Измена: (не) прощу дракона (СИ) - Семёнова Екатерина - Страница 36

— Всё можно было бы решить простым разговором. Почему нельзя было просто поговорить?

— Я был так зол на тебя! Мне казалось, что ты просто воспользовалась моими чувствами как шансом на лучшую жизнь. Во мне играла гордость, и я молчал. Тысячу раз решался на разговор и снова откладывал. Поздно осознал, что цена молчания оказалась слишком высока. Но я уже наказан, я потерял тебя. — Флориан кинулся ко мне. Он смотрел на меня с такой любовью. Как же я давно ждала этого взгляда, и не надеялась увидеть. — Прошу тебя, прости! Не отвергай меня. Дай мне, дай нам шанс. Я буду отчаянно за тебя бороться. Если бы я мог передать как душат меня гнев на себя и страх потерять тебя навсегда.

Я могла только мотать головой. Нет… Нет… Было так больно, словно моё сердце скоро разорвётся.

— Почему я должна верить тебе? Почему должна верить в твою любовь и в твоё раскаяние? Ты уже однажды солгал.

— Сейчас…

Флориан опрометью бросился из спальни куда-то вниз по лестнице и вскоре вернулся с большой деревянной шкатулкой. Он усадил меня на банкетку, положил шкатулку мне на колени. Не зная чего ждать, я нехотя притронулась к гладкой полированной крышке. Медленно открыла её и обомлела, боясь поверить в увиденное.

— Я выкупил твои драгоценности. Они здесь, все до единой. — Я коснулась холодных камней, дрожащими руками достала мамины аметистовые бусы, хризолитовую заколку и не смогла удержать судорожных рыданий. Флориан сел рядом, притянул меня к себе, и я уткнулась ему в плечо. — Ты ушла ничего не взяв, только свои драгоценности. И когда Стефан вдруг пожелал продать ювелирное украшение, я через подставных лиц приобрёл его, чтобы убедиться — оно твоё. Так я выкупил их все. Надо отдать должное Стефану, он не продавал драгоценности скопом, а ездил по торговцам и ювелирным лавкам, отыскивая лучшую цену. — Флориан усмехнулся. — Да, задал он мне задачку. Надеюсь, мне представится возможность поблагодарить его за то, что он так о тебе заботился.

— Ты отдаёшь их мне, драгоценности мои? — глотая слёзы, спросила я.

— Конечно, они навсегда твои. Рэй, ну не плачь. Смотри, у меня уже рубашка мокрая. Не плачь, милая.

— Ты правда волновался обо мне?

— Да. Ты простишь меня? Простишь? — Флориан обхватил моё лицо ладонями и с бесконечной нежностью заглянул в глаза.

— Что это поменяет? Ведь детей у нас нет. А если так и не будет?

— Я пойду на это. Если захочешь, мы усыновим или удочерим ребёнка. Представляешь, у нас может быть дочка. — Флориан мечтательно улыбнулся. — Мной будут недовольны, но всё едино. Я готов противостоять давлению. Ради тебя я теперь на всё готов. Только дай мне шанс.

Его дыхание коснулось моей кожи. Он стал осыпать меня торопливыми поцелуями, и я замерла, жадно впитывая его ласки. Потом мы оказались на кровати, и весь мир перестал существовать.

***

Мысли тяжёлым душным облаком окутали меня. От стыда и отчаяния я сходила с ума. Иногда эмоции так захлёстывали, казалось, что я тону, растворяюсь в них. И в такие моменты, чтобы не сорваться в безумные рыдания, я пыталась зацепиться взглядом хоть за что-нибудь. Вот и сейчас я старалась сосредоточиться на узорном атласе покрывала.

Флориан тоже не спал. Он лежал и следил за мной тревожным взглядом, иногда касался, горячими пальцами рисуя узоры на моей коже.

В этот ночной час было тихо. Только треск свечей и наше дыхание.

Мне казалось, словно я в скорлупе и никак не могу выбраться и глубоко вздохнуть. «Как же всё переменилось. Как же вместить в себя новую правду? Как принять?»

— Рэй, — еле слышно позвал Флориан, — давай попытаемся сохранить то, что ещё можно сохранить. Рэй, ты слышишь? Ты злишься на меня?

И тут меня прорвало:

— Да, Флориан. Я злюсь! Я не знаю, что тебе сказать. Ты, тот, кто должен был беречь меня, ты предал, обманул! Что ты наделал? Что же ты наделал? Я не знаю, как тебя простить! — Он побледнел. — Дай мне уйти. Я хочу быть одна!

