Чехов. Книга 2 (СИ) - "Гоблин - MeXXanik" - Страница 33

Катерина вписала мою фамилию в закреплённый на планшете лист, и направилась через зал на террасу, где почти не было народа. Наверное, по причине раннего времени. Девушка остановилась у одного из свободных столов, я одобрительно кивнул и сел в кресло:

— Благодарю. Передайте Михаилу Александровичу Суворову, что Чехов ждет его на террасе.

— Сделаю, мастер Чехов, — ответила девушка и удалилась. Я же взглянул на открывающийся пейзаж.

Отсюда был виден и купол собора Святого Луки на севере, и маленький памятник у реки. А с другой стороны, на юге вдалеке высились дымящие трубы Путиловского завода. И краны судоверфи.

Суворов прибыл через двадцать минут, когда на столе уже стоял принесённый официанткой чайник с темным настоем.

Михаил Александрович был подтянутым, крепким мужчиной сорока пяти лет. В его волосах виднелись редкие нити седины, которые, впрочем, не прибавляли ему возраста. Как и мелкие морщинки в уголках глаз. Они как раз были свидетельствами того, что мужчина часто улыбался. Глубоко посаженные глаза всегда смотрели цепко, и я не впервые заметил сходство Алексея с отцом, когда тот прищурился.

— Мое почтение, Павел Филиппович, — начал старший Суворов, занимая кресло напротив меня.

— Добрый день, Михаил Александрович, — ответил я.

— Признаться, я был очень удивлен вашему звонку, — начал Суворов. — Хотя сам хотел поговорить с Алексеем, чтобы он пригласил вас в гости.

Я с интересом взглянул на Суворова.

— Вы отлично проявили себя в нашей работе, — пояснил мужчина, наливая в чашку чай. — Столько выигрышных дел… при том что с Соболевым вы подписали договор за несколько часов до переговоров с Еленой Анатольевной. Признаться, даже я с двадцатилетним опытом работы был удивлен, как быстро вы сумели сориентироваться и вспомнить об исключении из правил дворянина.

Михаил Александрович покачал головой, и в глазах мужчины я заметил уважение:

— А если учесть тот факт, что вы всего несколько дней назад закончили лицей, — продолжил он. — И не имели практического опыта… с помощью хорошего опытного наставника вы запросто заработаете себе имя до конца практики.

Я улыбнулся, понимая, к чему клонит собеседник. Суворов не брал учеников и помощников. Но имя Чехова, пусть даже как работника на неполный день, даст Михаилу Александровичу приток клиентов из бастардов. А когда я поступлю в университет, в послужном списке адвоката будет стоять «наставник Павла Чехова». Что даст ему очков в адвокатском сообществе. При условии, что я и правда заработаю себе имя:

— Если у вас есть интересные дела — с радостью вам помогу. Но отказаться от помощи на дежурствах я не могу.

— Это решаемо, — отмахнулся Суворов. — Дамир Васильевич мой давний знакомый и думаю он без труда…

— Вы меня не поняли, — покачал головой я. — Мне нравятся эти дежурства.

Михаил Александрович поперхнулся чаем и закашлялся:

— Чем же, позвольте полюбопытствовать? — утерев салфеткой рот, уточнил он. — Работа с простолюдинами не приносит ни денег, ни имени.

— Кто-то должен это делать, — честно ответил я.

Суворов странно посмотрел на меня, словно сомневаясь, не подшучиваю ли я над ним. Или не выжил ли я из ума. Но я был предельно серьёзен. И собеседник быстро вернул лицо:

— У каждого свои причуды. Поговаривают, Мамонтов открыл театральную школу для простолюдинов. Для такого даже термин есть.

— Меценатство, — подсказал я и собеседник кивнул:

— Точно. Вы правы, мастер Чехов. Так что вы там говорили про помощь?

— С радостью, — ответил я. — Мне всегда интересны дела, касающиеся права.

— Я очень благодарен вам, Павел Филиппович, — улыбнулся Суворов.

— Я, в свою очередь, тоже хотел бы попросить вас об одолжении, — произнес я.

— Внимательно слушаю.

— Недавно мне встретился один человек. Стас Зимин, — начал я. — Бастард и бывший жандарм.

При упоминании имени моего недавнего помощника лицо Суворова побледнело:

— Его уже выпустили? — произнес он потрясенно.

— Откуда? — не понял я.

— Из острога. За дело братьев Луневых.

— Не припомню такого, — честно признался я.

— Да, лет десять назад это было, поэтому и не припомните уже, — начал адвокат. Стас был начальником отдела «Михайловский». Говорят, все заведения платили ему за безопасность.

