Единственная для командора (СИ) - Лисина Василиса - Страница 8

Мы вернулись к избушке. Я доковыляла до порога, села и, сняв башмачок, принялась разминать ногу.

— Я растоплю печь, а ты там прибери, — бросил Акорн и зашёл внутрь.

Он явно был уверен, что второй раз я не побегу. И был прав. Успокоив себя, что шанс ещё будет, я пошевелила ногой и встала, чтобы приняться за дело. Массаж и разминка помогли не слишком хорошо: нога продолжала болеть при каждом шаге. Но целительскую силу использовать я не решилась. Одного обморока в сутки достаточно.

Внутри, как и снаружи, царило запустение. Комнаты всего две, и маленькая кладовая. Я нашла подобие веника, а ещё приметила сушёные грибы, развешанные на верёвочке на “кухне”. Если до грибов не добрались мыши или белки, значит, дом был надёжно закрыт, и тут могла остаться ещё еда.

Я переместилась во вторую комнату, чтобы подмести и там. Командор как раз подкладывал бревно в печь, занимавшую добрую треть маленькой комнатки. Я замерла на пороге, не желая лишний раз попадаться ему на глаза. Лучше пока пыль на “кухне” вытру.

— Заночуем здесь, — сказал он не оборачиваясь. — Подождём, меня кое-кто должен найти. Если до утра не успеет, отправимся дальше вдвоём.

— А хозяева не придут? — на всякий случай спросила я.

При более тщательном осмотре было видно, что домом очень редко, но пользуются.

— Если придут, это их проблемы, — ответил он.

Вот так вот, могла и не спрашивать. Выгоним хозяев и всё, подумаешь.

Командор вышел из дома, а я успела нормально закончить уборку до его возвращения. У меня было достаточно времени, чтобы подумать. Я пришла к выводу, что всё не так плохо, как могло бы быть. Акорн не узнал меня, наверное, портретов Люмины ему не показывали. Я не съедена дикими животными, возможно, поем, и буду спать в тепле. Командор не так страшен, если не пытаться от него бежать.

Беспокоило меня только одно: кроватей в доме не было. Матрасов тоже, я нашла только три шерстяных одеяла. Конечно, после ночи в кусте я готова спать даже на полу. Но всё же странно, выходит, в доме не ночевали?

— Закончила? — от прозвучавшего в тишине грозного голоса командора я слегка вздрогнула. — Иди за мной.

Акорн ждал меня на кухне с едой на столе. Точил нож о точильный камень. Плошка пыльных орехов, видимо, из запасов хозяев, горсть крупных ягод, похожих на вишню, и… убитый заяц.

— Зажаришь его? — кивнул он на зайца.

— Мне что-то нехорошо, — честно призналась я, закрыв ладонью рот и нос.

И так слабость прошла не до конца, так ещё и представила, что надо сделать с бедным зайчиком. От этого мой пустой желудок скрутило, подступила тошнота.

— Да, толку от тебя — одно целительство, и то слабое. Почему хромаешь, себя не лечишь? — с претензией сказал он.

— Не уверена, что хватит сил.

— Тогда садись ешь, и в кроватку, набирайся сил, — хмыкнул он. — Завтра они понадобятся.

— Тут нет кровати, — буркнула я.

— На печь ложись, — закатил он глаза.

Точно, а ведь раньше и на печи спали! А та, в комнате, довольно большая. Ноги всё равно будут свисать, но неважно.

Я послушно села за стол и принялась за ягоды. С первой же отправленной в рот я забыла все страхи и сомнения относительно Акорна. Слаще и вкуснее ничего не пробовала! Я одарила командора полным безграничной благодарности взглядом и отправила вторую ягоду в рот. Зажмурилась от удовольствия и облизала губы.

Акорн, резко отодвинув табурет, встал, схватил зайца и вышел с раздражённо-задумчивым видом. Пожав плечами, я потянулась к третьей ягоде.

Пока что приказы выполнять было легко — я поела орехов и ягод, залезла на печь с пледом, закуталась в него, как в кокон, и под голос бормотавшего на кухне ругательства Акорна заснула. Впервые в этом мире я действительно позволила себе расслабиться. Пусть на время, ведь мне предстоит подумать, как свести подозрения Акорна относительно меня на нет, или же как сбежать. Но конкретно сейчас я, наконец, была в тепле и безопасности.

