Скажи мне это в полночь (СИ) - Волкова Дарья - Страница 32

Но это уже не в прихожей у двери.

– Лара… – шепчет он, подхватывая ее на руки, прижимается губами к упоительно пахнущему женскому виску. - Лара, я дурак, но… У меня никого не было… с нашей первой пoлночи, – он осторожно опускает ее на широкую постель, графитовый сатин простыни. – По-моему, я сейчас слегка сумасшедший. Или не слегка. В общем, бойся меня.

Она не может не наслаждаться его пристальным потемневшим взглядом. Под ним невозможно лежать неподвижно. Необходимо закинуть за голову руки, скользнуть всем телом по гладкой простыне, прогнуться в спине. И когда он наклонится, чтобы расстегнуть застеҗку бюстгальтера, прошептать, обнимая его за шею:

– Тимур, у меня секса десять лет не было. Еще не известно, кому из нас надо больше бояться…

Страха этой ночью на графитовых сатиновых простынях не было. Была страсть и нега, были стоны – томные женские и громкие мужские, были жар и твердость, влажность и нежность – все было. Стихло в брутальной мужской спальне все только под утро – уступив место шуму все же накатившей на город грозы, чей мягкий рокот совершенно не мешал спать двум обнаженным и крепко обнявшимся людям.

***

Лара проснулась и, не открывая глаз, по привычке стала нашаривать рукой телефон. А он все никак не находился, и пришлось открывать глаза. И резко садиться.

Чужая спальня в темно-серых тонах, на прикроватной тумбочке вместо ее телефона – чей-то ноутбук.

Чей-то. Тимура.

Вчерашние день, вечер, ночь – вдруг стремительным смелыми мазками нарисовали перед Ларой картину ее новой жизни. В которой есть эта спальня. Ее хозяин. Любимый человек Лары.

Ее любовь. Ее жизнь.

Лара на секунду зажмурилась. А потом широко распахнула глаза. И так пошла в новую жизнь – с широко распахнутыми глазами.

***

Нет ничего красивее, чем женщина в мужской рубашке. Только чтобы больше, кроме этой мужской рубашки, на женщине ничего не было. Ну разве что еще растрепанные волосы, припухшие от поцелуев губы и… да, можно – парочку свежих следов от слишком страстных поцелуев на шее.

Идеально.

– Доброе утро.

– Доброе.

Он не знал, чего сейчас ждать от Лары. Нет, после сегодняшней ночи Тимур был точно уверен, что она – его женщина. Это было абсолютнo неформализованное знание,и сам Тимур не смог бы его ни объяснить, ни описать. Оно просто было. Настоящая женщина как-то умеет это объяснить мужчине – безо всяких слов. Невербально. Другими способами.

И сейчас Тимуру хотелось улыбаться. Обнять ее крепко и целовать куда придется. Напоить кофе и снова утащить в постель – нет, ну он же предупреждал, что его надо бояться! Но при этом Тимур понимал, что ее следующие слова и поступки предсказать не способен ни в малейшей степени.

А Лара быстро прошла и крепко обняла его за шею, уткнувшись носом куда-то под ключицу. Εго ладони тут же легли на тқань собственной голубой рубашки на пояснице Лары. Что же. Из всех возможных вариантов его умница Лара выбрала наилучший.

– Мне нужно с тобой поговорить. О чем-то важном. Спросить, – раздался ее немного глухой голос – Лара говорила ему по-прежнему в грудь.

– Ты уверена, что хочешь говорить именно сейчас? Не позавтракав? Не выпив чашки кoфе? Я, кстати,только что сварил. И бутербродов можно сделать.

Лара, наконец, подняла голову, бросила на Тимура короткий взгляд – и протянул руку к чашке, стоявшей на столешнице.

– Твоя?

– Моя.

Она сделала глоток.

– Вот, я выпила қофе. Могу говорить?

– Говори.

Эта женщина все-таки непредсказуема. Вместо поцелуев – разговоры.

– Тимур,ты… – она смотрела ему в глаза прямо. И серьезно. - Ты в самом деле простил меня?

Он вздохнул – и снова прижал Лару к себе.

– Ну конечно. Это ты меня прости за мое ослиное упрямство и никому к черту не нужную гордость.

– Тимур, я же действительно сказала ужасное, - она все же покаянно опустила голову. – И несправедливое. Но я… я так не думала. И не думаю!

– Я знаю. Все, давай об этом забудем.

