Третья грань реальности (СИ) - Людвиг Светлана Дмитриевна - Страница 1

За семь лет и два месяца до…

Середина лета – не самая приятная пора для прогулок. Без шляпки напекает солнце, а в ней потеет голова. Даже в лёгком платье ужасно жарко, из-за корсета и многослойных юбок одежда больше походит на орудие пыток, а выход на улицу – на изощрённую казнь. Но как бы я ни упрашивала сестру посидеть в усадьбе, пока не спадёт полуденный зной, Вероника не слушала – заявляла, что не тосковать взаперти приехала. Впрочем, с какой именно целью она посетила нас, я понять не могла.

– В такие моменты я завидую слугам, – неожиданно кивнула Вероника на женщин, стирающих бельё в реке.

Они стояли только в нижних рубахах, по колено в воде, мокрые, уставшие, с полными корзинами белья, но отчего-то невероятно весёлые. На минуту я представила себя посреди реки, с растрёпанными каштановыми волосами, вспотевшую от тяжёлой работы… может, мне и хотелось искупаться, но меняться местами со слугами ради этого я бы точно не стала. Лучше потерплю.

– Ты всем завидуешь, – пустила я шпильку.

Веронике не нравилось быть баронессой Аргельм, как не нравилось до этого быть графиней Виктимской. Она не хотела замужества, потом – беременности. Постоянно, глядя на людей, сестра мечтала оказаться не на своём месте. Выдумывала, будто могла стать счастливее, родись она кем-то другим. Меня всегда удивляли эти мысли – Вероника старше, и уж в её возрасте на мир смотрят реальней.

– Скажешь тоже – всем! – фыркнула Вероника. – Я всегда завидовала только чародеям.

…и бардам, и актёрам, и прочим бродягам, которые всю жизнь проводили в дороге, перебиваясь случайными заработками. Но талантами бог сестру обделил, оставив лишь самую капельку магического дара, поэтому чародеям, конечно, доставалось сильнее.

Комнату Вероники в нашей усадьбе заполоняли псевдочародейские вещички, книги по волшебству и прочая сомнительная литература. Несмотря на это, колдовать сестра не умела даже чуть-чуть – всё жаловалась, что учитель нужен. Потому и оставила «наследство» нам с братом, не стала перевозить к мужу – распрощалась, как с детством.

– Если честно, – поделилась Вероника, – я до сих пор жалею, что не сбежала из дома и не стала чародейкой.

…и не опозорила всю семью. В бродяги от хорошей жизни не уходили. Подавались либо бедняки, либо обнищавшие дворяне. Причём последних полоскали так, что в приличном обществе они, даже выслужившись и сколотив состояние, предпочитали не появляться. Разве что купцам было всё нипочём – любили они отдавать детей в ученики к чародеям. Но только при условии, что не замечали у тех деловой хватки.

За своими размышлениями, я не сразу заметила, как хитро сестра на меня смотрит. И тут же я пожалела о подтруниваниях. Сейчас опять начнётся! О, бог мой лавровый! В который уже раз?

– Только не начинай! – предупредила я торопливо.

– Эния, я не понимаю, почему ты пренебрегаешь своим даром! – схватив за руку, взялась вновь убеждать меня Вероника.

Донимала она меня, пытаясь заразить своими мечтами, вот уже пару лет. С тех самых пор, как хороший друг нашей семьи, чародей Вильфрид, заметил у меня способности к волшебству и неплохие. Куда большие, чем у Вероники, которую в своё время брать в ученицы Вильфрид отказался, сославшись на занятость.

О, кто бы знал, как я устала от бесконечных повторений одного и того же спора на разные лады! Я любила сестру, которая с пяти лет заменила мне мать, но взгляд на жизнь переняла у отца и старшего брата. Мне хотелось, когда вырасту, выйти замуж, воспитывать детей и вести хозяйство, желательно покрупнее. Я считала это не просто женским долгом – мне нравилось создавать уют в доме, направлять слуг и, преодолевая трудности, стремиться к совершенству. Но Вероника будто и не слушала.

– Я могу прожить и без чародейства, мне это не нужно, – покачала я головой в очередной раз, стараясь отвечать миролюбиво.

