Грани обмана (СИ) - Мягкова Нинель - Страница 11

Я протиснулась в комнату боком, потому что широкий поднос не входил в проем, и поставила его на прикроватный столик.

— Благодарю, я не голодна, — прошелестела Лавиния, косясь в сторону дверей, где все еще стояли заведующая и врач.

— Вам необходимо восстановить силы! — подал голос доктор, с притворной суровостью грозя больной пальцем и прикрывая дверь, чтобы не смущать больную.

Ах да. По их странным правилам есть в присутствии мужчины считалось крайне непристойным. Дама могла поклевать фрукты или мелкие канапе, но уминать борщи и заливное — ни в коем случае. Женщина, она святым духом питается, и никак иначе. Возвышенное создание!

Потому, наверное, среди высокородных стала популярна готовка. Пока нарезаешь-варишь-проверяешь соль, уже не так есть хочется. А если хорошо напробоваться, то можно и не обедать.

Меня же тянуло накормить бедняжку. Видно было, как дрожат ее руки. Но приближаться или тем более прикасаться к воспитанницам простым служанкам не положено. Так что я лишь придвинула суп поближе и отступила, чинно сложив руки под передником.

— Не уйдешь, пока не доем? — с усмешкой перевела Лавиния мою пантомиму.

С трудом устроившись на подушках повыше, она взяла чашку и принялась цедить мелкими глоточками обжигающую жидкость. Цвет понемногу возвращался на ее щеки, давая надежду на то, что былая красота еще вернется. Мало кто хорошо выглядит после пыток, а то жуткое прижигание было настоящей пыткой.

Заметив мой сочувствующий взгляд, девушка нахмурилась.

— Не стоит меня жалеть! — резко выпалила она. — Я сама виновата, возомнила, что смогу справиться с даром. Гордыня наказуема, правильно говорит святой отец. Зато теперь меня точно возьмут замуж, и не кто-нибудь, а один из столичных магов!

Лавиния с гордостью покосилась на клеймо, раной алевшее на ее груди. Мне оно больше напоминало метку на скотине, чем предмет для гордости, но каждому свое. Возможно, мечты о столичном маге — своего рода способ успокоить себя, убедить, что все к лучшему.

И не свихнуться от безысходности.

— Мой отец хотел, чтобы я вышла за сына соседа, — понизив голос, сообщила девушка. — Они давно дружат, выросли вместе, вот и решили породниться… точнее, отец решил.

С чего она вздумала вдруг изливать мне душу, не знаю. Скорее всего, сказалось обезболивающее. Доктор ее явно накачал чем-то по самое некуда. А может, учитывая что я вроде как немая и точно никому не проболтаюсь, ее просто потянуло на откровенность.

— Мне он понравился, Ларс. Симпатичный, умный. Мы бы поладили, — убеждала Лавиния скорее себя, чем меня. — А вчера мне матушка написала, что он помолвку заключил. И с кем! Ни кожи, ни рожи, зато деньги есть. А вот дара нет!

Она скривила губы, в одно мгновение переходя от упоения своей завидной судьбой к отчаянию.

— Я и решила, назло ему пойду замуж за настоящего мага, — все тише продолжала она. Паузы между словами становились все длиннее, лекарство действовало. — На шелке буду спать, в золоте кататься. Подумаешь, дар…

Она отвернулась к стене, но я успела заметить, как по ее щеке скатилась одинокая слеза.

Возможно, мне и померещилось.

Поднос я оставила на тумбочке — там еще было довольно много съестного, а Лавинии, как я поняла, нужно хорошо питаться. Только опустевшую чашку унесла на кухню.

Местрис Рути вовсю шаманила над тестом для мясного рулета. У нас, похоже, намечался пир!

— Мейстер доктор остается на обед, — заметив мой голодный взгляд, пояснила кухарка. — Помоги пока лук нарезать. Как можно мельче, поняла?

Я кивнула, ополоснула руки под краном, на что местрис Рути одобрительно улыбнулась, и встала к разделочной доске. Кто-то уже заботливо почистил десяток бело-розовых луковиц, мне оставалось лишь изобразить кухонный комбайн, чем я и занялась.

— Надо бы тебя как-то называть, — задумчиво протянула моя новая начальница, разминая испачканными в муке кулаками тягучую клейкую массу. — Не буду же я звать тебя «Эй, ты!»

