Красный вервольф 2 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 13

Тем времен штурмбаннфюрер стал зачитывать приказ от имени аж самого Альфреда Розенберга. Вызвал на сцену некоего Брыкалина, заведующего коммунальным хозяйством и нацепил ему на грудь знак отличия для восточных народов. Этакую восьмиконечную звезду с рельефными лучами, в центре которой имеется круглый щиток с растительным орнаментом. Желтая блестяшка сияла на груди Брыкалина, а тот тоже, мать его, сиял от счастья. Я тебя запомнил, гнида.

Стоп! Насколько я помню, этот знак фюрер учредит только в сорок втором. Я почему помню, товарищ мой любил военные цацки коллекционировать. Был у него такой значок в коллекции. Он его называл «Крест предателя». Звезда эта крест напоминала лишь отдаленно, из-за еле заметных скрещенных мечей, которые выступали за поля совсем чуть-чуть. Чтобы на их фоне награды для истинных арийцев бледно не смотрелись. А тут получается уже знак в ходу в сентябре сорок первого. Япона-матрёна! Похоже, что я меняю историю. Надеюсь, что в лучшую сторону.

Ну, конечно же, в лучшую, чем больше гадов я прикончу, тем скорее победа. Ну, даже если я и не приближу ее во времени значительно, то по крайней мере баланс потерь с нашей и вражеской стороны немного подвину.

Потом вызвали начальника полиции деревни Заорважино. Хмурого казака с усами Бармалея. Ему тоже нацепили цацку, и я тоже его запомнил. Таких прихвостней, что уже в первые месяцы до наград дослужились, надо в первую очередь на карандаш брать.

Хрен с трибуны снова стал вещать, зачитывал подвиги очередной гниды, которую собрался награждать. Я даже не слушал, что он там такого сотворил. Внутри все кипело и бурлило. Краем уха расслышал, что спас какую-то важную шишку. Его тоже я запомню, выйди только, покажись… Важных шишек мочить надо, а не спасать. Оратор сделал паузу, обвел глазами зал и торжественно объявил имя очередного предателя.

— Герр Алекс Волков!

У меня чуть башка не взорвалась. Чего⁈ Да ну на хрен!.. Но быстро охладил пыл, включив логику. Так, это мне, наверное, за спасение графа? Фух… А я-то подумал. Ну, да, точно. Вон и босс мой на меня косится и лыбится во всю ширь своих тонких змеиных губ:

— Алекс! Мой друг! Что же вы застыли? Ты ошарашен моим сюрпризом? Ну-ну, смелее. Иди на сцену.

— Я горжусь тобой, Алекс, — прошептала мне на ухо Марта.

Фашики лениво хлопали. Особого рвения аплодировать мусорной расе не выказывали. Но прилежно махали руками в такт.

Я встал и поплёлся на сцену. С первого ряда на меня смотрел Зиверс и улыбался. Когда я проходил мимо, он воскликнул:

— Не все русские свиньи, оказывается есть среди них и герои!

Ага, молча кивнул я. Придет время, и я забью тебе в глотку этот самый знак.

Никак не думал, что первой моей наградой в этом времени будет фашистский знак отличия. Хотя с другой стороны… Я же диверсант. Разведчик. Чем больше я буду казаться своим, тем проще Вервольфу будет охотиться. Бойтесь ночи, герры фашисты. Я натянул улыбку и взошел на сцену. Во время вручения скромно повернулся к залу. Пусть все мою рожу запомнят. Для «карьеры» полезно…

Уф. Что-то столько событий, что даже не верится, что рабочий день закончился в положенное время, а не заполночь.

Я быстро чмокнул Марту в щеку, прошептал, что зайду за ней минут через тридцать. Надо же, мол, мне привести себя в порядок, чтобы перед друзьями Марты в грязь лицом не ударить. И помчал домой. Переодеваться в еще пока неизвестно что.

Пробежал по коридору, постучался к Степану. Никого. Наверное, у часовщика сидят. Но дверь Лазаря Борисовича тоже оказалась запертой. Рыжий Ковальски решил меня надуть? Ладно, хрен с ним, буду изображать хорошего парня в том, что есть. Побреюсь только…

Я взлетел по лестнице на свой чердак, распахнул дверь. Замер на пороге. Потом не удержался и заржал. На моей убогой кровати был разложен элегантный двубортный костюм, серый в полоску, шелковая рубашка, два галстука — видимо не решил Степан, какой лучше — темно-бордовый или темно-синий. На стуле лежала шляпа. Серый хомбург с шелковым кантом. Лаково поблескивали ботинки на обшарпанных досках пола. Задаваться вопросом, как Степан попал в мою комнату, я не стал. Ясно же, что эти замки могут остановить только честного человека. Каковым мой сосед с лисьей мордой явно не был.

