Странный новый мир (СИ) - Сейтимбетов Самат Айдосович - Страница 17

— И наверняка при этом врут, - проворчал Михаил.

Татьяна рассмеялась, и они больше не разговаривали об экзамене, по крайней мере в тот день.

Сигнал из сети поступил почти сразу после того, как Михаил проснулся. Его приняли на работу, ему следовало прибыть на место, куда-то в район Болгарии или Румынии (Михаил всегда в них путался), где на побережье ему предстояло трудиться в дельфинарии. Помогать налаживать с ними контакты, присматривать, плавать вместе с ними и изучать их среду обитания и язык и способствовать в лечении, так как дельфинотерапия до сих пор применялась.

— Отлично! – вскричал Михаил и ткнул в свое отражение в зеркале зубной щеткой, словно бластером. – Кто самый быстрый дельфин на всем Диком Западе? То-то!

Одеваться специально в костюм Михаил не стал, эта часть умерла вместе со старым миром, и поэтому он заказал у синтезатора больше подходящее для работы: легкую всепогодную одежду, почти пляжную по былым меркам, а также панаму, чтобы не напекло голову, и легкие сандалии, не натирающие ноги. Произведя необходимые отметки и думая о том, что вряд ли его жилье простоит долго, скорее всего там снова появится уголок природы или его перестроят в нечто иное, если найдется желающий, Михаил вышел на улицу и задумался на мгновение, какой транспорт ему выбрать.

Подходило что угодно, но имелись и другие критерии отбора. Машина – не тот настрой, так и потянет любоваться красотами путешествия на юг. Вертолет – он не освоил достаточно управление и вообще, слишком шумно. Мотоцикл? Не его. Самолет? Слишком быстро. Поезд, вот почти идеальное решение!

— Воистину, поезд, - и Михаил развернулся, подавая сигнал.

Персональный диск – во времена Михаила такие роботы катались и убирали пол – подкатил и послал сигнал о готовности. Ответный сигнал о пункте назначения и тут его остановили.

— Помогите, пожалуйста, - чуть надтреснутый голос сбоку.

По голосу бабулька, но выглядящая так моложаво, что он в первую очередь подумал совсем о другом.

— Манопа что-то вдруг забарахлила, и я даже не могу вызвать ремонтную службу, да и на поясе летать опасно, помогите, - сказала она.

Вообще-то манопы славились своей надежностью и их даже не меняли физически, лишь обновляли программное обеспечение, если переводить на термины прежнего мира. Михаил как-то попытался вникнуть в процесс, но обломал зубы и заработал головную боль, в этой области он и раньше не разбирался. Но все же, бывали и поломки, и транспортная система должна была сама вызвать ремонтников, но видимо что-то пошло не так.

— Разумеется, сейчас, - улыбнулся он в ответ, посылая сигнал нужной службе.

— Люблю летать на поясе, - призналась бабулька, Милана Жоржио, как видел Михаил.

В каком-то смысле нынешние статусы повторяли татуировки, насечки, раскраску и одежду, и прочие знаки первобытных племен. Когда по знакам сразу было видно общественный статус, какой там сын или дочь, есть ли дети, чего достиг в жизни и все прочее, необходимое для заведения разговора или сразу объявления вражды.

Так и здесь, сразу было видно имя и фамилию, социальный статус, достижения и все прочее, что захотел показать владелец – по сути часть досье, которое каждый носил с собой. Милана оказалась старше Михаила на тридцать с лишним лет и родилась еще во времена периода хаоса, в старом мире, в каком-то смысле. Не прямом, вряд ли у Михаила нашлись бы с ней общие темы обсуждения старого мира, но все же.

— Скорость не такая высокая, но зато ветерок, свежий воздух, летишь и созерцаешь, как прекрасен стал мир и прямо сердце поет, - словоохотливо сообщила Милана, улыбаясь Михаилу.

Улыбаясь не хуже Тани и, он взял себя в кулак, сдерживаясь.

— Прямо не верится, что так мало времени прошло и на моей памяти открыли энергоний.

— В две тысячи девяносто первом году, - подсказал Михаил, даже не обращаясь к манопе.

Появилась машина ремонтной службы, из которой вылетели два робота и вылез позевывающий вихрастый парень, со странным пятнистым загаром на лице. Михаил еще раз чуть улыбнулся, отдал сигнал диску и покатил дальше, радуясь, что все не свернуло куда-то не туда. Нет, это не стало бы провалом экзамена, но он испугался самого себя, по правде говоря, и системы наверняка зафиксировали его возбужденное состояние.

