На взлёт! (СИ) - Голотвина Ольга - Страница 39

Возясь с похлебкой, Дик время от времени бросал на спутника незаметные взгляды. Не нравился ему в последнее время Райсул! Чем ближе халфатийская столица, тем мрачнее становился парень.

Посолив и помешав варево, Дик уселся рядом с Райсулом и спросил:

– А не боишься, что тебя кто-нибудь из родни узнает на улице?

– Кому узнать? – дернул щекой Райсул. – Десять лет прошло, я уже не юнец. А узнают – мимо пройдут. Я изгнан из семьи.

Его тон не понравился Дику, и тот поменял тему беседы:

– Сейчас у ручья слышал странный разговор. Один караванщик говорит другому: «Если приду домой, а жена опять к своей сестре погостить убежала, – поколочу гадюку. Что за радость возвращаться в пустой дом?» А второй отвечает, вроде как со смешком: «Не боишься такие слова говорить? Луна-то уже почти полная!» Вот я и не понял – при чем тут луна? Или я ваш язык плохо знаю?

Райсул стряхнул мрачные мысли, лег на спину и ухмыльнулся, глядя в звездное небо:

– Ты хорошо знаешь наш язык. Ты наших сказок не знаешь. А эту сказку придумали женщины, чтобы мужей пугать. Здесь придумали, в Байхенте. В других местах не знают про Лунную Деву.

– А что за Лунная Дева?

– Каждое полнолуние луна выбирает один дом... – Голос Райсула стал загадочным, но в нем скользило озорство, словно мальчишка пугал своего ровесника. – Каждый раз – другой дом. Все в доме в эту ночь спят – крепко спят, хоть в бубен бей. А одна женщина просыпается – старая ли, молодая ли... Выходит во двор, в лунный свет. Муж спит, свекор спит, дети спят – никто не видит. И превращается она в Лунную Деву. Красива, как луна! Опасна, как дракон! Два меча за спиной! Бежит по темным улицам, прыгает с крыши на крышу – ищет дом, где муж жену зря бьет. Не за вину бьет, не чтоб поучить, а от своего дурного нрава. Находит дом, находит злого мужа. Запертые двери перед нею сами распахнутся. Войдет, встанет над спящим. Если рукой ударит – спящий наутро захворает. Если ногой ударит – спящего наутро злая болезнь возьмет, долго маяться будет. Если мечом ударит – спящий утром не проснется.

– Ух ты! – восхитился Бенц. – И вывод: не обижай женщин!

Он бросил взгляд на почти полную луну, которая словно зацепилась за кончик острого шпиля за стеной.

– А это что за шпиль? Дворец правителя?

– Нет, дворец дальше, – объяснил Райсул. – А это Дом Зеркала... по-вашему – храм... Нет, не храм! – поправился Райсул. – Там живут три мудрые старухи. Они хранят зеркало, которое принадлежало пророку Халфе. Зеркало, которым пророк мог лишить человека разума, а мог открыть ему взор на грядущие времена. И на мудрых старух падает отсвет силы пророка. Они носят у пояса на цепочках маленькие зеркальца. Приказывают человеку глядеть на такое зеркальце – и человек забывает свое имя. Грезит наяву, видит то, чего не увидишь обычным зрением...

– Да ну? Это легенда – или кто-то видел такие чудеса?

– Все видели. И я видел. Дважды в год правитель покидает дворец и идет к священному источнику – это за городом, в роще. А вдоль дороги весь город толпится – все чуда хотят. У источника его встречает одна из мудрых старух. Они тоже приходят к источнику, вместе с дворцовым шествием, все три. Одна открывает шкатулку, где хранится зеркало пророка. Хранитель глядит в зеркало. Старуха приказывает ему уснуть. Он спит и во сне прорицает. А придворные слушают, и люди слушают. Дети на деревьях сидят – слушают. Всем чуда хочется. Я маленьким был, тоже с дерева слушал. Что сказано у источника, того изменить нельзя. Такова воля Единого.

Хотел Бенц сказать, что слыхал про альбинских чародеев, которые умеют вытворять похожие чудеса. Но удержался: Райсул улыбался, из глаз исчезла тоска, на лице была гордость...

Вот и славно. Хоть ожил немного парень, а то совсем его пришибло возвращение на родину.

