу они показались не очень.

— Мне тоже, — поддакнула я, чтобы поддержать подругу.

— Как думаешь, у кого-нибудь есть таблетки от расстройства желудка?

— У Вики точно есть. Она же доктор.

Выпорхнув на волю из зарослей, мы помчались к своему корпусу. По времени мы уже немного опаздывали. Живот урчал от голода, в горле пересохло от жажды и беспокойства.

Никого не встретив на пути, мы быстро добрались до корпуса, поднялись на веранду. Дверь в комнату была распахнута, видимо, проветривалась. На кровати лежала Жанна, подложив две подушки под голову, что-то рассматривая на телефоне. Невыразимое облегчение нахлынуло на меня при виде Жанны, легкомысленно качающей голой ступнёй в такт своим мыслям.

— Девочки! — Жанна резко села кровати. — Мы вас потеряли! Все на обед уже ушли. Меня сторожить оставили.

Меня вдруг озарило.

— Твой Саша в кепке ходит?

— Да, смешная такая, маленькая, — Жанна засмеялась. — Вы его встретили?

— Ой, — Лиза приложила руки к щекам. — Встретили…

Жанна встала с кровати.

— Всё, пойдёмте в столовку. Девчонки на измене. Я, правда, есть не хочу. Сашка шашлыками накормил. Но чаю выпью.

Закрыв комнату, мы бодрым шагом направились в столовку. Проходя мимо противопожарного стенда, Жанна приостановилась, прищурившись, взглянула на стенд.

— Сашка дрова колет, просто загляденье. Так ловко топором орудует.

До сих пор пребывающая в смятении от встречи на мостике, Лиза осторожно спросила.

— Чем Александр занимается?

— Фермерское мясо возит из деревни в город. У него небольшой фургончик – холодильник.

Мы с Лизой переглянулись.

— Он мясо, наверное, топором рубит, — сказала Лиза, не в состоянии скрыть тревоги.

— Нет, у него электрическая пила.

Заявление Жанны нас не успокоило.

— Женат?

— Представьте себе, нет. Даже паспорт показал, — Жанна пребывала в отличном настроении, — в разводе-е, — пропела она.

— Так это… надо осторожнее, — сказала Лиза.

— Я за него замуж не собираюсь, не переживайте, — ответила Жанна с улыбкой королевы. — Вы же его видели. Простой деревенский парень. Говорит, до сих пор под впечатлением, как я ночью за его лодку зацепилась.

— А образование есть?

— Ой, ну вы Шерлок Холмсы, — Жанна засмеялась. — Он механик, техникум закончил. Но мясом выгоднее заниматься. Он ипотеку платит за квартиру в городе. Раньше на северах работал, потом вернулся, родителям же надо помогать.

Мы поднялись по ступенькам в столовую. Девчонки, увидев нас, бурно отреагировали приветственными криками. Все кроме Ирочки, нам искренне обрадовались.

— Где пропадали? — воскликнула Софа, — мы извелись все.

— Хотели уже идти, вас искать.

— Куда ушли?

— Всё расскажем, — перебила я хор голосов. — Дайте поесть. Мы голодные.

Настроение девчонок было на подъёме, они и до нас о чем-то весело болтали и смеялись. Мы с Лизой сели с краю на свободные места.

На столе стояла большая кастрюля, я заглянула в неё. Окрошка! В жаркий день – изумительное холодное блюдо. Наши повара решили не заморачиваться порциями. В большой чашке стояло гора картофельного пюре, обложенного котлетами, рядом на плоской тарелке высилась стопка блинов, соседствующая с упаковкой сгущенки и большой кувшин ягодного морса.

Мама дорогая. У меня глаза разбежались от всей этой вкусноты. Я помешала поварёшкой в кастрюле, налила окрошки себе и Миле. Стопки тарелок стояли тут же.

— Муж из еды понимал только мясо и картошку, мясо и картошку, иногда можно макароны и пирожки, овощей в принципе не ел, — сказала Софа, накладывая картофельное пюре. — Столько скандалов было из-за еды, и никогда ведь не угадаешь, кубиками или соломкой ему надо.

— Бывшему всё надо было переперчить, — сказала Жанна, потягивая морс из кружки.

— Да, точно! — поддержала Ирочка, — такое перчёное, что в рот не возьмёшь.

— И моему, — подтвердила Нина.

— Когда от него ушла, первая радость была от еды. Есть то, что хочется, без оглядки на чудовище. Такой кайф, — сказала Софа.

— Мой сначала разжирел до ста сорока килограммов, потом придумал сесть на правильное питание. По несколько контейнеров каждый день барину на работу готовила. Он ни в чем не помогал. Сумки из магазина как лошадь таскала. Денег не давал, жили на мои. У меня работа, дети, уборка, готовка. Он придёт домой и матом…, уйди с глаз.

Мои воспоминания были примерно такие же, как у Вики. Агрессивно, жёстко, пренебрежительно он указывал мне моё место. Близкий любящий человек, как я считала, моя опора и защита, на самом деле, опасный хищник.

— А потом началось. Каждую пятницу надухарится, разоденется, везде побреет, машину намоет и до вечера воскресенья к родителям и друзьям в пригород.

— Где везде побреет? — Мила заинтересовалась.

— Внизу.

Девчонки рассмеялись.

— Ох, я сейчас вспомнила. Мой как-то пришёл, а лобок коротко подстрижен, — сказала Нина. — Я говорю, кому показывал? Он распсиховался, типа мужики в бане его обсмеяли, поэтому постриг. Обиделся, пошёл в кухню спать. Потом меня еще виноватой выставил. Сейчас поняла. Врал. Думаю, налево ходил.

— А мой изменял? Как думаете? — спросила Вика.

— Викуля, кто же лобок бреет, когда к друзьям едет? — ответила Жанна.

— Ну, да. И на телефоне всегда пароль. В пятницу пьяный пришел, уснул, а в четыре утра смс-ки посыпались. Я увидела адресат – имя отчество, полезла в интернет, у них юристка с таким именем. Спросила у знакомой в их конторе, где та мадам, она ответила, что в пятницу та легла на операцию в гинекологию.

— Какая операция, узнала? — спросила Жанна.

— Нет.

— Думаю, аборт, возможно, на позднем сроке.

— Я почему-то так сразу подумала.

— Не договор же она собралась обсуждать в четыре утра, — заметила Нина.

Вика тяжело вздохнула.

— Да, пошёл он. На себя злюсь. Десять лет как раб на галерах.

— Они сильнее нас. Их людьми-то сложно назвать. Это монстры, их не переиграешь, — сказала Софа, — вычерпают мозг чайной ложкой.