— Расписание и схемы движения поездов, - скомандовал он, досадуя на самого себя.

А вдруг они там не ходили? Машина, авиетка, пояс, индивидуальный транспорт на то и индивидуальный, что с ним все было проще и опять же, личное – не общественное, в отличие от поездов. Не говоря уже о том, что в новом мире уже не требовалось так мощно двигать и возить грузы с одного конца планеты на другой.

Но ему повезло или интуиция нашептала и нашелся поезд, объезжающий все Черное море.

— Ананасовый салат и мясные сливы, а также сок раптанга, - заказал Михаил синтезатору.

Еще одна примета нового времени, информационные кристаллы с рецептами подходящих блюд. Подходящих буквально, не в смысле вкусовых ощущений, а те, от которых ты не отравишься, не впадешь в кому и так далее. Своя кухня, в общем, возимая с собой для воспроизведения в любом уголке галактики, решение проблемы несовместимости еды разных рас. Манопа хранила ту же информацию, но у инопланетян отсутствовала единая земная сеть, поэтому унификация свелась к кристаллам. Разумеется, находились и любители экзотики, пробовавшие незнакомые блюда наугад, существовали толстенные справочники совместимости, что кому подходит и к чему лучше даже не прикасаться, и Михаил отчаянно надеялся соприкоснуться со всем этим вживую, не в симуляции.

Помимо еды, он вызвал информацию и виртуально еще раз осмотрел место будущей работы, пробежался по обязанностям и графику, а также заказал себе жилье, небольшой одинокий домик холостяка, скрытый садом. Михаил не собирался бегать от контакта с соседями, но все же визуальное ограничение помогало ему, и он не стал скрывать своих реакций, опять же по совету Тани. Сочетание манопы, ИП и сети, в общем-то могло выступать заменителем полиграфа, пусть и не в смысле прежнего мира, и все это слегка нервировало.

— Вот так, теперь только доехать и приступить уже к работе, - не скрывая нетерпения, потер ладони Михаил.

Но, разумеется, он не мог просто доехать в одиночестве, и ему пришлось выдержать еще два разговора, один из них с компанией веселых девушек, едущих на Балканы, для проведения там каких-то раскопок. Открытость, дружелюбие, общительность и смех, масса обнаженного тела, и Михаил сдерживался. Не только потому, что за ним наблюдали, но и потому, что стандарты изменились.

Ему помогала мысль, что житель «19 века» тоже счел обитательниц начала двадцать первого поголовно развратными женщинами, если не начал бы тут же домогаться их. Поэтому Михаил общался и шутил в ответ, не все понимал, и запрашивал манопу, пытался оставаться в рамках и так далее. Рассказал о своей будущей работе, не касаясь истинной биографии, обменялся контактами и распрощался. Второй разговор был со строителями, едущими примерно в тот же район, что и Михаил, и они вместе обсудили проблему отвода Меркурия на более отдаленную от Солнца орбиту.

Затем поезд потребовался где-то еще и ему пришлось пересесть на авиетку, и Михаил слегка раздраженно подумал, что экзаменаторы все же перегнули палку. Там поломка, тут изъятие поезда, что дальше, отсутствие жилья, так как роботы и мощности потребовались на дне Черного моря?

В то же время, он искренне гордился собой, ведь пока что справлялся просто на ура. Общался, заказывал, реагировал, взаимодействовал, получал информацию из сети и отдавал, не закрывался и не кидался с каменным топором наперевес на шайтан-машины. Нет, подумал он, с легкой дрожью в коленях наблюдая за проносящейся внизу степью, не отсутствие жилья, а вторжение инопланетян и бой прямо здесь, южнее Одессы.

Кабина авиетки напоминала ему голову стрекозы, и Михаил, по правде говоря, предпочел бы, чтобы она была не такой прозрачной и открытой. Даже зная о надежности единой системы и самого транспорта, способного правильно аварийно разбиться, спасая пассажиров, ему все равно становилось не по себе. Гигантская скорость и открытость кабины, пусть в лицо и не бил ветер, и Михаил вдруг подумал, что это отличная метафора нового мира, и его самого, напуганного в глубине души происходящим.