Ванька 5 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич - Страница 8

Землетрясение произойдёт? Метеорит откуда-то на нашу голову свалится? Цунами?

Впрочем, какое тут цунами посреди континентальной России…

До ближайшего моря или океана не рукой подать…

Метеорит…

Так, так, так… Ожидается здесь в скором времени метеорит. Тунгусский…

Но.

Где эта самая Подкаменная Тунгуска, и где я? То-то. Ну, и по времени зазор пока существует.

Сейчас я почти у Байкала. Озеро, это где? В Иркутской губернии. А, река Подкаменная Тунгуска? Правильно, в Енисейской губернии…

Про Тунгусское Диво я ещё дома как-то раз такого наслушался… Кстати, в поезде. Ехали мы с ребятами из нашей группы в Ленинград по комсомольской путевке. Можно сказать — отдохнуть почти бесплатно. Комитет комсомола института большую часть её оплачивал, нам оставалось только процентов двадцать от полной цены внести. Кто от такого откажется…

Тем более — взносы мы каждый месяц комсоргу группы платим.

С нами в вагоне попались бородатые, почти до черна загорелые парни. Они по линии Академии Наук СССР место падения метеорита и изучали. Ну, не сами они. Парни только на подхвате были. Серьезные специалисты этим делом занимались. Обвешанные по самые уши допусками.

Парни на девиц наших запали. Понятное дело, студентки из меда — самые красивые. Попутчики эти железнодорожные целый длиннющий сезон от первого до последнего дня в тайге отбарабанили, комары у них не по одному литру крови выпили, при хороших деньгах парни были. У проводниц шампанского и конфет они быстренько раздобыли… Со всего состава такое пришлось им собирать. Дело чуть до драки не дошло… В конце концов, парни нормальные оказались. Шампанское нашим сокурсницам споили, а мы с ними водочки выпили, рассказов про Тунгусское Диво наслушались.

Мои сокурсницы, никогда бы раньше про них такого не подумал, коровьи глаза на своих лицах изобразили, длиннющими ресницами хлопать начали, вздыхали томно… Загорелые бородачи соловьями разливались. Такое выдавали про свои таежные приключения…

Я же про себя улыбался. Деду моему одна из его бывших пациенток, продавщица киоска «Союзпечати», из благодарности и по великому уважению все поступающие в продажу номера «Уральского следопыта» оставляла. Понятное дело, не дарила, он за них копеечки платил. Так этот журнал не купишь, тут блат нужен. Кстати, ему, дедуле, и в других очагах советской торговли почёт был. Понимал народ, врач сытой — больному легче. Нет, он никогда не нагличал, сам ни разу ничего не просил, но и от предложенного не отказывался. Пальцем в воздухе качал и говорил, что если дают — бери.

Так вот, в этом самом «Уральском следопыте», в числе требований, предъявляемым к предлагаемым для публикации фантастическим произведениям так и значилось — не рассматриваются произведения, в которых раскрывается тайна Тунгусского метеорита. Не больше, и не меньше.

Тут же, чуть ли не про мумии инопланетян студенткам медицинского вуза рассказывалось, про радиацию, про голоса, сообщающие тайны бытия…

Что там такое на самом деле произошло — единого мнения до сих пор нет. Гипотез — море. Даже, что это инопланетный корабль взорвался. Не заладилось с двигателем у гостей с далёких звезд и бахнуло здорово. Это, я в оправдание тех парней из экспедиции. Могли бы и не такое нашим барышням понарассказывать.

Землетрясение тоже отметаем. Без всяких на то комментариев.

Я зашагал к насыпи. Железная дорога здесь построена в одном пути. Ну, у Байкала. Скажем, в Вятской или Пермской губернии — в два пути, а тут — в одном. Хорошо хоть пока такую построили. Помню я, как на войну ехал, по льду через озеро перебирался.

— Иван, скорее!

Ребята-соученики мне от вагона руками машут. Орут ещё.

Да, ходу надо прибавить… Так и без меня уедут.

Хотя, что-то ноги меня в вагон не несут.

Надо было рядом с сэргэ не пятнадцать копеек положить, рубля не пожалеть.

— Да иду я! — крикнул садящимся в вагон.

