Легенда о невесте людоеда (СИ) - Минаева Мария Сергеевна - Страница 36

— Узлы памяти как паразиты, — начала женщина с беззаботной улыбкой, — заводятся в темных местах, куда почти не заглядываешь. Они плодятся там, множатся, а потом, глядишь, а они уже всюду. Паразиты портят твою жизнь в каждой ее клеточке. Все потому, что ты вовремя не обратила на них внимания. Вот что ты почувствовала, когда увидела себя маленькую с матерью?

Тери почувствовала, как в груди зажгло болью с новой силой. Девушка потупила взгляд, пытаясь взять себя в руки.

— Больно, страшно, — твердо ответила Терисия, не показывая эмоций.

— Ты ненавидишь мать за это? — с насмешкой в голосе спросила Рихарда.

— О, и не только за это! — выпалила девушка. — Семья испортила мне жизнь и предала.

Ведьма одобрительно кивнула, соглашаясь со сказанным.

— Так и есть. Но именно в этой ситуации тебе нет за что ее ненавидеть, милая, — мягко сказала женщина. Она подходила ближе, полы ее длинного бордового платья подминали под собой высокие травы.

— Она назвала меня потаскухой! — возмутилась девушка. — Набросилась как собака!

— Да, твоя мать грубая. Это непростительно, — согласилась Рихарда, — она испортила тебе характер. Учила не любить, а ненавидеть. Но этот ее нелепый способ защитить тебя.

Девушка хотела уже спросить от чего это мать могла ее защищать, если единственная угроза тут она сама, но ведьма взяла ее за руку и перед глазами помутнело. Они опять перемещались куда-то, кружилась голова от быстро сменяющих друг друга картинок. Когда движение остановилось, она увидела все того же мальчика с тряпичной куклой в руках. Он распустил одну из ниток игрушки, и теперь запивал внутрь кусочки коровьей лепешки, которые собирал палочкой с дороги. На устах мальчугана играла злорадная улыбка, он постоянно оглядывался вокруг, видимо, боясь быть уличенным в своей шалости.

— Что за глупость… — произнесла Терисия, кругами обходя мальчика. Она с трудом верила своим глазами.

— Да, чистейшая глупость! — согласилась Рихарада со звонким смехом. — Этот мальчик почему-то имел на тебя зуб. Не знаешь почему?

— Не знаю, — ответила девушка. — Даже если так, пусть подарок был глупой насмешкой, мать есть за что винить. Она таскала меня за волосы.

— Очень жестоко с ее стороны, — сочувственно ответила женщина, но сразу после ее слов мир вокруг вновь завертелся.

Через мгновение они уже стояли внутри ее родительского дома. Тери увидела заплаканную себя над тарелкой с нетронутым супом. Девочка исподлобья смотрела на мать, занимающуюся шитьем у печи, а та будто бы не обращала на нее никакого внимания.

Наконец мать взглянула на дочь, но в этот раз вместо криков, она только цокнула. Оставив шитье на столе, мама Тери вышла из комнаты, а вернулась с банкой меда, которую шумно поставила на стол. Мед дома они ели только по большим праздникам, и вряд ли тогда был какой-то особенный день. В глазах девочки мелькнула искра интереса, а мать уже доставала из печи свежую лепешку. Ловко намазав ее толстым слоем меда, который таял от соприкосновения с румяной корочкой, она молча подала лепешку Терисии. Суп же отодвинула в сторону. Два раза предлагать маленькой Тери не нужно было — она тут же накинулась на редкий деликатес, начала с удовольствием уплетать за обе щеки. На устах мелькнула улыбка и блестел мед.

— Она пыталась извиниться, — произнесла ведьма, нарушая абсолютную тишину в комнате, но слышала ее только Терисия.

— Мама не умеет извиняться, — с сомнением сказала девушка.

— Каждый извиняется по-своему, — поправила ее Рихарда, — но не каждый это может заметить. Ну, что, кукла с дерьмом внутри намного ли лучше теплой лепешки с медом? — с доброй улыбкой спросила женщина.

Девушка заморгала, не позволяя непрошенным слезам опять литься из глаз, но только усиливая их поток. Картинка родного дома внезапно пошла рябью, словно это было отражение на воде, а потом и вовсе исчезла. Терисия поняла, что опять сидит в комнате таверны на шкуре медведя с книгой перед собой. Веселая Рихарда смотрела на нее со страниц. Цветок ромашки все еще был в ее волосах.

