Утилизация (СИ) - Тараканова Тася - Страница 40

Что там пел Арнольд про осознанность? Понимать своё состояние, не проваливаться в трясину ужаса, осознанно делать свой выбор.

Вечерний воздух затих в преддверии готовящейся ко сну природы. Девчонки слаженно двигались, звучала негромкая музыка, я всей кожей впитывала в себя этот благословенный момент. И ведь Арнольд не соврал. Стало тише, успокоился разум, разнежилась душа.

Присутствие постороннего я почувствовала мгновенно. Надо мной склонился Саба. Лизы – добрейшего сердца рядом не наблюдалось, она куда-то исчезла, пока я медитировала под музыку с закрытыми глазами. Жесткие пальцы сомкнулись на моём локте, потянули вверх.

— Потанцуем?

Саба без труда поднял меня на ноги. От его пальцев точно останутся синяки.

— Давай, — прохрипела я враз осипшим голосом.

Трек Арнольда играл бесконечно. Наверное, он закольцевал его на повтор.

Выбор сделан. Я не отказалась играть в футбол рядом с ним, не откажусь и станцевать. Уронит головой об землю? Что ж, надо быть настороже. Когда-то я безмятежно вверила мужу свою жизнь, отдала себя целиком, искренне поверила в его ласковые слова и не разглядела человека, ловя лучи собственного счастья. В тот момент меня было легко одурачить, или я сама желала одурачиться, опьянённая его словами?

Слова поблёкли, выцвели, приобрели мёртвый оттенок, и я оказалась одна у открытого окна.

Хорошо, что передо мной двойник мужа, и он не собирается заплетать мозги словами, мы разберёмся с ним в танце, узнаем истории друг друга. Он – проекция моих установок, значит, мне с ним и разбираться.

Саба медленно приблизил своё лицо ко мне, сжал челюсть правой рукой, моя ладонь с растопыренными пальцами легла ему на рожу. Первое па вышло охренительно правдивым. Он хотел сплющить мое лицо, я изо всех сил отталкивала его наглую морду.

Саба резко толкнув меня от себя, за руку удержал в последний момент от падения, вновь дёрнул к себе. Наклонив голову, я как бык, врезалась головой ему в грудь. Схватив меня за плечи, он надавил на них. Ноги подломились, я упала на колени, а этот гад сунул мою голову себе между ног. Кажется, я никогда еще не была в более унизительном и беззащитном состоянии.

Удар по ягодицам был такой силы, что я как бешенная задёргалась, впилась пальцами в его ноги, готовая через штаны вырвать ему кусок мяса. Я бы впилась зубами, появись у меня такая возможность. Ещё один удар сотряс моё тело, Саба не жалел сил, он наказывал меня как злобного, непослушного ребёнка. Земля подо мной уплыла, пот и слёзы размыли картину, в ушах, больно сжатых коленями Сабы, грохотал пульс, горло сдавило колючей проволокой.

Вместе с ещё одним ударом, в стороне кто-то закричал, колени – капкан разомкнулись, и я упала на четвереньки, едва успев подставить руки, чтобы не пропахать носом землю. Тонкий скулёж рвался из моего горла, как у замученного холодом и голодом щенка. Ноги и руки тряслись, я чувствовала себя так, словно из меня огромным космическим пылесосом выкачали силы.

Саба, крутанув меня на спину, уложил на лопатки, навалился сверху. Я оказалась с ним лицом к лицу.

На сцен движении мы проходили кувырки, падение и даже сценическое фехтование, но всё это не могло помочь. Саба хотел прогнуть меня до конца, поставить точку в нашем противостоянии. Расплывалось в глазах его лицо, пот заливал глаза, трещали рёбра, больно расплющилась грудь под его весом, я с трудом дышала, не замечая, что твориться вокруг.

«Попробуй, выберись из-под меня», — транслировал его злобный взгляд. Что я могу? Руки свободны. Удар по ушам? Не успела. Саба зафиксировал мои руки. Он предугадывал, я проигрывала. Какой раз за день меня на прочность испытывала чужая сила? Я ненавидела Сабу самой злобной ненавистью, он ненавидел меня с безудержной яростью. Липучая зараза – взаимная ненависть пропитала собой душу, отравило её ядом гадюки.

Если он моё зеркало, как говорят умные люди, то что я должна....?

