Ржевский 4 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 6

— Фигасе, — впечатлилась Норимацу.

— И бросают их с интервалом не больше полутора секунд, — продолжил товарищ. — Как правило, секунда — секунда и две десятых, это важно.

— Какая колоссальная нагрузка.

— Ударная поверхность, — напомнил Ржевский, снова сжимая кулак. — Боевая, по вашему. Физика процесса такая: по мере эксплуатации под любой механической нагрузкой любая поверхность разрушается. Грубо говоря, ты можешь чудесно разбить десять тысяч кирпичей, но на каком-то этапе регенерация в теле начнёт подвисать: сосуды забьютс…

— Я понимаю. Да.

— Вот полчаса с бросками мрамора через секунду — это хорошая нагрузка для одной поверхности. Если твой кулак поразил не менее девяноста девяти процентов целей, значит, экзамен ты сдал.

— Хренасе. — Она даже употребила слово не из своего лексикона. — И это только правая рука?

— Конечно! Ты же должен знать ресурс своего организма в бою!

В принципе, логично. Он прав где-то.

Ничего себе, насколько одновременно высоки и глубоки, как оказывается, вершины Искусства.

— А голова — полтора часа, — фыркнул весело Ржевский, по новой что-то припоминая. — Все остальные поверхности — тридцать минут, а голова в три раза больше.

— Почему? Хотя теперь понятно, каким образом ты боевые нунтяку лбом ломаешь.

— Лоб — самая прочная кость, наибольшее содержание кальция, плюс естественный угловой изгиб броневого формата, — он провёл пальцем от брови до затылка. — Если учитывать наклон кости и соотношение коэффициентов прочности, головой можно в пять раз лучше, чем кулаком, разбивать. Только к ней хорошие мышцы не подведены и шея коротенькая и не гибкая — не ударишь нормально, — добавил он разочаровано. — На себя дёргать приходится и на встречных курсах лупить.

— А как ты тогда мрамор головой бьёшь? Если ею размахнуться нельзя? Разбегаешься и в прыжке? — недостойно пошутила на очень серьёзную тему Норимацу. — Да-дах лбом в каменный кубик?

И тут же пожалела о своём длинном языке.

Товарищ, впрочем, не обиделся:

— Зачем? Стоишь на месте, с лбом наперевес, как с алебардой, за целью не бегаешь. Тебе на голову бросают эти мраморные блоки. Ассистент хороший, как правило твой товарищ, скорость и энергия броска соответствующая.

Шу впечатлилась не по первому разу:

— Так у вас на экзамене тебе с разносом полторы секунды полтора часа в лицо камни летят⁈

— Ну да! — живо закивал Ржевский. — Чтоб лоб подставлять удобнее было! Знаешь, такое нудное занятие, — он неожиданно шмыгнул носом. — Там секундный таймер висит всегда. Вот стоишь ты, бьёшь, бьёшь, бьёшь — надоело уже! Пару рассечений поймал, каменная крошка кожу расцарапала! Смотришь на часы — блииин, а только пятнадцать минут прошло. И тебе ещё пять раз по столько геройствовать.

Она даже не нашла, что сказать. Было страшно представить, что в той клановой школе вытворяют с теми, кто родом из менее знатных семей, чем он.

— Хотя результат того стоит, — признала японка вслух, неожиданно для себя прислоняясь к Дмитрию и на мгновение укладывая голову виском ему на плечо.

— О чём задумалась? — блондин озадаченно покосился на неё, старательно отодвигаясь.

— О вашей семье, кроме прочего, немало говорят как о бахвалящихся самцах. Знаешь, я раньше думала, что доля правды в тех словах есть…

— А сейчас?

— А сейчас считаю, что люди просто не всегда были готовы поверить в недостижимые высоты вашего мастерства. Мне уже в нескольких чатах сказали, что разбившихся о голову боевых окинавских нунтяку не бывает, — призналась она. — Не смогла удержаться, поделилась рассказом, извини.

— Да без проблем, — отмахнулся блондин. — Тоже мне, секрет… Мне кажется, те, кто не поверил, просто не понимают разницы между упругостью дерева и прочностью камня, — предположил он серьёзно в следующую секунду. — Дерево в качестве оружия — это так, паллиатив. По бедности, если под рукой ничего нет, если из плена бежишь голый и босой — тогда и эти ваши палочки для обмолота риса оружие. Но сломать деревяшку гораздо легче, чем камень, поверь. Я в физике хорошо ориентируюсь.