– Но это же так интересно! Далёкие путешествия, новые знакомства, удивительные возможности…

– …бесконечные постоялые дворы вместо дома с мягкой кроватью; посторонние люди, перед которыми ты стелешься, чтоб заплатили монетку...

– Какая же ты зануда! – покачала сестра головой и присела на скамью, укрытую тенью ивы. – Неужели тебе совсем не хочется приключений, силы? Да, в конце концов, настоящей любви!

Я удивлённо вскинула бровь, поворачиваясь к собеседнице, а затем присела рядом, медленно и придирчиво расправляя платье. Последняя фраза озадачила. Весьма.

– Любви? – недоверчиво уточнила я, думая, что ослышалась. – Она-то тут причём? По-моему, как раз чародеям сложнее её найти. Любовь она в семейной жизни, а они носятся по свету, не успевая зацепиться.

– Ты ещё такая маленькая, Эния, – голос Вероники неожиданно стал грустным и задумчивым. Будто ей не двадцать пять лет, а все шестьдесят. – Откуда в семейной жизни настоящая любовь? Тебя приводят к незнакомому человеку и говорят: «Вот, с ним ты проведёшь жизнь. Влюбляйся в то, что есть». И никого не волнует, если вам даже поговорить не о чем. Разве сможешь ты влюбиться вот так?

– Ну, я-то знаю, за кого выйду замуж! – самодовольно доложила я, и тут же прикусила язык, вспомнив, что говорить об этом сестре не хотела.

Словно пытаясь скрыть мою оплошность, зашуршали листья под неожиданно резким и коротким порывом ветра. Но стоило шелесту стихнуть, как Вероника спросила:

– Как это знаешь?

– К папе недавно приезжал герцог Ленский, – поделилась я, смущаясь, хотя новость я узнала от отца лично, а не подслушала, как Вероника в своё время, под дверью кабинета. – И они решили, что когда мне исполнится шестнадцать, мы с Аликом поженимся.

– Алик Ленский? – расстроилась сестра. Уголки губ медленно опустились, а на лбу проявилась недовольная морщинка. – Я думала, герцог выберет кого-нибудь выше по статусу.

– Я нравлюсь Алику, – призналась я с гордостью. – Наши поместья по соседству, а старый герцог хочет для сына умную и красивую жену.

– Ясно, – кивнула Вероника задумчиво. – А сама-то ты как к жениху относишься?

– Мне он тоже нравится, – неловко призналась я, чуть краснея. Говорить с сестрой на такие личные темы было волнительно. – Он очень милый и добрый.

Вероника откинулась на спинку скамейки, попыталась посмотреть на солнце через просветы в листве, прикрываясь рукой как козырьком от слепящего света. И неожиданно задумчиво высказалась:

– Добрый-то добрый… только размазня ещё та…

– Вероника! – резко подскочила я, оскорблённая. Щёки пылали, руки невольно сжимались в кулаки. Вот не хотела же ей говорить! Знала, что ничего хорошего не выйдет! – Не смей так говорить о моём женихе!

Сестра перевела на меня взгляд, посмотрела рассеянно и вдруг грустно улыбнулась. Под этим взглядом я почувствовала себя маленькой девочкой, которая только что сказанула глупость – ощущение было не из приятных. Как будто даже считаться с моим мнением не нужно! Я уже собиралась продолжить ругань – за кого она меня держит? – но Вероника примирительно заметила:

– Извини, больше не буду. Мне просто кажется, что с твоим характером Алик не управится, а ты будешь требовать от него большего. И рано или поздно симпатия превратится в неприязнь. Тебе нужен мужчина похитрее. И тот, которого ты будешь уважать не за то, что он добрый и милый, хотя это, безусловно, и хорошие качества.

Я хотела вступиться за Алика, сказать, что-то ещё, но не смогла. Он был симпатичным, но не писаным красавцем, не блистал ни умом, ни силой, хотя дураком и слабаком я тоже не могла его назвать. Алик просто был обычным парнем, похожим на многих сверстников. Только я ему нравилась, и наследовал он герцогство. Вот и все отличия.

Озадаченная, я опустилась на скамейку рядом с Вероникой. Она насмешливо посмотрела на меня, внезапно чмокнула в щёку и больше ничего не сказала. Так мы и просидели до самого вечера, погружённые каждая в свои мысли.