Наследница клана Лунных (СИ) - Меллер Юлия Викторовна - Страница 57

Проходя мимо казармы, он увидел прохаживающихся там женщин. Брезгливо поморщился и решил напомнить старшинам из своего клана, чтобы те довели до рядовых: в случае грязных болезней имеющиеся артефакты исцеления им не помогут и вообще, чтобы не забывали о стоимости артефактов. Защитные Александр заряжал сам, а вот исцеляющие обходились клану очень дорого.

Остановившись, Бережной поискал взглядом своих клановых и заметил, как одна из женщин плавной походкой прошла к колодцу, набрала воды в ковш и направилась к нему, нагло смотря ему в глаза. Он прекрасно понимал, что она в такой незатейливой манере предлагает ему себя, но её самоуверенность лишь разозлила его.

Потаскуха имеет наглость думать, что он примет ковш с водой из её грязных рук? Да что себе позволяет эта казарменная шлюха?

Он следил, как гулящая приближается и видел, что её уверенность тает. Если она не совсем глупа, то не осмелится сделать последние шаги… и не ошибся. Потаскуха опустила глаза и развернулась в сторону казармы. Там её встретили бурным хохотом, и она выплеснула воду в лицо одному из вояк, что ещё больше добавило тем веселья.

Бережному стало противно от этой сцены и захотелось взять дежурство за стенами крепости, как он делал это на протяжении всего года. Ему душно было здесь находиться. Примитивные желания солдат, отсутствие стремлений к чему-либо, зависть к более удачливым товарищам и прочее — всё это вызывало брезгливость.

Но сейчас важнее всего голубоглазка. После того, как он увидел, что её заставляют потрошить тварей, он не мог спокойно оставить её. Тем более раз дал ей надежду приблизить к себе! Обмануть её казалось недопустимым.

К тому же он видел, как она была ошеломлена его словами, и ему это понравилось. Впервые он понял, что чувствуют благодетели.

Братья намекали, как здорово иногда вырваться из-под опеки наставников и найти себе какую-нибудь миленькую чистенькую горожаночку, став её благодетелем. Но для занятого Александра подобное до сего дня оставалось теорией. Отец следил за ним гораздо строже, чем за братьями, и любое самовольство неизменно заканчивалось на конюшне, где князь сам наказывал его плетьми.

Нет, Александр не был заперт и ему позволяли выбираться в свет, когда он успешно осваивал новое заклинание или получал похвалу от наставников. Он, как и многие аристократы, кутил в столичных ресторанах, вот только его учёба продолжалась и там, а учителями светской жизни выступали старшие товарищи.

Сейчас молодой граф уже понимал, что его «дружба» была строго регламентирована отцом и «товарищи» окунали его в одобренный кланом образ жизни. Его учили «опускаться на дно» в комфортных условиях и сбрасывать напряжение с подходящими для этого аристократками.

Да, были в их кругу особого рода молодые дамы, которые могли позволить себе преподать науку любви юным кавалерам! Эти женщины очень ценились в высшем кругу и завоевать внимание одной из них считалось удачей.

Правда, однажды Александр узнал, что с этими дамами главы кланов заключают контракт и берут клятву о неразглашении любой информации, связанной с юным любовником, а ещё дамы ответят своей жизнью за возможную привязанность к себе подопечного.

Тогда юного защитника это ужаснуло. Он-то думал, что любое проявление чувств — это что-то прекрасное! Он верил, что в него влюбляются эти прекраснейшие женщины и с юношеской пылкостью отвечал взаимностью. Но старший брат мягко объяснил: обе стороны нуждаются друг в друге, и деньги тут не играют главной роли. Всё дело в особой магии этих дам, а любовь приплетать сюда не стоит.

Александра учили правильно обращаться с дамами, и он ни разу не оплошал, но болтовня товарищей о горожаночках всегда вызывала у него сладкое томление, хотя всё оставалось на уровне разговоров. А потом вдруг жёсткий контроль за жизнью младшего сына великого князя был снят, княжеская казарма сменилась на пограничный гарнизон, где случилось неприятное откровение: никаких милых манящих прелестниц под видом горожанок здесь нет, зато есть измученные трудом сельские бабы в мешковатых платьях, странные сутуловатые горожанки с натруженными руками, отвратительные казарменные шлюхи… Всё это было как снег на голову!

