От Альбиона до Ямайки - Калашников Сергей Александрович - Страница 61

«Так вот ты какой, поморский карбас», – подумал я, глядя на добротную посудину, способную, если на глазок, увезти тонны три. Обводы спереди мне понравились, потому что острые. Обводы сзади опять же острые – это нынче на маломерных судах постоянно. Форштевень не понравился, потому что вертикальный. Ахтерштевень же очень понравился, именно потому что тоже вертикальный. Кто о чем, а я только об установке мотора и размышляю. Интересный крепеж здесь применен – шитье вицей. То есть прутиками, если по-человечески. Еще можно сказать лозой. Но не виноградной, а вроде тех, из которых корзины плетут. Наверняка в этом деле полным-полно местных секретов, которые мне сейчас без надобности. И еще понятно, что железо здесь редко и дорого, отчего кругом все на деревянных скрепах. И конструкция карбаса в значительной мере определяется особенностями доступных технологий и материалов.

Но симптомы дефицита металлов наглядны, что сильно, очень сильно тревожит, поскольку препятствует выполнению моих великих планов. Ведь есть же Урал – опорный край державы. И человек от Строгановых послан сюда для приемки груза из далекой Голландии. А где медь и железо, которых должно быть вдоволь при размахе-то этих известных промышленников и предпринимателей? Что-то не клеится. И да. Эти самые металлы мы вместе с предметами роскоши доставили сюда, на манер бешеной собаки сделав крюк вокруг всей Скандинавии.

Занятый этими нелегкими мыслями, я вдруг понял, что Софи тоже ушла в себя, оставив мне полный контроль над телом. Что стоящая рядом Мэри достала из сумочки мерную ленту и диктует размеры привлекшей мой взор кормы карбаса Лизе, которая Рисовальщица. На бумагу уже нанесено изображение, в которое заглядывающий через плечо Арчи вносит изменения. А вокруг собрались бабы, падкие до всего необычного. И топчется бородатый мужик, почему-то перекладывающий из руки в руку долото. Пора возвращаться в этот мир, а то, похоже, я слишком подзадержался в сомнениях и тревогах.

– Ты парень или девка? – доносится голос из народа. И словно в ответ из-за спин собравшихся появляется Иван.

– Капитан-мэм! Это промысловый карбас. Те, что для перевозки товаров в Холмогорах строят. Они по четыреста пудов поднимают и еще сами с казенкой.

– Казенкой? – не понял я.

– Ну, будкой на корме. Для кормщика.

– Будто я не могу такой построить! – возмущается дядька с долотом. – Делаю, какие закажут. Здрав будь, басурманин, – произносит бородач, обратившись к Соньке, – признал в ней главную.

– Девица я, значится, басурманка, добрый человек, – отвечаю. Мне почему-то весело и охота поприкалываться.

– Здрав будь, добрая басурманка, – послушно подхватывает озвученную сентенцию мужик. – А почто ты моему карбасу зад разглядываешь?

– Красивая работа. Глаз не отвести.

Мужик озадаченно скребет долотом в затылке и впивается взглядом в ахтерштевень, рядом с которым мы так и остаемся.

– А на иноземный манер ты его сделать можешь? – киваю на лист в руках Рисовальщицы.

– Могу, – отвечает дядька, разглядев картинку и снова поскребя долотом в затылке. – Но не этот – за ним хозяин нынче придет, а я задаток взял.

– Тогда и у меня задаток возьми, да и сделай, – важно ответствует Софья. – Только размером такой, как холмогорские. И с казенкой. Да скажи, когда готовый забирать?

– Дык две седмицы погоди, а там и пора будет.

– С финансовыми вопросами к лейтенанту-мэм Коллинз, – продолжаю прикалываться я, кивая на Мэри. Вовремя я стрелки перевел, потому что появилось новое лицо – староста местный подтянулся, увидев шхуну в протоке и толпу на берегу.

– Что за собрание, православные? – начал он мирным тоном, поглядывая на иноземно одетых малолеток.

Сонька протянула мужику грамотку, дождалась, когда тот ее прочитает, и самым почтительным тоном произнесла:

– По распоряжению воеводы направлены для устройства корабельного двора. Вот человек мой Ивашка, – кивок в сторону Ивана, – будет здесь сидеть да делами ведать. А ты, Акинфий Борисович, присоветуй нам место доброе, чтобы суда на берег имать для поправления, а построенные на воду сталкивать, – вот ведь способная эта Софи! Уже и по-местному заговорила в стиле нынешней современности. А мне это как-то не дается.