Я пожала плечами, не отвлекаясь от шинкования. Нож летал в моих руках все увереннее — вспоминались старые навыки. Нет, пожалуй, на кухне я тоже найду, в чем потренироваться! Главное, не проколоться на мелочах, чтобы не сослали обратно, а то и вовсе не выгнали. Вот как мне сейчас представиться, если я вроде как немая?

Раньше всех как-то не смущало, что у меня нет имени.

То есть оно есть, разумеется, но выяснить его так никто и не потрудился.

Местрис Рути добилась, чего хотела — тесто перестало липнуть — и принялась растягивать его скалкой в квадрат.

— Итак, на какую букву твое имя? — задумчиво протянула она, поглядывая на меня. — И умеешь ли ты вообще читать?

Я гордо кивнула. Теперь умею.

— А? Це? Ей? — начала перечислять кухарка местный алфавит по порядку, заставляя меня осознать сразу две вещи.

Первое: она действительно довольно-таки образованная по меркам этого мира.

И второе: я понятия не имею, как здесь называются буквы. Только читать их могу, и то постигала методом тыка.

— Ша? — судя по нахмуренным бровям, мы уже приближались к финалу списка, и если я что-то не выберу, быть мне дальше безымянной. Или поименуют, как хотят, что не лучше.

Вряд ли я сумею объяснить жестами, что меня зовут Анна, так попробуем с псевдонимом. Я просияла, всем видом показывая, что кухарка на правильном пути.

— Ша?.. Шарлин? Шарлотта? — «угадала» местрис Рути.

Я закивала, как припадочная. Ура! Здесь такое имя тоже есть! И привыкать не придется, меня в цирке так и называли последние два года.

После торжественного поименования моя жизнь почти не изменилась. Разве что вставала я теперь еще раньше, потому что до завтрака нужно было его еще приготовить.

Зарплата слегка прибавилась, и ближе к весне я разорилась на качественные кожаные сапожки. Сидеть взаперти становилось невыносимо.

К тому же у меня образовалось неожиданно свободное время, да и труд был далеко не так изнурителен, как раньше — не считая краткого периода магической практики. На кухне, как я и думала, применять заклинания было опасно — слишком много посторонних глаз. Так что я уходила в сад, поглубже и подальше, и тренировалась там.

Блокнот заполнился практически весь, да и учебники подходили к концу. Я поняла, что больше тянуть смысла нет. Нужно потихоньку перебираться в столицу. Не могу сказать, чтобы я так уж вписалась в местное общество, но кто будет присматриваться к горничной? Или к помощнице кухарки? Разве что при найме.

Однако готовиться к самостоятельной жизни надо, а потому я стала выбираться в город, благо между обедом и ужином у меня теперь имелось часа три-четыре для себя. Чаще всего я просто бродила по улицам, присматриваясь к прохожим и запоминая мимику, жесты, манеры. Ведь проколоться можно на сущей мелочи, вроде как именно показать цифру «три» на пальцах? Используя большой или не используя?

Когда погода не позволяла много гулять, я укрывалась от дождя на лавочке под раскидистым деревом, напротив почты, и изучала попеременно работников службы и официантов в соседнем ресторане. Кто знает, вдруг мне придется притворяться мужчиной? Им тут живется куда веселее, чем женщинам. Вон, мне даже в кафе нельзя, потому что одна, без сопровождения.

Прошла весна, наступило лето.

Я все не уезжала.

Признаться, мне было страшно, как никогда в жизни. Даже перед выступлениями меня так не трясло от ужаса, как сейчас при мысли, что придется начинать все сначала, искать работу, убеждать кого-то в том, что я отличная служанка… Да и денег у меня не было даже на билет до соседнего городка, не говоря уже о столице. Куда я потащусь?

Так что я все тянула и тянула, успокаивая себя тем, что коплю сбережения для отъезда.

Подошло время выпуска для старшей группы.

В честь отбывающих по домам девочек ежегодно в мэрии организовывали бал.

Вообще, пансион фактически поддерживал жизнь в захолустном Тормоте. Если бы не он, городишко давно растворился бы среди мелких ферм и деревенек. А так — какой-никакой, культурный центр области. Так что местрис Осборн уважали здесь чуть ли не сильнее, чем самого мэра, и каждый норовил пристроить дочку или племянницу на работу в пансион.