Индустриализация (СИ) - Нестеров Вадим - Страница 13

Вот что пишет в своей диссертации «Коммунистическая партия Ирана, её деятельность и взаимоотношения с Коминтерном» Юрий Александрович Дёмин:

В начале февраля 1922 года в Тебризе началось восстание жандармов в главе с майором Лахути, присутствовавшим в свое время в Баку на Съезде народов Востока. Восставшие потребовали изгнания из Ирана англичан и смещения Реза-хана с поста военного министра. ... Но когда жандармы разбили казачьи части и взяли город, то коммунисты решили примкнуть к движению и взять руководство им в свои руки. Консул РСФСР в Тебризе Думбис (так в тексте – ВН), очевидно на свой страх и риск, дал согласие на присоединение коммунистов к восстанию и пообещал им помощь военным снаряжением.

Восстание, естественно, потерпело поражение, Реза-хан предательства советского консула не забыл и в 1923 году, когда Пехлеви стал премьер-министром, Думпису пришлось покинуть Персию. Впрочем, несомненная польза от поездки в Персию была - позже Думпис написал несколько работ о национальных меньшинствах Ирана, которые сделали его видным советским востоковедом и цитируются до сих пор.

В феврале 1923 года произошла очередная победа советской дипломатии – было создано Генеральное консульство СССР в Мазари-Шарифе (Афганистан). Вскоре туда был назначен первый советский консул – Макс Францевич Думпис. В то время советской колонией в Афганистане правили полпред СССР Федор Раскольников (тот самый флотоводец) и его жена Лариса Рейснер – сводящая с ума мужчин «валькирия Революции», прототип женщины-комиссара в «Оптимистической трагедии» и «самый красивый большевик».

Впрочем, живший на отшибе в Мазари-Шарифе Думпис с супругами почти не знался, а вскоре и власть переменилась – сначала Рейснер сбежала от мужа, а потом и Раскольников был отозван на родину и сменен в должности Леонидом Николаевичем Старком.

Но Думпис, повторюсь, от всех этих интриг был далек. Во время нахождения на посту консула в 1924 году он активно помогал экспедиции академика Н.И. Вавилова, который очень тепло отзывался о нем в письме академику Ольденбургу. Сотрудничество с Вавиловым продолжалось и позже - в 1927 г. М.Ф. Думпис прислал академику богатый материал семян хлопка и льна, собранный им в Кашгарии. Позже эти семена были высеяны на южных опытных станциях ИПБиНК, а растения внимательно изучены Вавиловым перед путешествием в Синьцзян вместе с ботаником М.Г. Поповым в июне–августе 1929 г.

В Афганистане произошло еще одно важное событие - находясь на должности консула в Мазари-Шарифе, Макс Думпис стал официальным резидентом советской разведки, приняв предложение, исходившее от кадрового работника Иностранного отдела ОГПУ Г.С. Агабекова.

Тот работал в Афганистане под прикрытием должности помощника заведующего бюро печати Полпредства СССР в Кабуле. Занятно, что на решение Думписа совмещать дипломатию со службой в другом ведомстве мог повлиять и национальный фактор. Агабеков-то был армянином, а вот высшее руководство разведки на восточном направлении как специально подбирали.

В 1922 году при НКВД РСФСР был создан Восточный отдел в составе Секретного оперативного управления ГПУ. Его начальником был назначен отозванный из Ташкента полномочный представитель ВЧК в Туркестане Якобс (Яков Христофорович) Петерс, заместителем - Волдемарс (Владимир Андреевич) Стырне. Второе отделение Восточного отдела ГПУ, курировавшее Средний Восток и Среднюю Азию (в т.ч. Афганистан) возглавил Теодорс (Федор Иванович) Эйхманс.