Проснулась по зову природы, похоже, посреди ночи. Из маленького окна бил серебристый свет луны. Я осторожно слезла с печи (надо будет подкинуть дров, остывает), но только ступила на вторую ногу, как резкая боль заставила дёрнуться, и я полетела вниз… На мирно спящего у печи командора.

Я нелепо выставила руки, пытаясь предотвратить столкновение. Разумеется, было поздно, ничего не вышло. Я шмякнулась прямо на него, с ужасом осознавая последствия. Почувствовала щекой голую кожу и твёрдые развитые мышцы груди и понадеялась, что Акорн разделся лишь по пояс.

Командор отреагировал быстрее, чем я смогла сделать хоть что-то. Вздрогнул, перехватил моё запястье, как-то вывернулся и оказался сверху. Одна моя рука была заведена за спину и прижата весом наших двух тел, а вторую он вытянул и держал над моей головой. Я замерла, боясь и пискнуть. Командор глубоко дышал, на его лице медленно проступало понимание. Он, похоже, окончательно проснулся только сейчас.

— Что ты собиралась делать? — недобро прищурился он.

Краска залила щёки, я вдруг застеснялась сказать ему прямо. Молчала, только испуганно таращила глаза и часто и поверхностно дышала.

— Нога подвернулась, — наконец, выдала я извиняющимся тоном.

— А шла куда? — спросил он низким голосом, задумчиво глядя на мои губы.

— На улицу… — пробормотала я теряясь.

— На какую улицу? Мы в лесу, — Акорн оторвал взгляд от губ и теперь смотрел мне в глаза, будто пытаясь понять, шучу я или нет. — У тебя лунная болезнь?

Память Люмины быстро расшифровала, что это он про лунатизм. А так же что не стоило говорить расхожее выражение из нашего мира, не задумываясь, что улицы за окном нет.

— Не должно быть… — пробормотала я.

— Из дома выходить не советую, но дело твоё.

Командор, наконец, поднялся, освободив меня от тяжести своего тела. Я тоже встала, только медленно и неуклюже. Наступила на ногу и ойкнула. Акорн не заметил или предпочёл не замечать. Вглядывался в окно. Его силуэт выделялся на фоне окна, лунный свет подчёркивал рельеф мышц. Пожалуй, если бы не угроза в будущем и не отбитое чувство эмпатии, я бы не убегала от свадьбы, а подумала…

Не время любоваться. Я отвернулась, прохромала на кухню, и там, дико смущаясь, сделала свои дела в ведро и вернулась. Командор так же смотрел в окно, но теперь вертел в руках кинжал. Я подошла к печи и поняла, что второй раз залезть туда будет сложновато.

— Что не излечишь себя? — не оборачиваясь, спросил он.

— А вы меня на руках дальше понесёте или тут одну оставите, если я опять в обморок упаду? — с небольшим раздражением ответила я.

Нашёлся тут самый умный. Спец в целителях из другого мира. Лучше бы помог чем-то или хотя бы посочувствовал.

— Не упадёшь, — он обернулся и убрал кинжал в ножны. — Тогда ты порчу сняла и рану от стрелы вылечила, а сейчас всего-то растянутая связка.

— Откуда вы знаете? — заподозрила я неладное. — Из кустов подглядывали?

Это, похоже, его позабавило, и ответил он с усмешкой:

— Можно и так сказать.

Я продолжала пристально смотреть на Акорна, а он — улыбаться одним уголком рта. Я словила на миг ощущение, будто мы давно и хорошо знаем друг друга, а он просто слегка подшучивал сейчас надо мной. Так, не всерьёз. И вот-вот приобнимет меня, чтобы рассказать всё без утаек. Отвела взгляд, и чувство пропало. Командор, разумеется, ничего не сказал и обниматься не полез.

Значит, он, наверное, следил за мной в форме зверя. И значит, хоть в легенде прямо об этом ни слова, Акорн — оборотень. Или оборотник, как сказала та старушка.

Вздохнув, я присела прямо на пол и приложила руку к голени. Постаралась вспомнить, как это делала Люмина. Ладонь потеплела и напряглась, словно что-то невидимое слегка стягивало кожу. Горячо было и в ладони, и в ноге, но ощущения были приятными и распространялись по остальному телу. Как будто я после мороза подставила руки под струю тёплой воды, и отогреваюсь. А потом боль утихла, а следом и жар сошёл на нет. Я с лёгким восхищением от этого чуда пошевелила ногой. Потом встала, наступила на неё, и для надёжности даже попрыгала. Нога не болела!