Я осмотрел костюм еще раз. Встряхнул, прикинул на себя… Хм, надо же, какая ткань качественная… Хороший костюм, вообще ни разу не похож на товар советской легкой промышленности. Я посмотрел на лейбл. «Люсьен Лелонг». Ну да, как будто мне это что-то сказало. Даже страну-производителя не назову, фамилия какая-то… Да у кого угодно может быть. Люсьен? Француз, может быть?

Ладно, годится, хватит уже дареного коня разглядывать, дядя Саша! Тебя, если что, девушка ждет. «Не дареного, а честно заработанного!» — поправил меня внутренний голос.

Спорить я с ним не стал, и принялся за наведение марафета. Мимоходом подумав, что надо бы у наших жуликов уточнить насчет парфюма и всяких там мыльно-рыльных принадлежностей нормального качества. Я фыркнул этой своей мысли, осмотрел критически свое лицо. Потом ржавую бритву. Пожалуй, благородная щетина — это мой выбор на сегодня. Сбегал в уличный душ. Бррр. Все-таки сентябрь уже такое себе время для водных процедур на открытом воздухе. Но хоть взбодрился.

Ну что ж, новый костюмчик, пожалуйте на примерку…

Ростового зеркала в этом доме не водилось, но насколько я могу судить, покрутившись перед покрытым пятнами кухонным зеркальным огрызком, сидел костюм отлично. Ботинки были чуть тесноваты, но самую малость, терпимо. Нацепил на пиджак свежеполученный знак отличия. Ну вот, сейчас я прямо-таки образцовый коллаборационист. Прямо-таки готовый образ настоящего предателя…

Но мысль в голове не задержалась. Не было никакого смысла упиваться воображаемыми угрызениями совести.

Кстати, об этом! Надо бы по дороге к Марте купить букет цветов. А то появление Доминики, кажется выбило ее из колеи…

— Марта, тебе невероятно идет это платье, — я склонился к ее руке и коснулся губами. Протянул букет мелких белых розочек. Ничего другого в такой час найти не удалось — рынок и магазины закрыты, и мне стоило прямо-таки титанических усилий, чтобы уговорить бабулю, возившуюся в палисаднике, срезать мне несколько цветочков.

Марта, действительно очень хорошенькая в красном шелковом платье, с высокой прической и ярко-красными губами, замерла на пороге. Губы ее сложились в букву «О». Девушка стала похожей на ретро-открытку в стиле пин-ап, я даже рассмеялся.

— Что такое? Я так сильно опоздал? — я удивленно приподнял бровь.

— Это же… Нет-нет, не может быть! — Марта бесцеремонно расстегнула на мне пиджак.

— Милая, мы же вроде собирались на вечеринку? — хохотнул я, обхватывая ладонями ее круглую попу. — Я, конечно, не против, но мы тогда точно опоздаем, и твоя подруга обидится.

— Дурак! — фыркнула Марта. — Я хотела убедиться, точно ли это…

— Люсьен как его там… — я понял, что забыл, что там написано на лейбле.

— Лелонг! — вместо меня закончила Марта. — Откуда у тебя костюм от парижского модного дома?

— Марта, не делай такое лицо, — я аккуратно, чтобы не размазать свежий макияж, поцеловал ее в шею. — Взял у товарища поносить, подумал, что моя рабочая одежда не очень подходит. Но если хочешь, я могу сбегать и переодеться обратно.

— Дурак! — снова повторила Марта и стала торопливо надевать красные лаковые туфли. С букетом цветов она обошлась совершенно варварски — просто бросила его на подзеркальный столик. Пожалуй, мой костюм произвел на нее впечатление куда больше, чем этот букет. Хотя обошелся он мне недешево, прямо скажем… Бабка оказалась весьма вредной и скаредной.

Марта ухватила меня под руку и гордо вздернула подбородок. А костюмчик-то добавил мне престижа в ее глазах, как я посмотрю…

— Значит так, мою подругу зовут Ирма, — деловым тоном, как будто выдавая мне справочный материал, говорила Марта. — Она работает администратором в больнице, хотя может на самом деле не работать, она очень богата, как и ее жених. Они оба могли остаться в Штутгарте, но захотели послужить Рейху…