— Хорошо, — покорно ответил Флориан. — Я не буду тебя беспокоить. Только не уезжай не предупредив.

Я выбралась из кровати, и поспешно одевшись, бросилась вон из спальни.

Я убежала в мастерскую — туда, где чувствовала себя спокойнее всего. Сев в кресло, поджав ноги и сжавшись в комочек, я просидела до рассвета. Разве я могла заснуть в эту ночь?

«Я только начала примиряться с мыслью, что Флориан мог полюбить другую. Это хоть как-то можно понять, хотя бы по-человечески. Но это… Я правда так себя вела, что дала повод Флориану сомневаться в моей любви? Какая глупость! Или всё же… есть справедливость в его упрёках. Я так боялась не соответствовать высшему обществу, в котором оказалась, уронить достоинство, что потеряла мужа. Я, как глупое дитя, верила, что счастливый брак возможен сам по себе, нужно только быть правильной женой и примерной герцогиней. Я сделала маленький неверный шаг, и к каким гибельным последствиям это привело. Флориан виноват, бесспорно виноват, но что если доля и моей вины есть?

Не могла я найти покоя. Ранним утром накинула плащ, чтобы спастись от прохлады, и вышла в сад встречать восход. Кругом оглушительно пели птицы. Цветы, трава, зелень деревьев в каплях росы сияли под лучами солнца. У меня же на душе царила тьма.

Я никого не любила, кроме Флориана. Только он владел моим сердцем. С самой первой встречи. «Мне и сейчас, как бы я не пыталась спрятаться, трудно игнорировать чувства к нему, но предательство забыть ещё труднее, даже если для него были причины».

Нити, которые тянули меня и Флориана друг к другу, словно оборвались, когда он сообщил о своей измене. Как обрывается струна, оставив звонкий гул в пустоте. И так мало осталось между нами этих ещё живых ниточек.

«Как он мог думать, что я его разлюбила? — меня разбирала и злоба, и досада, и удивление. — Почему за утешением бросился в объятия другой? Даже если он раскаялся, как его простить? Достоин ли он вообще прощения?»

Я подняла глаза. «Сколько же таких как я в прошлом, настоящем, будущем тоже смотрели, смотрят и будут смотреть в небеса в попытках найти ответ». Долго я стояла так, пока не стало казаться, что я падаю в бездонное небо.

Рядом послышались лёгкие шаги. Флориан медленно приблизился и дотронулся до моего плеча. Подтянутый, в идеально скроенной, дорогой одежде, он выглядел как всегда представительно, только нахмуренные брови и мрак в глазах выдавали тяжёлые мысли.

Флориан протянул мне большую розу с нежными тонкими белыми лепестками.

— Пусть она будет моим белым флагом. Я сдаюсь на твою милость. И мои помыслы чисты как эти белоснежные лепестки. Может быть, эта роза станет символом нового начала?

Я взяла розу и испуганно уставилась на неё. Мысли рассыпались, и я никак не могла ухватить хоть одну. Зато тоска, обида, сомнения — всё навалилось разом. Я вспомнила все эти ужасные недели, представила, как он обнимал Денизу, и чуть ли не взвыла от жгучей обиды, ревности и боли. «А если это навсегда между нами? Если я никогда не смогу забыть? Если каждый день, каждую ночь буду видеть его и представлять с другой? Как тогда жить?»

— Как всё вернуть, если ты моё сердце измучил? Как простить, если ты отправил меня в ад? — глухо выговорила я. — Я уеду. Я не хочу здесь быть.

Я выронила розу, и она упала ему под ноги.

Лицо Флориана исказилось словно от сильной боли. Он закрыл глаза, нетвёрдо провёл ладонью по лбу. Когда через бесконечно долгую секунду он снова посмотрел на меня, в его взгляде смешались вызов и печаль.

— Я сглупил, но буду за тебя бороться. Даже если не примешь меня, оставь кольцо, оно хранит только ту, что дорога сердцу дракона. Я через два дня уеду, надолго. И прошу тебя — останься здесь. — Я хотела возразить, но не успела. — Это ни к чему тебя не обязывает. Если, когда вернусь, ты не изменишь своего решения, то я выполню обещание — ты получишь развод. — Он закусил губу, раздумывая мгновение. — Послушай, Аурелия. Мой дед погиб на войне. Отец умер от старых ран, полученных в стычках. Многих драконов постигла такая судьба. Возможно, и я не исключение. Мы на пороге новой войны.