— На сегодня хватит, — сказала она, — но обязательно приходи завтра. Отдыхай, милая. Силы тебе пригодятся. — После последней фразы книга сама собой захлопнулась, оставляя Тери в небольшой растерянности.

Догорающие дрова в камине, сумрак за окном говорили о том, что девушка просидела с книгой явно намного дольше, чем ей казалось. Провал во времени не тревожил, Терисия не чувствовала усталости, однако когда дошла до кровати и легла на нее, ощутила, что проваливается в сон. Но даже тогда взбудораженное сознание не переставало опять и опять думать о том, что с ней произошло. Первый узел прошлого. Детство, которое она успела забыть. Мама. Теперь мысли о семье не отдавали горечью как прежде. Увидев картину прошлого целиком, она наконец-то начала понимать что-то очень важное, и это что-то дарило облегчение и покой.

У неё были не самые плохие родители, они дали ей хорошее детство, и это важно. Важно даже несмотря на то, что потом они же возненавидели её за побег из дома и пытались убить — хорошего детства это не отменяет и не стирает. В конце концов, она, как и большинство людей на свете, рано или поздно должна была столкнуться со смертью мамы и папы от старости. Сейчас же можно считать, что её родители просто умерли раньше, их для неё больше не существует. Но остались ещё хорошие воспоминания о них.

Тери разбудил скрип в замочной скважине. Отперли дверь. Краем глаза девушка заметила, что пришел Вард. И успокоилась. Когда он рядом, всегда спокойнее. Но потом Терисия вспомнила их разговор, покоробило от собственной грубости. Как теперь разговаривать? Зачем она отталкивала Варда, если ее влечет к нему со страшной силой? Девушка продолжила лежать с закрытыми глазами, размышляя о своем положении.

Она слышала его шаги, запах, почувствовала, как он сел на противоположный край кровати, едва ли не буквально Тери ощущала очертания тела своего спасителя рядом. Сердце билось как бешеное. Девушка спрятала лицо в подушку, отгораживаясь от чужого присутствия рядом, но это ощущение словно проникало под кожу. И вот, Терисия уже воображает прикосновения к своему тему, которые сама же запретила. Воображает, что он целует, и от этой мечты у девушки буквально перехватило дыхание.

В дверь постучали, Вард пошел отворять. По короткому диалогу у входа Тери поняла, что принесли еду. Живот издал протяжный стон от голода как раз в тот момент, когда мужчина поставил поднос с ужином намаленький прикроватный стол у стены. Притворяться спящей дальше не было смысла. Открыв глаза, Тери встретила на себе холодный взгляд Варда.

— Здравствуй, — неловко промямлила девушка, — ты уже вернулся?

Более тупой вопрос сложно было придумать. Терисия чувствовала, что краснеет от стыда.

— Да, — кратко ответил мужчина. — Вставай.

Девушка быстро выполнила требование Варда, а тот заправил одеяло на кровати, поверх которого водрузил поднос. Потом молча сел на пол у изножья, начал есть похлебку. Тери не рассчитывала на любезность, но и ужинать ее никто не звал. Есть хотелось, потому в итоге девушка наплевала на приличия и взялась на кашу с волчьим аппетитом. Когда первый голод был утолен, Терисии стало тошно от напряженной атмосферы между ними, но она не знала, что сделать, как извиниться, чтобы исправить ситуацию. Вспомнив слова Рихарды про то, что каждый извиняется по-своему, решила, что главное начать.

— Насчет нашего разговора утром, — медленно объяснялась девушка, — я не хотела тебя обидеть, Вард.

Мужчина ничего не ответил, был полностью увлечен едой.

— Мне не нравятся прикосновения попусту, я не соврала, — начала оправдывать себя Тери. — Не помню, чтобы меня когда-либо касались посторонние или родня, и чтобы мне было приятно. Не знаю почему. — Вард понял на нее взгляд, все так же ничего не выражающий, ни гнева, ни милости. — Зачем ты ко мне касался? Что ты хотел этим показать? Ведь я могла просто понять твое намерение ложно, — их зрительный контакт не прервался ни на секунду, когда Терисия задавала вопросы.