— Чего ж не поверить, если сама видела, — вздохнула Шу по-русски. — А вот другим твоих предков за работой, видимо, наблюдать не довелось. Вот они и не верили на разных этапах.

— Возможности нашего тела безграничны, — партнёр задумчиво посмотрел на неё. — Надо просто не просто кулаками кирпичи крушить да прочность нарабатывать. Тьху, тавтология…

— А…?

— А ещё физику учить, — веско припечатал он. — Главное оружие солдата — интеллект. Набитые кулаки, голова, ноги, крошащие гранит — это лишь мультипликаторы. Наносимого урона имеющимися на момент боевыми и рабочими поверхностями. А твоё самое главное и непревзойдённое оружие находится здесь, — он без затей ткнул указательным пальцем в лоб.

В этот момент дверь распахнулась и на пороге появился Ивасаки.

— Брысь отсюда, — махнул рукой Ржевский толстяку.

Шу внимательно следила за лицом напарника во время разговора, поэтому была готова спорить: в глазах блондина мелькнули работа мысли, затем — заочное узнавание по описанию.

К главе её бывшего клана товарищ подобным образом обратился вполне расчётливо.

Пистолеты, что интересного, он вернул за пояс обрывков штанов ещё минут пять назад.

Шу Норимацу, на правах клана Золотого Квадрата. Все документы оформлены и выданы владельцу в соответствии с законом вместе с амулетами. Одиночный абонент сервера Мицубиси.

— Ты не сильно-то вежлив, гайдзин, — толстяк вошёл внутрь и аккуратно прикрыл за собой дверь.

— Скажи спасибо, что пока лишь на словах, а не вручную, жиртрест, — хищно улыбнулся напарник по бизнесу. — Ты плохо услышал, что я сказал? Или туго доходит?

— А сейчас и посмотрим вместе. — Ивасаки неторопливо сократил половину расстояния. — Но сперва поговорим.

— Знаешь, он мне надоел, — Ржевский картинно обратился к ней. — Видит — сидят парень с девушкой, разговаривают. В помещение его никто не зовёт, оно входит. — Дмитрий неторопливо поднялся из кресла и пошёл навстречу.

Шу лихорадочно анализировала в голове варианты и хороших среди них не видела.

Первое. Ониси на помощь блондина с сортировкой монет среагировал ожидаемо: не рассыпаясь в благодарностях перед иностранцем, он откровенно обозначил ей, его напарнице, что следующий контракт будет не с мафиози Ивасаки, а с ней, потомком Последнего Самурая (чем бы тот контракт ни был).

В переводе на простой язык: он понял, что Шу Норимацу и Дмитрий Ржевский связаны между собой. В качестве мостика к блондину решил использовать соотечественницу — сохранение лица и благодарность иностранцу в одном флаконе.

В чём был интерес Посланника в Соте, она не знала. Пока. Но сумма платежа (миллион золотом) и целое свободное крыло в Киото (в котором присутствовали лишь пара человек Микадо) говорили: требуется пространство для какой-то сделки.

Однозначно не что-то бесчестное (в откровенном криминале Император Японии своему прямому подчинённому участвовать не позволил бы), но явно непубличное.

Она думала, пройдёт двадцать минут, Ониси передаст золото кому надо и вернётся к ней — им есть о чём поговорить. Родной Престол нуждался в представителях здесь, она в перспективе предпочтительнее мафии.

А вместо Ониси появляется жирный якудза и ведёт себя как дома. Причём раньше, чем через двадцать минут.

— Мне кажется, у Такидзиро проблемы, — выдала она в следующую секунду по-русски.

— Меня только законы гостеприимства и удерживают, — ответил Ржевский. — От того, чтобы этому толстожопому навалять. Пошли, поглядим, что там с Ониси и Огава?

— Ивасаки считает, что справится с тобой, я знаю кое-какие его фетиши. Он удивлён, что ты раз за разом расправляешься с его вооруженными людьми. Он сильный, Дим. — Это всё японка прошептала товарищу на ухо на одном дыхании. — Он не беседовать пришёл лично!