Прерывисто дыша, я оторвала голову от земли и впилась в губы Сабы сухим поцелуем. Он моё зеркало, моя проекция, я ненавижу его, я выбрала его из множества вариантов, создала его, я полюблю его… себя... на несколько секунд.

Где-то рядом послышался слаженный выдох.

— О-ох!

Мой затылок стукнулся о землю, шея не выдержала напряжения. Поцелуй не заставил нас с Сабой закрыть глаза. Не поцелуй влюблённых случился между нами, но поцелуй врагов, которые на секунду поняли, что им нечего делить, и всё гораздо проще, чем кажется.

— Чокнутая, — выдохнул Саба.

Он приподнял свою тушу с меня, встал и даже подал руку, помогая обрести почву под ногами, которая по ощущению мелко тряслась подо мной.

— Придурок, — с трудом восстанавливая дыхание, прошептала в ответ. Хотелось послать матом, но я сдержалась. По новой запустить волну ненависти? Хватит с меня сегодня.

Он развязно хмыкнул, развернулся и пошёл в сторону столовой. Внутри меня словно включился электроинструмент – физическая тряска и работа сознания, понимание того, что сейчас произошло.

В момент, когда Саба навалился на меня, и я дергалась под ним, пытаясь выбраться, умудрилась увидеть себя со стороны, словно стояла за камерой, отстранённо наблюдая происходящее. Меня пронзила мысль не только о проекции, о собственной роли в создании врага, я подумала о неожиданном повороте, развязке, которая должна всё перевернуть с ног на голову, как автор, пишущий сценарий.

Сознание раздвоилось, так можно описать моё состояние. Коктейль из двух составляющих – игры и реальности, словно паровоз сошёл с рельсов, но не рухнул с насыпи, а летел по бездорожью в пространство, стелившееся ему под колёса.

Музыка продолжала играть, однако никто не импровизировал. Видимо, наш с Сабой «танец» оказался гораздо интересней их собственных. Заметив мой взгляд, девчонки, кроме Жанны и Вики, вновь принялись двигаться. Я оглянулась по сторонам, ища Лизу. Странно, что её не было на поляне, я не заметила, когда она ушла.

Около меня возник Арнольд, что не удивительно, как всегда после драки.

— Юленька, мне кажется, вы с Марком немного увлеклись.

Сабу зовут Марк? В моём мозгу охранник сросся с именем Саба, как зверь со своей кличкой. Меня неожиданно затрясло в беззвучном смехе.

— А фамилия у него Собакин?

Арнольд вытянул губы в трубочку, видимо, обдумывая, открывать или нет фамилию главного антагониста.

— Вообще-то Соболевский.

Я на минутку онемела. Какая красивая, дворянская фамилия, и какая уродливая кличка, полностью соответствующая натуре психопата.

К нам приблизилась Вика. Её лицо пылало неконтролируемой злостью. Я первый раз видела добрейшую Вику в состоянии яростного возбуждения.

— Арнольд Анатольевич, Саба бил Юлю, а вы спокойно на это смотрели!

Куратор укоризненно посмотрел на Вику, за спиной которой появилась хмурая Жанна. Она тоже хотела получить ответ, дешифровку «свободной импровизации» Сабы. Арнольд взглянул на подступившую к нему Жанну, неожиданно осознав в её лице угрозу своей физической безопасности. В его метнувшемся взгляде я разглядела испуг, который он постарался скрыть, приторно залепетав:

— Юля с Марком создали свою историю и продемонстрировали её нам.

— По-моему, это…насилие, — рыкнула Жанна.

Сейчас бы ей топор в руки, и Арнольдик бы с визгом бросился бежать прочь. Куратор отступил на шаг от воительницы.

— Жанночка, элементы…неоднозначных отношений между партнёрами присутствовали, не отрицаю. Но такова…правда жизни, не так ли? И, кстати, в заключении они смогли прийти к согласию.

Арнольд умел подменять факты словами, отмахиваться от обоснованных утверждений, увиливать от конкретики, заплетать мозги. Он бочком, чтобы не терять Жанну из вида, отступал к беседке, где лежал телефон.

— Нам нужен новый трек, сейчас поищу. А вы продолжайте, продолжайте… не останавливайтесь. А потом обсудим.

Переключение внимания — тоже известный трюк иллюзиониста.

— Настроение пропало, — ответила Жанна, сложив руки на груди. — Наимпровизировались!