Атолл (СИ) - Колышкин Владимир Евгеньевич - Страница 18

   Она говорила, а он слушал. Нет - внимал ей. И благоговел, рассматривая её. Аккуратные черты лица Джулии показались Джону Кейну самим совершенством. Изящные брови над зелеными глазами, точеный носик, мягкие губы, слегка подкрашенные помадой, длинная стройная шея и хрупкие плечи. Он не мог понять, каким надо быть негодяем, чтобы бить и унижать это божественное создание.

   Они встретились на вечеринке. Один шапочный знакомый пригласил Джона на парти, где собрался культурный истеблишмент. Он соблазнил Джона тем, что там, возможно, будет некий редактор, весьма благосклонный к молодым писателям. У него, дескать, есть хорошие связи. "Покажешь ему свой роман, может, он заинтересуется".

   Благосклонного редактора на вечеринке не оказалось. Джон шатался в одиночестве от одной группы болтающих людей к другой. Его шатания по залу были поистине символом нашего времени - одиночество в толпе. От нечего делать он прислушивался к разговорам, стараясь уяснить, что сейчас людей волнует больше всего. Это могло пригодиться для будущих романов.

   Один скособоченный тип, похожий на креветку, высказывал непоколебимые взгляды на ту высокую культурную миссию, которую Соединенные Штаты выполняют по отношению ко всему человечеству.

   Стоя за спиной другой компании, он подслушал интересную мысль о том, что "...Реальность нуждается в изъянах, она не существует без них, как дорожное полотно - без трещин".

   Говорил человек средних лет, с невыразительной внешностью. Одет был не броско, ни богато, ни бедно. Но все его слушали с почтением, держа плоские бокалы с мартини на уровне пупка.

   Джон спросил стоящего рядом молодого человека, кто это? И получил ответ свистящим шепотом с восторженным придыханием:

   - Это Гамильтон Дуглас Хоук! Восходящая звезда. За свой первый роман он получил большой приз от Национального фонда искусств. Для первой книги - ошеломительный успех. Великолепные отзывы, кругленькие тиражи в твердой и мягкой обложке, членство в Литературной гильдии, короче, все на свете.

   Джон подумал, что вот таким он и представлял себе тип удачливого романиста. Не павлина с ирокезом или в эпатирующего крикуна. А вот такого тихого, скромного, невзрачного, но ухитрившегося, пока другие дерутся на подиуме, незаметно прошмыгнуть на Олимп.

   Они разговорились с молодым человеком. Миловидный, приятный в обращении парень примерно одних лет с Джоном, в белой рубахе с расстегнутым воротом, темных свободных брюках, на шее - галстук с ослабленным узлом. Познакомились. Он назвался Мэтью Бэрком. Мэтт сказал, что пишет стихи. В ответ Джон признался, что пишет прозу.

   - Ну и как, удачно? Печатают?

   - Было дело. В "Нэшнл джиогрэфик".

   - О! - с уважением сказал парень. - Что-то специфическое?

   - Вроде того... Про золотоискателей.

   - А-а, понимаю, авантюрное - суровые бородатые мужики с кольтами 45-го калибра.

   - Вроде того...

   Джон подумал, что говорит слишком однообразно. Парень может принять его за идиота.

   Мэтт тормознул пробегавшего мимо официанта и ограбил его на пару рюмок виски. Они выпили. У Мэтью глаза сошлись в кучку, он открыл рот, и Джон понял, что тот сейчас прочтет свои стихи.

   - Ты, случайно, не встречал в этой тусне мистера Гросбахера - редактора издательства "Глория мунди"? - спросил Джон, чтобы сбить с толку поэта.

   - А зачем тебе этот Sauerkraut?

   - Кто?

   - Это по-немецки. Означает "кислая капуста". Этот редактор - немец, его все так зовут. К тому же педик.

   Джон сказал, что посоветовал шапочный знакомый. Мэтт ответил, что шапочный знакомый его должник и поэтому подыскивает и посылает к хозяину таких доверчивых олухов, как Джон. Кейн хотел обидеться, но Мэтт оказался таким человеком, на которого обижаться было невозможно.

   - Забудь ты этого педрилу, - сказал Мэтт, - я тебя лучше познакомлю с отличной девушкой. Если она, конечно, не ушла... Пойду её поищу, ты постой здесь...

   Мэтью исчез в толпе. Перед ужином вращение общества усилилось, и Джон улавливал лишь обрывки разговоров.

   Мимо прошли два пожилых господина во фраках. Предсмертные пигментные пятна покрывали их лысые черепа. Один из них сказал: "Секрет вечной жизни состоит в том, чтобы понять, зачем тебе нужна вечная жизнь..."

   "В Америке и свинья может стремиться к бессмертию", - ответил другой фрачный господин.

   Всеми брошенный, Джон собрался было уходить, когда из людского прибоя вынырнул Мэтью, ведя за руку сногсшибательную красотку.

   - Вот, познакомься, - сказал поэт, - это Джулия Мэйберри.

   Ужин проходил вполне светски. Употреблялись хорошие вина, креветки, сыры и салаты.

   - Вы не возражаете, если я за вами немного поухаживаю? - обратился он к Джулии с проникновенной вежливостью, - или, быть может, вы феминистка...

   - Нет, - ответила девушка, ослепительно улыбаясь, - я люблю, когда за мной ухаживают.

   - Что бы вы хотели выпить?

   - Она предпочитает "Дом Периньон", - влез Мэтт.

   Джулия пронзила его острым взглядом, но подтвердила, что да, выпила бы "Периньона", но здесь, кажется, его не подадут.

   Мэтт обещал достать и устремился за официантом, несшим поднос с бокалами. Сам-то Мэтью, было видно, предпочитал кое-что покрепче.