Один сон на двоих - Корсакова Татьяна - Страница 17

– Спасибо! – сказал Мирон. – Значит, ты пока оформляй, а я буду ее сторожить.

Беспокойство снова накрыло его с головой. Астра может быть где угодно, а Лера в Гремучем ручье одна. Из Семеновны защитница та еще. Остается надежда только на Цербера.

– С туристами тоже нужно что-то делать, – не унималась Милочка.

– Людмила Васильевна, давайте решать проблемы по мере их поступления. Сначала Лера, потом туристы. И вообще, мне пора в обратный путь. – Мирон взвесил в руке осиновый кол. Внезапно тот показался ему слишком легким и слишком ненадежным. А дорога предстояла темная и полная скрытых опасностей.

– Мы тебя отвезем, – сказала Милочка решительно и даже ухватила Мирона за рукав, чтобы он точно не смог сбежать. – Нечего шляться по лощине ночью! Хватит с нас сегодня приключений.

– А как я попаду в усадьбу? – спросил Мирон. Идея Милочки нравилась ему все больше и больше.

– Через центральный вход попадешь. У тебя же есть пропуск.

– Это будет выглядеть странно. Не находите?

– Ты видел тех амбалов на воротах? Странно, что их вообще взяли на работу. Они не думают, Мироша – им нечем думать! Не переживай!

– А можно как-нибудь без Мироши? – спросил он строго.

– Можно! Если будешь послушным мальчиком! – Милочка больше не собиралась пререкаться, она уже направилась к своей машине. – Поедешь со мной! – скомандовала она, уже садясь за руль.

Мирон обменялся с Хароном многозначительными взглядами и уселся в машину на пассажирское сидение. Милочка терпеливо ждала, пока Харон сдаст назад, сманеврирует на своем неповоротливом катафалке, а потом втопила педаль газа в пол.

Всю дорогу до Гремучего ручья ехали молча. Милочка о чем-то сосредоточенно думала, а Мирон прикидывал, как устроить Леру с максимальным комфортом. Наверное, придется переманивать Семеновну.

Милочка заговорила уже на подъезде к усадьбе:

– Ты там аккуратнее. – В голосе ее было обычное человеческое волнение.

– У меня есть вот это. – Мирон посмотрел на лежащий на коленях осиновый кол. Как-нибудь отобьюсь.

Она молча кивнула, потом сказала:

– Высажу тебя на развилке, это в нескольких минутах ходьбы от ворот, дальше сам. Если вдруг станут расспрашивать, скажешь, что ездил в город по делам. Подвозила до города тебя я. Когда я вечером выезжала из усадьбы, эти дуболомы машину не досматривали. Они даже не смотрели в мою сторону. Так что ври смело! Ясно тебе?

Мирон благодарно кивнул.

– А обратно вернулся с оказией – подвезли до Видово, а дальше ножками. Проверять никто не будет.

– Ясно тебе?

– Ясно. – Он снова кивнул, а потом спросил: – Как вы себя чувствуете?

– Как? – Милочка усмехнулась. – Зашибись я себя чувствую! Как истребительница вампиров!

И ведь не преувеличивала! Похоже, весь этот упыриный трэш ей очень даже нравился. Вот кто истинный наследник Ван Хельсинга!

Подъезжать к усадьбе Людмила не стала, высадила Мирона неподалеку, помахала рукой, а потом, кажется, украдкой перекрестила в спину. Харон наблюдал за этим со стороны, не глуша мотор и не выходя из катафалка. Он подождал, когда Людмила вернется за руль и лихо развернется на пустынной дороге. Когда ее машина поравнялась с катафалком, Харон опустил стекло со своей стороны, посмотрел вопросительно. Людмила тоже опустила и тоже посмотрела. Во взгляде ее Харону почудился какой-то отчаянный азарт. Это плохо! Азарт еще никого не доводил до добра. Во всем должен быть план и здравый расчет.

– Что дальше? – спросила Людмила.

– Едем в ресторан, – предложил он.

– Я не голодна, – она едва заметно поморщилась.

– Заберем твой мобильный.

– Разумно. – В голосе ее было разочарование. Или ему просто померещилось?

– Езжай вперед, а я за тобой.

– Будешь прикрывать тылы?

– Буду за тобой присматривать.