Дик спросил о другом:

– А эти мудрые дамы... они только дважды в год выходят из Дома Зеркала?

– Да. Но город сам к ним приходит. Хочет человек узнать, изменяет ли ему жена, ворует ли приказчик, победит ли его грифон в гонках – идет к старухам. Та зовет прислужницу, дает ей смотреть в зеркало. Не в священное, а в то, что на цепочке. И та дает ответы на вопросы того, кто принес деньги.

«А, деньги!» – хмыкнул про себя Бенц и вспомнил гадалку Роситу. Наверное, бабки из Дома Зеркала такие же мошенницы. Хотя... кто их знает, этих халфатиек.

Дик снова перевел взгляд на луну, зацепившуюся за шпиль.

Там, за стеной, лежал чужой, загадочный, полный тайн город. Сейчас Бенц видел только крохотный его кусочек, но какой интересный! Старые колдуньи, заставляющие людей произносить пророчества! Интересно, а может ли хоть одна предвидеть, что утром в Байхент войдет с караваном франусийский небоход Дик Бенц?

Парень усмехнулся. Угу, конечно! Кому интересен бродяга-чужеземец? Во всем Байхенте о нем никто не думает, это уж точно!

* * *

Дик ошибался. Именно в этот миг в Доме Зеркала один человек думал о нем, капитане Бенце.

2

Трусость делала шаг назад, жадность делала шаг вперед,

Не решившийся – не возьмет, остерегшийся – не умрет.

(Ибн-ар- Руми )

Двуцвет сидел на покрытом ковром полу, на высокой твердой подушке, и сосредоточенно глядел на низенький столик, уставленный сластями. Сейчас его не интересовало угощение. Возник короткий перерыв в беседе – и Двуцвет старался использовать его.

Старая Ухтия, хозяйка комнаты, покинула гостя, отойдя на ежевечернее поклонение Зеркалу. Обряд недолгий, скоро она вернется.

Итак, все ли он продумал?

Цель – война Иллии с Альбином при поддержке Альбина Халфатом. Иллия, таким образом, будет зажата меж двух враждебных государств.

Промежуточная цель – женитьба принца Джордана на царевне Айджан. Этот брак не только свяжет две страны союзническими обязательствами, но и даст Джордану новые козыри в борьбе за престол. Кстати, именно поэтому нельзя допустить свадьбы его сестрицы с иллийским гаденышем.

Способ – обряд у священного источника. Погруженный в сон правитель должен произнести благословение будущему браку дочери.

Исполнитель – мудрая старуха Ухтия... мудрая, да... безмозглая и хищная гадюка. Двуцвет, проживающий уже вторую жизнь, не раз бывал в Халфате и давно раскрыл тайну обряда. Старуха очень тихо подсказывает уснувшему правителю. что ему надо говорить. Двуцвет дважды давал деньги старым ведьмам (не этим, а их предшественницам), чтобы те вставили в пророчество несколько лишних словечек. Чародей крепко подозревал, что кое-кто из халфатийских вельмож тоже играет в эту игру.

Средство – драгоценности. Старая Ухтия безобразно жадна до ювелирных изделий. Удачно, что именно ее выбрал жребий для обряда, который свершится через два дня.

Итак, все ли предусмотрел Двуцвет?

Нет.

Он не предусмотрел Дика Бенца.

А Дика Бенца отныне следует учитывать при любом раскладе.

Казалось бы, о чем беспокоиться? В Халфат «Миранда» не прилетит, нету сюда ходу летучим кораблям. Но Двуцвет не мог забыть все случаи, когда планы магов Ожерелья были сорваны из-за проклятого франусийца.

Совпадение?

Двуцвет не верил в совпадения.

Впрочем, кажется, сейчас он все-таки в безопасности от проклятого леташа...

Зашуршал тяжелый бархат синей портьеры. Старая Ухтия вернулась к посетителю.

Грузная, крупная женщина в черном парчовом наряде молча подошла к столику, уселась напротив Двуцвета и взяла с блюда медовую коврижку, усыпанную молотыми орехами.

Маг ждал, когда Ухтия начнет беседу. Он глядел, как разламывали коврижку на куски короткие крепкие пальцы, унизанные кольцами.

Одежда старухи была черной, без единого цветного лоскутка. Двуцвет знал. почему Ухтия всегда одевалась именно так: она считала, что на черном лучше смотрятся украшения.