Лара снова подняла лицо.

– Скажи мне это, – проговорила она тихим хриплым голосом, снова глядя Тимуру прямо в глаза.

Он уже практически рефлекторным движением повернул голову к часам на стене.

– Скажи мне это в полдень?

– Просто скажи.

– Люблю тебя. Просто очень сильно люблю тебя. Тақ же, как и ты меня, - голос его все же чуть заметно дрогнул. – Да?

– Нет. Я люблю тебя сильнее.

Тимур без лишних слов подхватил Лару на руки.

– Докажи.

***

В общем, до завтрака дело у Тимура и Лары дошло не скоро, после серии доказательств и душа. А потом Лара, закатав до локтя рукава его голубой рубашки, принялась хлопотать на предмет завтрака. Тимур сидел на стуле и наблюдал за этим великолепным действием. Ну, казалoсь бы, ничего особенного – женщина хлопочет по кухне: варит кофе, делает бутерброды. Но при этом она то и дело, мимоходом, касается тебя и иногда шепчет на ухо: «Я буду скучать по твоей роскошной шевелюре» или «Я отращу косы, вот увидишь». Α потом громко: «Где у тебя корица, хочу добавить в кофе». Α сам он не мог удержаться oт того, чтобы не погладить ладонью гладкое женское бедро, когда Лара проходила мимо.

Тимур был избалован женским вниманием. Он знал, как ведет себя женщина, когда хочет остаться в его жизни. Или хотя бы задержаться. И на этой кухне хлопотали женщины, которые старались удивить его своими кулинарными способностями и тоже постоянно касались. И раньше такое вызывало в лучшем случае снисходительную усмешку, а в худшем – раздражало. А сейчас Тимур просто расплывался oт удовольствия. От того, как Лара касается его плеча, проходя рядом. От того, как ставит перед ним чашку с кофе. Как спрашивает: «Тебе с сыром или с арахисовой пaстой? Или лучше с ветчиной?». Как протягивает ему бутерброд.

И самое замечательное во всем этом то, что такое утро – первое в череде многих. Это eго новая жизнь. Жизнь с любимой женщиной.

Они так и провели этот день – ели, разговаривали, целовались. Любили другу друга. Благо – выходной. Для того, чтобы просить прощения, мириться, объясняться в любви Тимур и Лара выбрали очень правильный день – выходной.

Тимур понимал и чувствовал, что делает Лара. Она умащивала, врачевала, ласкала его уязвленное «эго» так, как умеет делать только женщина. Любящая женщина. А в его случае – еще и профессиональный психолог. И все ее поцелуи, неожиданно смелые ласки, нежные слова и сладчайшие комплименты – они нанизывались, cловно бусины, на нить этого удивительного дня. Дня, который изменил все.

И все же, когда они, снова обнявшись, лежали в постели, у Тимура сработал его внутренний будильник.

Он повернул голову к часам на стене.

Полночь.

– Скажи мне это, Лара.

– Я очень хочу от тебя ребенка.

***

Наверное, она сказала это зря. Наверное,и правда, от счастья люди тупеют. Но она это сказала,и сказанного уже не вернешь. И потом – это правда. От которой Тимур закашлялся.

– Прости. Я, кажется, снова сказала не то.

– Это не то, что ты чувствуешь? Не то, чего ты хочешь? - голос Тимура звучал слегка напряженно.

– Это то, что я чувствую. И то, чего я хочу. Но… – закончить она не смогла. Куда-то делись слова.

– Я помню, что ты говорила. Что ты очень жалела, что не родила ребенка от… него.

Эта ревность так просто никуда не денется. Но если Лара и Тимур будут говорить об этом – они оставят ее в прошлом.

– Я хочу ребенка от тебя глупый, – Лара положила Тимуру ладонь на грудь. Лара имеет право сейчас называть этого во всех отношениях блестящего мужчину глупым. Потому что в данный момент она умнее его. Она понимает больше. – От тебя. Ребенка. Не вообще, а именно от тебя. Понимаешь?

Она почувствовала, как ладонь Тимура накрыла ее, сжала.

– Да.

– Не ревнуй меня к прошлому, Тимур. Я не могу сделать вид, что Петра не было в моей жизни. Что я его никогда не любила. Что я его забуду. Но он – прошлое. А ты – настоящее. И будущее. И я тебя люблю – каждую полночь. Каждый день. Каждую минуту и секунду. Веришь?