Не услышали они меня. Паровоз опять в это самое время загудел.

Уже бамперы друг о друга стукнулись, вагоны дернулись, колеса, пока — медленно-медленно, но начали вращаться. Мне уже руку подали, в вагон втащили.

— Что, с медведями тут остаться хотел?

Шутят, шутники…

Встречался я в своё время уже с медведями. Вернее — с медведем. Никому такого не посоветую…

— Иван, садись чай пить…

Ну, кто бы от чая отказывался.

— Сейчас…

Я к своему месту в вагоне шагнул. У меня там пряники имеются. Не с пустыми же руками идти чай пить. Меня чаем угостят, а я — пряниками.

Только я правую ногу поднял для следующего шага…

Глава 13 Чемодан

Только я правую ногу поднял для следующего шага, как где-то впереди, со стороны, куда мы двигались, что-то грохнуло и я полетел по проходу.

Не знаю уж как, точно — каким-то чудом сумел за полку уцепиться.

Тут наш вагон в правую сторону стал опрокидываться. Сначала, вроде, медленно. Или, это мне так только показалось. Время как будто густой столярный клей потекло, свой бег, как со мной уже не раз случалось, притормозило.

Ничего хорошего в этом нет. Помню я, после такого замедления, со мной всегда что-то нехорошее случалось.

Так и на войне с японцами было. После этого я чуть живой в плен попал.

Вагон, после некоторой задержки, вдруг быстрее и быстрее начал на бок валиться. Его правая стенка роль пола какой-то момент сыграла, а потом я уже плохо происходящее стал воспринимать. Головой со всего маха об что-то звезданулся.

Голова у меня не чугунная. Её содержимое — инструмент тонкий, нежный и подобное обращение категорически не приветствует.

Тем более, по головушке мне не раз уже попадало, а это тоже её крепости не способствует.

Очнулся я… Быстро или не быстро — сказать затруднительно. Перед крушением поезда на часы не смотрел, а теперь — тем более. Совершенно не до этого мне было.

Плохо мне сейчас. Это могу сказать однозначно.

Похоже, не одному мне. Кругом стонет кто-то, матерится, орёт, маму родненькую вспоминает…

Я на потолке лежу. Глаза-то у меня целы и ясно различают, что вагонный пол сейчас от меня сверху и слева чуток. Тут я, явно не к месту, зверьков своих золотых поблагодарил за улучшение моего зрительного анализатора.

Попробовал правой рукой пошевелить. Движется рука и не особенно мне даже и больно.

То же самое с левой рукой и ногами.

Однако, что-то с головой у меня не ладно…

Как очнулся, вроде ничего было, а тут — не то что она заболела, а как будто я ополоумел…

Соображения у меня как-то не стало.

Последнее, о чем более-менее ясно помню, что в башку мою дурную втемяшилось, что чемодан мне мой надо за каким-то лешим срочно найти. Вот, словно небо на землю упадет и жизнь моя драгоценная сейчас окончательно завершится, если я его сейчас не найду.

Тут поезд с рельсов сошел, народу куча пострадала, помощь надо оказывать налево и направо, а мне чемодан стал всего на свете дороже и жизнь без его немила.

Словно затмение у меня случилось.

Помешательство в уме.

Причем, не тихое, а самое что ни на есть…

Описать словами такое невозможно.

Не хватает их просто…

Я как мухоморами обкормленный на четвереньки поднялся, всё мне до окружающих совершенно похрену. В голове ушибленной только одна мысль — чемодан, чемодан, чемодан…

Башкой чумной туда-сюда повертел.

Вот он, мой голубчик и бесценное сокровище.

— Иван, помоги, — слышу, как Павел меня зовёт, а мне совершенно безразлично…

— Сейчас, сейчас…

А, сам не к Павлу, а к чемодану…

Схватил я чемодан, волоком его потащил. Он, словно свинцом налит.

Был, почти как пушиночка на вокзале в Санкт-Петербурге, а вот тут с ним такая метаморфоза произошла…

Или, со мной?

Потом на меня чернота какая-то стала накатывать.

Тут — помню, здесь — хоть каленым железом меня пытай — ничего в памяти не осталось…