— В то время все так делали, — удивился я.

— Все, — не стал спорить Суворов. — Так вот. Стас был своеобразным жандармом. Выходец из бастардов, который без связей пробился в начальники отдела.

— Платил? — догадался я.

— Это не доказано. Но друзей у него было много. Работал он с нарушениями. Главное для него было дело закрыть.

«Кого-то мне этот Стас напоминает», — хотел было сказать я, но промолчал.

— В общем, раскрываемость у него была самой высокой в Петрограде. А Братья Луневы были разбойниками ещё со времени смуты. Дважды попадали под подозрение третьего отдела, и дважды жандармам не хватило улик. И Луневы выходили на свободу. Пока они не влезли на территорию Зимина. Ограбили ювелирную лавку. Зимин их поймал, допросил, получил признание, не оставив следов и отметин на телах, и передал дело в прокуратуру. Но до суда дело развалили и Луневы вышли на волю.

— И решили отомстить? — понял я, но Суворов покачал головой:

— Здесь показания расходятся. Официальная версия — Зимин пришел к ним на базу, и там на него напали. А неофициальная — Стас не стерпел такой насмешки и перебил их всех. Но по факту Зимина поймали рядом с местом преступления, всего в крови, но очень довольного. А в доме, где разбойники собирались, было одиннадцать трупов. Говорят, в тот бой Зимин получил ранг легенды.

— А дальше были увольнение, острог и каторга?

Суворов кивнул:

— И Зимин пропал. Я думал, он сгинул в Сибири. А тут оказывается, Стас в город вернулся. А как вы с ним познакомились, Павел Филиппович?

— Вчера он мне помог, — произнес я.

— Вот как? Надеюсь, вы не стали его должником, мастер Чехов? — обеспокоенно уточнил адвокат. — Стас до заключения был не в себе. А уж после каторги… скорее всего, он чистый зверь.

Я кивнул, вспомнив, как Зимин хладнокровно добил оглушенных во дворе моего дома, и произнес:

— Наверное.

— Я постараюсь узнать о его деле, — произнес Суворов. — Мне самому интересно, как его могли выпустить на свободу.

— Спасибо.

Я отпил чай, почти не ощущая его вкуса, и поставил чашку на стол.

— Простите, Михаил Александрович, но мне нужно идти.

— Понимаю, мастер Чехов, — ответил старший Суворов.

Я вынул портмоне, хотел было вытащить деньги, но адвокат быстро произнес:

— Позвольте закрыть счёт, Павел Филиппович, — начал было он, и тут же строго добавил, едва только я открыл рот:

— Не спорьте. В знак уважения за вашу будущую помощь моему кабинету.

— Не откажусь, — улыбнулся я и убрал портмоне в карман. — До встречи, Михаил Александрович.

И направился к выходу из ресторана.

* * *

Стас Зимин сидел в кресле квартиры в Новом Городе, разминая запястья, на которых все ещё виднелись следы от наручников. Перед ним лежало несколько заполненных от руки листов.

Дверь в квартиру, которую Зимин не запер, открылась, впуская в гостиную гостя.

Это был мужчина лет пятидесяти. Лицо пришедшего испещряли морщины, а в бороде и волосах серебрилась седина. Не спрашивая разрешения, он прошел в гостиную и сел в кресло:

— Стареешь, Стас. Теряешь хватку, — начал гость, закинув ногу на ногу.

— Иванов как клещ, — буркнул Зимин.

— Никого не напоминает? — усмехнувшись, прямо спросил гость.

— Напоминает. Меня, — не стал отрицать Стас. Он взял со стола несколько листов и протянул их пришедшему:

— Вот все отчёты.

Мужчина благодарно кивнул, взял бумаги, положил их на колени. И с интересом посмотрел на Зимина:

— Ну, расскажи своими словами.

— Этот ваш Чехов — кремень, — начал Стас. — Продержался на допросе и не раскололся. Выкрутился, не сдав ни себя ни меня. Хороший боец. Троих подосланных вырубил меньше чем за минуту. Мне только добить осталось. Ранг мастера, да и некромантия дает эффект неожиданности. Не понимаешь, с чего начнет и чем закончит. В меру добрый, но когда надо умеет запугать. Причём к делу подходит творчески. Той приказчице по делу Мироновой про стражей наплел и фокус со стенами показал, так что она теперь к лекарям душевным записалась. И про воровство даже не заикается. Зато в Искупителя уверовала и дала щедрые пожертвования жрецам. Перевоспиталась в общем. И все после одной встречи с Чеховым.