– Так да, Софья Джонатановна. Годное здесь место для таких надобностей, – почтительным тоном ответил староста. – Милости прошу, располагайтесь.

– А ты не откажись отобедать по случаю сердечного согласия и добрососедства, – показала моя реципиентка на стол, накрываемый неподалеку прямо на открытом воздухе, что вполне удобно при нынешней тихой погоде. Как я понимаю, Консуэлла собиралась накормить нашу команду с претензией на удобство, но уж если сестрица приняла внезапное решение – накормит гостей. Вот и Джон с рукомойником уже наготове, и Кэти подает полотенца. В роли служанки выступает Мэри, надевшая передник прямиком поверх брюк – она быстро меняет образы. Блюда, приготовленные Консуэллой из свежих продуктов, как всегда на высоте, а дедушкин ром семилетней выдержки поднимает настроение.

Угощаем мы и человека с долотом, и еще плотников, подтянувшихся от других строящихся суденышек. Бабы в эти поры с мужиками за одним столом не едят. А команда нашей шхуны изображает лакеев, ведь уроки хорошего тона, дававшиеся ребятам в ипсвичском поместье, рассматривали правила поведения не только для господ.

Душевно посидели. Потом быстро и тес нашелся для ремонта сарая, и грузчики, перетащившие в этот сарай наши богатства. Знакомство, проведенное по всем правилам, – великое дело. А там пришло и время собираться в дорогу. Что-то уж очень круто взял нас в оборот воевода. Не иначе хочет что-то срочно продать. И я уже догадываюсь, что. Не очень тяжелое, но дорогое – пушнину.

На папин флейт грузят тюки с пенькой – товаром ходовым, но не заоблачно дорогим. Отец сразу задал условие, что берет известное количество груза до Амстердама. Может и хозяина туда же доставить, или приказчика от него, или нескольких хозяев нескольких партий товара.

Его заявление вызвало многочисленные пересуды. Обычно англичане или голландцы все, что им нужно, покупали здесь и увозили из Архангельска уже как свое. Местное купечество справедливо подозревало иноземных мореходов в том, что те просто шантажируют русских, не имеющих собственного транспорта, – завышают цену на свои товары, и занижают стоимость покупаемых. А тут откуда ни возьмись пришел корапь, разгрузился и давай искать нанимателя до Европы.

Но попытать удачи очень хочется, потому что цена на пеньку на рынках Голландии местным торговцам известна – куда выше, чем та, которую предлагают иноземные покупатели. С другой стороны, страшновато, когда не по обычаю. Уж не знаю, один из них решился или сговорились рискнуть в складчину, но нашелся отважный первооткрыватель и нанял флейт на рейс в один конец.

А на «Энтони» затаскивают кожаные мешки с мягкой рухлядью. Мы нарочно подгадали так, чтобы отправиться в дорогу вместе отцом. У Соньки на душе не очень спокойно, потому что целых три английских судна на днях ушли, не загрузившись и без объяснения причин. В июле, а не в октябре, когда обычно покидают Архангельск гости заморские.

– Мисс Корн! – неожиданно подошел к нам старый знакомый – Ричард Клейтон из Клейдона. Вот ведь где свидеться довелось!

Сонька от неожиданности рухнула куда-то в глубину сознания, предоставив право общения мне.

– Нас тут три таких мисс Корн, – буркнул я, делая недовольное лицо. – Забыл, что ли, мы с тобой обращаемся друг к другу по именам. Ты джентльмен. Я дочь джентльмена. Знакомы с детства. Будь проще, Рич, и люди к тебе потянутся, – взяв старого приятеля за локоть, я бесцеремонно стащила его с трапа, чтобы не мешал ходить грузчикам. – Откуда ты здесь взялся?

– Пришел вон на той каравелле. Сдал экзамен на лейтенанта и нашел себе место на судне Московской компании.

– Ты же военный моряк! – удивился я. – Чего это вдруг на торговца пошел?

– На достройку новых линкоров пока не хватает средств, а мне требуется практика.