Мой крылатый кошмар - Серганова Татьяна - Страница 16

«Айран Иргар. Белобрысый летун, что мне в нем нравится? Ничего? Или все-таки…»

Я находилась одна в комнате, так что можно было успокоиться и признаться. Хотя бы самой себе. Ведь имелось что-то… совершенно точно. То, что я все эти годы тщательно скрывала от всех. В первую очередь, от себя.

«Что мне в нем нравится?»

Ответ нашелся сразу. Стоило только приоткрыть собственное сердце и позволить себе слабину.

«Улыбка».

Иргар очень редко улыбался. Большей частью ходил с равнодушной миной на лице, окидывая всех вокруг высокомерным взглядом. Но ведь были моменты, когда он искренне улыбался. По пальцам пересчитать, но я видела. Искренне, ярко. И это походило на лучик солнца, что выглядывал из тьмы. Улыбка сразу преображала его лицо. Исчезала надменность, холодность. Даже лед в глубине глаз таял.

«Улыбка».

Я со вздохом открыла глаза и покачала головой. Конечно, я этого не напишу. Уж лучше соврать. Поэтому схватила карандаш, и быстро, стараясь не думать и не зацикливаться, написала четыре слова: упорство, работоспособность, уверенность, сила и…

«Нейтрально, честно и равнодушно. То, что нужно».

Только вот пятое никак не находилось. Постучав карандашом по столу, я аккуратно вывела последнее качество: честность. Следовало отдать ему должное: Иргар никогда мне не врал, не притворялся и неизменно говорил правду. Пусть неприятную, но правду.

Посмотрев на свои каракули, я сложила листок и спрятала его в страницах одной из тетрадей.

«Все. Свой долг я выполнила. Теперь можно и ужинать».

***

В небольшой комнате в одной из башен замка было темно. Лишь тусклый свет лампы падал на стол, за которым сидел молодой мужчина. Карандаш в его руке быстро выводил слова:

«Смелая. Искренняя. Яркая. Настоящая».

Секундная заминка.

Азгар сжал карандаш так сильно, что тот захрустел, лишь чудом не сломавшись.

«Пять черт каждого. Что вам нравится в вашем напарнике».

Иргар с шумом бросил карандаш на стол, взял листок и с хрустом смял его.

– Пять черт, – горькая усмешка исказила красивое лицо. – Всего пять черт. Да мне хватит одного слова. – Голос понизился, став хриплый и злым. – Что мне нравится в тебе, Ивилин Торбург? Ты… вся ты. – Бумага в его руке сжалась, покрываясь колючим инеем и темнея прямо на глазах. – Вот только это невозможно. И ты никогда об этом не узнаешь…

Бумага превратилась в пепел, который он легко стряхнул со своих ладоней.

Тяжело вздохнул и снова взялся за лист и карандаш. Задание следовало выполнить.

«Упорство. Сила. Искренность. Честность. Уверенность».

Этого было вполне достаточно.

– Ты ошиблась, Торбург.

Погруженная в свои мысли, я не заметила появление Иргара, чем летун тут же воспользовался.

Пока я застыла у высокого окна, любуясь тем, как восходящее солнце раскрашивает покрытые снегом молчаливые скалы в удивительные желто-оранжевые оттенки, мой горе-напарник бесшумно подкрался и, встав за спиной, тут же принялся меня в чем-то обвинять.

Вздрогнув от неожиданности, я с трудом проглотила рвущиеся с губ ругательства. В который раз пришлось напоминать себе, что я милая, добрая и очаровательная дриада. А они априори не могут употреблять нецензурную лексику.

– Иргар, – медленно оборачиваясь, оскалилась я. Парень обнаружился всего в метре от меня. С привычно скрещенными на груди руками, с холодом в глазах и надменной маской вместо лица. – Тебе не говорили, что не стоит подкрадываться к целительницам?

– А то что? Залечишь до смерти? Или снова цветочками забросаешь?

Ну вот опять. Он, как обычно, был само очарование. А мне казалось, что вчера наши отношения из катастрофических перешли в категорию очень сложных. Судя по всему, ошиблась.

– Ты поаккуратнее с цветочками. Гарроу вчера долго кактусы с себя снимал. Вдруг у тебя тоже что-нибудь зазеленеет, – еще шире улыбнулась я, обходя летуна стороной и спускаясь вниз к первому ряду.