Агабеков, ставший позже невозвращенцем (как и Раскольников, кстати), утверждал в своих вышедших в Берлине мемуарах, что Думпис в Мазари-Шарифе никакой разведывательной деятельности не проводил, а "исключительно занимался потреблением кокаина":

"Я сообщил об этом Старку, и он обещал принять меры к замене Думписа другим лицом. Действительно, спустя месяц после нашего прибытия, Думписа отозвали в Москву" - утверждает Г.С. Агабеков. Это утверждение, однако, плохо согласуется с дальнейшими событиями, так как после Мазари-Шарифа Думпис не только не понес никакого наказания, но и получил назначение на пост генерального консула в Кашгарии. А эта должность, в отличие от только что появившегося консульства в Мазари-Шарифе, всегда считалась одной из ключевых в Центральной Азии - еще с дореволюционных времен. Не случайно первым кашгарским консулом еще в царское время стал матерый волк разведки и дипломатии (и бывший политзэк) Николай Петровский, которым англичане пугали молодых офицеров.

Именно Макс Думпис стал советским наследником русских консулов: по прибытии ему сдал имущество последний оставшийся в Кашгаре сотрудник консульства Российской империи, бывший фельдшер консульской амбулатории А. Ф. Яковенко.

За время нахождения Думписа в Кашгаре (июль 1925 - март 1928) наибольшую известность получила его деятельность по участию в Центрально-Азиатской экспедиции Николая Рериха. Той самой пресловутой «экспедиции про махатму Ленина», которая до сих пор вызывает в Сети ожесточенные дискуссии на тему «Нашли ли Шамбалу, продался ли Рерих ОГПУ и кто был первый слева внизу – чекист Блюмкин или ладакец Рамзана?».

Я не буду рассказывать всю эту историю – иначе эта глава никогда не закончится. Отмечу лишь, что советский консул Думпис активно помогал экспедиции, несмотря на то, что никто из ее участников не был советским гражданином. Как известно, по прибытию экспедиции в Хотан группа Рериха была задержана губернатором Синьцзяна почти на три месяца. В отличие от генерального консула Британии в Кашгаре, майора Г.В.Б. Гиллана, М.Ф. Думпис сначала отказался влезать в конфликт, заявив британскому коллеге, что "не может участвовать в разбирательстве, поскольку ему ничего не известно относительно права профессора на въезд в страну и целей его пребывания".

Однако вскоре советский консул уже ведет активную переписку с Николаем Рерихом, пересылает в Москву все его письма и лично встречается с губернатором Во Инем и добивается от него твердого обещания освободить путешественников из-под стражи. Первым, кому нанес визит добравшийся до Кашгара Рерих, был Думпис. Они проговорили много часов, говорили о разных вещах, обсуждали предложенные Думписом советские газеты и после этого разговора ранее убежденные антисоветчики Рерихи вдруг говорят странные вещи.

Так, из Кашгара Елена Ивановна Рерих писала друзьям в Америку о Советском Союзе: «Прекрасно строительство там, и особенно тронуло нас почитание, которым окружено имя учителя Ленина... Воистину – это новая страна, и ярко горит заря учителя над нею». Считается, что именно через Думписа Николай Константинович Рерих передал знаменитое письмо Чичерину, то самое, которое начинается словами «Вы, вероятно, уже знаете, что ряд лет по поручению Ильича занимаюсь применением религий к коммунизму».

Та самая фотография с "первым слева", или, официально, фотография с экспедиционного паспорта до Пекина, выданного китайским губернатором в Урумчи в 1926 году во время Центрально-Азиатской экспедиции Н. К. Рериха.

Автор книги о Рерихе в серии ЖЗЛ Максим Дубаев прямо связывает отставку Думписа с деятельностью экспедиции: «Однако генерал-губернатор китайской провинции Синьцзян был не так прост, как казалось на первый взгляд. Получив от англичан сведения о якобы антикитайской деятельности Рерихов, он приказал выслать с территории Синьцзяна тех иностранцев, которые помогали Н. К. Рериху и его экспедиции. Первым в этом списке, конечно, стоял советский консул в Кашгаре М.Ф. Думпис, он действительно сумел помочь Рерихам покинуть Хотан и оказаться в Урумчи».

Так или иначе, но в 1928 году бывший стрелок Макс Францевич Думпис уходит с поста генерального консула в Кашгаре и навсегда покидает дипломатическое поприще.