Анха вылавливала мясные кусочки, макала хлеб в подливку и жмурилась от удовольствия. Первую порцию она съела, даже не заметив, а вторую смаковала и старалась растянуть удовольствие на подольше. За день солнце нагрело замковую стену и каменную лавку, так что сидеть было приятно, особенно после тёмного и холодного подвала.

— Эй, цыпы, чего в казарму не ходите?

— Иди, куда шёл! — вяло огрызнулась Маха. — Мы не по этому делу.

— На магов нацелились? Так они брезгуют такими, как вы!

— Тебе какое дело?

— А мне обидно. Я бы подарочек дал и с пониманием обошёлся с такой кралечкой, как ты.

— И замуж позвал бы?

— На кой? Это поселенцам баба нужна для работы, а мне только ради удовольствия.

— Сказано, что не по этому делу мы. Нас назначили лекарю помогать.

— Ну как знаете… Деваться-то вам всё одно некуда, да и Ланка про вас разное болтает…

— Врёт! — Маха даже подскочила. — Злоязыкая девка!

Вояка усмехнулся, сплюнул и с безразличным видом пошёл дальше.

— И чего брехал? — засопела женщина. — Предупредить хотел? Зачем это ему? Что-то не верю я больше в людскую доброту.

Анха встревоженно огляделась. Посиделки у стеночки больше не казались ей приятными.

— Боязно мне. Пропадём без защиты.

Анха отвела глаза. Маха права насчёт мага и возможности получить его покровительство, если конечно удастся угодить ему. Но как же тошно! И лучше бы черноглазый защитник был старым и страшным, тогда Анха сама себе не казалась бы гадкой и продажной. Всё было бы предельно ясно: он — зло и мерзость, она — жертва, подчиняющаяся обстоятельствам.

— Ты посиди здесь, а я поищу господина Леснова, — тихо произнесла Маха, — может, не побрезгует мною…

Анха схватила за руку поднимающуюся подругу. Та симпатизировала завхозу, но Паулиниха не выпускала своего мужчину из виду, и у Махи всё осталось на уровне взглядов. А потом пошли неприятности со здоровьем, и Маха больше не смела смотреть на Леснова. Она перестала считать себя привлекательной женщиной. Тем более странно было сейчас услышать от неё такое предложение.

Анха замотала головой и не отпускала Маху.

— Ну что ты? — женщина погладила по голове свою подопечную. — Я же баба, мне не привыкать… лишь бы не рассердился…

Анха дёрнула её обратно на скамейку и показала, что не надо спешить, а вот подумать стоит.

— Не избежать нам унижений, — подчиняясь, на выдохе произнесла Маха. — Сейчас ещё есть время самим как-то устроиться, а чуть подождём — и не будет у нас выбора…

Возле казармы вновь раздался смех, и шумная толпа вывалилась во двор. Центром внимания была Ланка. Она кривлялась, изображая кого-то, а когда раздавался хохот, стояла подбоченившись. Неожиданно для всех к Ланке подскочила одна из бывших активисток и вцепилась ей в волосы. Кажется, другие женщины понимали, из-за чего ссора, но оставались в стороне и настороженно выжидали. А вот мужчины азартно заулюлюкали, но не успели войти в раж, как Ланка ловко скрутила свою обидчицу и расквасив ей нос коленом, оттолкнула в сторону.

— Иди работай, падаль! — громко велела она, как будто имела на это право. — Заткните ей рот, сами знаете чем! — насмешливо бросила она мужчинам и показала пошлый жест, вызывая новую волну гогота.

Анха смотрела и ужасалась. На её глазах формировалась жестокая стая.

— Идём-ка отсюда, — прошептала Маха, как будто её могли услышать.

Они поднялись и этим привлекли этим внимание Ланки. Она ничего не сказала, но смотрела так, что все развернулись в сторону подруг. Взгляды прожигали их спины, но княжна только сильнее выпрямилась, а вот у Махи едва хватило сил скрыться от чужих глаз. Её руки дрожали, а губы были сжаты в нитку.

Анха хотела подбодрить женщину и коснулась рукой её головы, но тут же испуганно отдёрнула. От Махи шёл жар. Она потянула подругу наверх. Той надо обязательно прогреться и отдохнуть, а на рассвете она напитает её энергией…