Новые семейные обстоятельства - Трауб Маша - Страница 10

– Хорошо, я ему позвоню, – решила я.

Если я звоню или пишу кому-нибудь из детей, те отвечают сразу же, всегда, даже если находятся в коме. Потому что я их беспокою только в экстренных случаях. Но и мне Ваня не ответил.

– Вот! Я так и знал! Где его теперь искать? – Муж уже активно наматывал круги по потолку и заламывал руки.

– Где он был в последний раз? – уточнила я.

– На работе! Где же еще?

– Значит, искать надо на работе.

Иван тогда трудился в министерстве. И кто бы сомневался, что мой супруг через знакомых знакомых дозвонится аж до министра. Министр в пятницу вечером ничего не понял, но дал указание секретарю разобраться. Секретарь позвонила коллеге, та своей коллеге, и наконец выяснилось, что один отдел решил устроить вечеринку по случаю дня рождения своего начальника. Но больше никакой информации. Коллега коллеги на связь не выходила.

Тогда я написала сообщение Ване. «Котенок, привет. Ты где? Я волнуюсь».

Нельзя сказать, что текст писала как-то специально. Поскольку я тогда была матерью маленькой девочки, то есть Симы, имела полное право написать «котенок». Могла с тем же успехом написать «малыш» или «зайка», как часто обращалась к детям – мой круг общения в то время ограничивался детской площадкой и песочницей.

Как позже выяснилось, именно на это сообщение, проигнорировав все остальные, отреагировал Ванин коллега Александр. Приложив палец бездыханного Вани, употребившего лишнего, он разблокировал телефон.

«С Ваней все хорошо. Он спит», – написал мне Александр, решив, видимо, что я… точно не жена. Тем более что фотография у меня на аватарке очень знойная, многолетней давности.

«Александр, это Ванина мачеха. Не могли бы вы вызвать такси и отправить его по адресу…» Далее следовал наш адрес.

Александр, кажется, не ожидал такого развития сюжета, но ровно через полчаса Ванино тело было отгружено и доставлено.

В моей семье давно привыкли к тому, что я иногда делаю странные вещи – перекрашиваю кухню, меняю обивку на стульях, могу перевесить люстры во всем доме. Но тут супруг поднял от удивления бровь. Я плевала на простыню, по старинке, как делали наши мамы перед глажкой, когда не было отпаривателей, и старательно ее мяла.

– Может, ты хотела ее погладить? – уточнил супруг.

– Нет, мне нужно ее смять!

Ну надо так надо. В воскресенье рано утром я металась по квартире, упаковывая корсет, ночнушку и еще кучу вещей.

– Ты уезжаешь? – вежливо поинтересовался муж, сверяясь с домашним еженедельником, куда мы записываем планы.

– Нет, у меня фотосессия. Буду фотографироваться голой! – ответила я.

– Тогда зачем тебе столько вещей, если голой? Попрошу Васю, чтобы помог тебе погрузить в машину. У меня рабочий эфир. Вася! Помоги маме погрузить вещи, она едет на голую фотосессию.

Обожаю своих мужчин. Они не реагируют на прилагательное «голая», но всегда готовы помочь.

Потом, во время съемки, я старательно упаковывалась в простыню, но Катя, моя подруга – фотограф, близкий по духу и вкусу человек, была недовольна.

– Надо было Еву взять, – заметила Сима, – тогда бы у тебя был нормальный взгляд, а не как обычно.

Мы, как всегда, решили совместить несколько идей и уложиться по времени. Тематически планы: мама с дочкой, Сима – красавица, я в смятой простыне. Обычно на фотосессиях присутствовала и дочка Кати Ева, на тот момент двухлетняя, что неизменно привносило в мой взгляд нежность.

– Сима, давай ты простыню подержишь, взмахни ею. Нет, с другой стороны, а то у твоей мамы попа в хвост превращается, – командовала Катя.

«Еще раз наклеишь ресницы, я тебя стукну», – писала она мне после съемки. Да, я не справляюсь с наклейкой ресниц пучками и нашла для себя магнитные. Но не справляюсь со специальной подводкой – ресницы все равно торчат и стремятся к переносице.

– А как твои родные реагируют на такие фото? – спросила подруга.

– Сын сказал «хорошо», муж сказал «угу», Сима устала трясти простыню.