Людмила больше ничего не сказала, молча подняла стекло, тронула машину с места.

Водила она лихо. На взгляд Харона, чересчур лихо. Наверное, стоит ей об этом сказать, как-то образумить. Вот только сначала ее придется догнать.

Гнаться за Людмилой пришлось до самого ресторана. Харону показалось, что она нарочно не дает себя обогнать – назло! Она за что-то на него обиделась. Он пока не мог понять, что сделал не так, но обиду ее чувствовал отчетливо. Почти так же отчетливо, как свою недавнюю тревогу. Рядом с Людмилой все его чувства делались острее и ярче. Некоторые из них даже причиняли неудобства. Харон к такому не привык.

В ресторане еще было полно посетителей, из распахнутых по случаю ночной прохлады окон лились звуки джазовой музыки. Сразу после открытия заведения клиенты требовали шансон и попсу, но Харон был непреклонен – только классика и джаз. А кому хочется шансона, тот может отправляться в ближайшую шашлычную.

Людмила выбралась из машины так быстро, что Харон не успел ей помочь.

– Что дальше? – задала она все тот же вопрос, на который он, как ни старался, все никак не мог дать правильный ответ.

– Давай выпьем. – Предложил он, жестом подзывая официанта.

– Мы за рулем. – Людмила посмотрела на него с изумлением, неужели думала, что он сядет пьяным за руль.

– Пить будешь только ты, – сказал Харон, осторожно беря ее под локоток и увлекая к дальнему столику на веранде. – Тебе нужно снять стресс.

– А ты? – Людмила не то чтобы упиралась, но шла с явной неохотой.

– А я буду минералку, – сказал Харон, помогая ей сесть за стол.

Вслед за официантом прибежал Семен Михайлович с телефоном Людмилы в одной руке и меню в другой. Харон отдал телефон Людмиле, сам сделал заказ. О том, что стоило бы поинтересоваться у дамы, чего она хочет, он подумал лишь тогда, когда Семен Михайлович удалился.

– Надеюсь, ты доверяешь моему вкусу? – спросил он.

– Я доверяю тебе, – сказала Людмила.

Ответ получился какой-то неоднозначный. Харон задумался. С доверием к миру у него были определенные трудности. Сам он давно привык обходиться без доверия и прочих социальных обязательств и никогда не требовал ничего подобного от других. С Людмилой все было несколько иначе. Харон еще не решил, плохо это или хорошо.

– Я купил тебе туфли, – сказал он первое, что пришло в голову.

– Какие туфли? – Людмила подняла на него удивленный взгляд.

– Взамен испорченных. Красивые. Надеюсь, ты доверяешь…

– Я доверяю, – не дала она ему договорить, – главное, чтобы размер подошел.

– Подойдет, – сказал Харон.

– Откуда такая уверенность?

– У меня хороший глазомер, а у тебя идеальная форма ступней.

– Идеальная? – впервые за все это время Людмила улыбнулась. – Это комплимент?

– Это констатация факта.

Вернулся Семен Михайлович с подносом в руках, решил, наверное, лично обслужить дорогих гостей. Работал он споро и четко, за что Харон его и ценил. Ровно через минуту они с Людмилой снова остались наедине.

– Оказывается, я голодная, – сказала Людмила. – Думала, после сегодняшнего на еду вообще смотреть не смогу. Крепкие у меня нервы, Харон. Что скажешь?

– Очень крепкие, – подтвердил он, наливая Людмиле вино. – Ты поразительно смелая женщина.

– Это констатация факта? – спросила она.

– Это комплимент, – сказал он.

Никогда и никому, ни одной женщине он не говорил комплементов. Он даже не знал, как их правильно говорить. С Людмилой получилось как-то само собой.

Какое-то время ели молча. Людмила углубилась в свои мысли. Харон не хотел ей мешать. Она немного расслабилась лишь на третьем бокале вина, взгляд ее сделался мягче и, кажется, игривее. Наверное, это было хорошо. Плохо было другое: расслабившись, Людмила захотела танцевать. Вот прямо тут – на уже почти опустевшей веранде, вот прямо под эту легкомысленную джазовую музыку, которую приятно слушать, но под которую невозможно двигаться.

Харон задумчиво посмотрел на Людмилу, не говоря ни слова, встал из-за стола.

– Ты куда? – спросила она чуть обиженно.