– Можешь не переживать. Я с ним поговорил. Мстить тебе Зейн не станет.

Замерев на одной из ступенек, я бросила на него короткий взгляд из-за плеча.

– Кто сказал, что я переживаю?

И вновь продолжила спуск.

– Как я мог забыть, – тут же съязвил он. – Ты ведь грозная дриада. Сама со всем справишься и в помощниках не нуждаешься.

– Я не настолько беспечна, – отозвалась я, подходя к столу, где лежали мои вещи.

До первой пары оставалось больше часа. Сама не знаю, почему я вскочила в такую рань, наспех перекусила бутербродами, даже не успев запить их чаем. И зачем пришла сюда в пустую аудиторию, тоже понятия не имела.

– Так в чем же я ошиблась? – поинтересовалась у летуна, который медленно спускался вслед за мной.

– В составе зелья. Водорослей в нем нет.

– Никаких водорослей нет, – согласилась я. – Так что ошиблись мы оба. Знаешь, профессор Мэдоу права. Если бы мы меньше спорили, пытаясь доказать, кто из нас умнее…

– А тут есть, что доказывать?

«P-p-p! Спокойно, Иви, спокойно! Он всего лишь мужчина. Да еще с крыльями. Такого пожалеть надо!»

– Слушай, Иргар, я вообще-то помириться с тобой пытаюсь. Наладить отношения.

– Отношения? – ехидно переспросил он, спускаясь с последней ступеньки и становясь рядом. – У нас с тобой есть отношения?

– Не обольщайся, – фыркнула я, отводя взгляд и отступая в сторону.

«С чего это вдруг он решил сократить расстояние между нами? Пытается заставить меня нервничать? У него это прекрасно получается. Я нервничаю. Лучше бы и дальше издевался. На расстоянии!»

– Даже не думал. Так что ты там говорила про профессора Мэдоу?

– Что она права, – терпеливо повторила я. – Нам стоит объединить усилия, перестать пытаться задеть друг друга и…

– Считаешь, это возможно? – снова перебил меня летун.

– Считаю, надо попробовать. Сомневаюсь, что будет хуже.

– Возможно, ты права. Но лишь возможно.

«Все ясно! Летун никогда сразу со мной не согласится. Сначала надо поиздеваться!»

– Ну как? – вдруг спросил Иргар, медленно прохаживаясь по аудитории от первого ряда до трибуны преподавателя.

– Ты о чем? – не поняла я, настороженно за ним наблюдая.

Мало ли, вдруг опять какую гадость задумал.

– Задание по межличностным отношениям, – пояснил летун, бросив на меня короткий многозначительный взгляд. – Ты его выполнила?

– Разумеется. Сказала же, что совру что-нибудь.

– Дашь почитать?

– Вот еще.

– Я ведь все равно узнаю.

– И что? Я же не интересуюсь, что ты там про меня написал, – буркнула я, скрестив руки на груди.

– Хочешь узнать?

Я на секунду задумалась.

– Не очень. Сомневаюсь, что и ты написал то, что действительно обо мне думаешь.

Странно хмыкнув, Иргар тихо ответил:

– Может, ты и права. Значит, временное перемирие? Будем учиться слушать друг друга?

Я не была столь оптимистична.

– Попытаемся.

– Ладно, – согласился Иргар. – Попробуем.

И ведь попробовали.

Все пары, которые мы провели вместе и врозь, я была идеальной ученицей. Улыбалась, тянула руку, отвечала на любые вопросы, чем заслужила одобрительные кивки профессоров. В том числе и от преподавателя по зельям, которая поставила за доклады высший балл, отметив нашу сплоченность, которой не наблюдалось вчера.

– Что ж, Иргар, поздравляю. Вы весьма положительно повлияли на Торбург, – произнес преподаватель по истории мира на предпоследней паре.

Я аж зубами заскрежетала, но улыбаться не перестала. Причем тут летун? Неужели он думал, что я за ночь выучила весь курс истории?

– Благодарю, профессор, – самодовольно кивнул летун.

Тут уж сдержаться оказалось выше моих сил. Продолжая улыбаться, я незаметно, но весьма болезненно под столом пнула Иргара ногой по голени.

Он вздрогнул, но промолчал. На лице даже ни один мускул не дернулся. Вот это выдержка. Я даже не знала, завидовать этому или злиться.