– Зачем тебе такие фотографии? Для мужа? – спросила еще одна подруга. Нет, для себя. Я точно знаю – нужно позволять себе делать что-то только для себя. Что угодно! Ну и мять простыню, пытаться застегнуть корсет, рискуя получить вывих руки, – это как минимум весело.

Кстати, про магнитные ресницы. Это просто спасение! Во-первых, безопасно – они не отлепляются, как наращенные, вместе с родными. Держатся долго, можно использовать многократно. Конечно, я их беру в поездки, где мне предстоят выступления, а времени поправить макияж точно не будет. Есть места, когда ресницы вовсе не требуются. Где солнце светит так ярко, что кожа сама разглаживается, ресницы удлиняются, а губы вдруг становятся припухшими. А есть места, где без ресниц не обойдешься. Потому что губы замерзли и превратились в ниточку, лицо отчего-то стало серым, а синяки под глазами – как у панды. Вот однажды я оказалась в том месте, где макияж не казался лишним даже с утра. На улице – минус тридцать пять градусов. Я собиралась в гостиничном номере. Клеила ресницы и вдруг поняла, что не знаю, как они себя поведут при столь низких температурах. Но у меня же есть сын-физик! А он-то все должен понимать про магнетизм, пусть и на ресницах. Вдруг они начнут отмагничиваться вместе с глазами? Или, наоборот, примагнитят меня так, что я глаза не смогу открыть? Рисковать я не могла. Позвонила сыну.

– Васюш, привет. Прости, что рано. Ты не знаешь, случайно, как магнит реагирует на низкие температуры? – спросила я.

– Мам, у тебя все в порядке? – Сын явно еще спал и не собирался просыпаться.

– Нет, у меня ресницы магнитные, – ответила я. Но сын молчал.

– Ты там спишь, что ли? – возмутилась я.

– Мммм.

– Так что с магнитом?

– Зависит от многих факторов, – пробормотал сын.

– От каких, например?

– Мам, в твоем случае поможет только эксперимент.

– Я не могу проводить эксперимент на себе! У меня одна встреча за другой! И вообще, что ты имеешь в виду под «в твоем случае»? Намекаешь, что я гуманитарий и ничего не понимаю в физике?

– Хрррр…

Магнитные ресницы, если что, не примагничиваются, они просто примерзают. Проверила на себе.

Ну честное слово, ничего не меняется, а повторяется. Разница лишь в масштабах. Вот прочла недавно новость – шарики-сердца, вывешенные для украшения в Третьяковском проезде ко Дню святого Валентина, сдулись. Пришлось снять. Но скоро повесят новые. «Физика – это жизнь», как говорит Вася, цитируя Аристотеля. Доказательства прилагаются. Бабушка повезла трехлетнюю Симу в подмосковный детский магазин недалеко от дачи. Сделала широкий жест и сказала:

– Выбирай.

Сима, впервые в жизни оказавшаяся в таком большом магазине, опешила. Бабушка показывала ей говорящих кукол, лошадок, которые ржали, если потянуть за хвост, и попугаев, кричавших на весь зал. Сима готова была заплакать, как и бабушка, которая не знала, чем порадовать пугливую внучку. На помощь пришла женщина-консультант, предложившая бабушке купить обычный воздушный шарик. Можно большой, с дельфинами или с принцессой. Сима была счастлива. Они вышли из магазина, дошли до машины, и тут бабушка увидела, что шарик сдулся. Она решительно взяла внучку за руку и пошла назад. Женщина-консультант покорно надула шарик газом еще раз. Бабушка опять дошла до машины и опять увидела, что шарик недостаточно надут.

– Пошли назад к этой тете. Она подсунула нам бракованный шарик! Мы другой купим, – объявила бабушка и забрала шарик. Сима не хотела идти назад к тете и не собиралась расставаться с шариком. Поэтому зарыдала. В магазин ворвалась разъяренная бабушка, тащившая за руку плачущую внучку. Бабушка требовала расплаты за слезы ребенка.

– Женщина, успокойтесь, что вы кричите? Шарик новый, не бракованный, – ласково увещевала ее женщина-консультант. Бабушка требовала администратора и директора, которые уже прибежали на рев и крики. Бабушку они знали прекрасно, поскольку с директором она играет в шахматы, а сын администратора периодически работает у нее личным водителем. Понятно, на чьей стороне была правда.