Шесть голов Айдахара - Есенберлин Ильяс - Страница 43

• Предыдущая
• 43/58
• Следующая

Хан был в хорошем настроении. Легко и просто убирал он со своего пути врагов, убирал чужими руками. С каждым днем крепло убеждение, что никого подолгу нельзя держать у подножья трона, потому что обязательно наступит такое время, когда смотрящий снизу захочет сам стать ханом. Люди должны приходить и уходить. Всегда найдутся такие, кто мечтает стать подстилкой под ногами повелителя Золотой Орды, кто готов служить за жирную кость и с подобострастием заглядывать в глаза.

После того как Софы убил Тюре-бия, прошло не более месяца. Кельдибеку вдруг пришла мысль, поразившая его своей простотой. Не могло ведь так быть, чтобы Тюре оказался последним врагом. Непременно где-то должны были быть другие. Надо только хорошо подумать, перебрать в памяти слова и поступки близких к нему эмиров. Что-то уж очень тихо сидят в своих улусах Науруз и Хаджи-Черкес. Когда тихо – это тоже плохо. Тихие принимают неожиданные решения.

Чем больше думал хан о своих эмирах, тем больше сомневался в их преданности. Больное воображение его рисовало картины одну страшней другой, и вскоре он твердо верил, что жизни его грозит опасность.

Надо было свести вместе Науруза Мухаммеда и Хаджи-Черкеса и заставить их вцепиться друг другу в горло. Особенно страшным и ненавистным казался Кельдибеку Науруз Мухаммед. Эмир помог ему в свое время сесть на трон. Значит, он чувствует за собой силу, и кто знает, не захочет ли он завтра сделать ханом другого.

Кельдибеку вдруг вспомнилась Тайдолла. Все это время он не думал о ней и сейчас бы, наверное, не вспомнил, если бы Науруз Мухаммед не взял ее себе четвертой женой. Как посмел эмир это сделать, если в свое время ей говорил о любви сам хан? Почему он не спросил разрешения у него, Кельдибека?

Хан был недалек от истины. Видя несправедливость и жестокость по отношению к близким и преданным ему людям, Науруз Мухаммед все чаще думал о том, что он совершил ошибку, когда помог Кельдибеку.

Пользуясь тем, что в Орде постоянно лилась кровь и ханское окружение было занято распрями и ссорами, эмир начал исподволь копить силы, потому что был уверен: наступит такой день и час, когда жестокая рука хана дотянется и до него. Науруз Мухаммед искал себе опору среди других эмиров, так же, как он, недовольных правлением Кельдибека. Их был в Орде немало. И первым откликнулся Хаджи-Черкес.

И когда эмир услышал, что хан вызывает их обоих в Сарай-Берке, и, зная, как умеет Кельдибек расправляться с неугодными, натравив их друг на друга, он послал своего человека к Хаджи-Черкесу со словами предостережения. Еще он предлагал не откладывать устранение хана. Хаджи-Черкес во всем согласился с Наурузом Мухаммедом и даже брался сам убить Кельдибека. В согласии эмиров на союз уже крылась будущая вражда. Каждый из них хотел стать ханом и стремился обогнать соперника, прийти к трону первым.

Хаджи-Черкес приехал в Орду раньше, чем добрался сюда Науруз Мухаммед. Хан встретил его приветливо и, оставшись один на один, сказал:

– Меня беспокоит то, что Науруз Мухаммед самовольно присоединил к своему улусу земли, которые я ему не давал. Есть слухи, что он собрался сделать то же самое и с твоими землями. Этим слухам можно поверить, потому что эмир коварен и жесток.

Хаджи-Черкес знал, что такое вполне может случиться: эмиры никогда не отказывались взять то, что можно было взять у ослабевшего соседа, но сейчас Наурузу Мухаммеду, как и всем остальным, было не до этого. Каждый с тайным вожделением смотрел на золотоордынский трон.

Хаджи-Черкес сделал вид, что поверил словам Кельдибека.

– Если Науруз действительно задумал такое, – сказал он, – я лишу его жизни.

Кельдибек обрадовался. Враги легко втягивались в привычную для него игру.

– Я скажу об этом Наурузу Мухаммеду, как только он приедет, в лицо. Ты сможешь сам убедиться в правдивости моих слов.

– Я утоплю его в крови! – свирепо сказал Хаджи-Черкес. – Если, конечно, будет на это ваше разрешение, великий хан.

Не отводя от эмира возбужденно горящих глаз, Кельдибек шепотом произнес:

– Разрешаю. Коварный должен быть наказан. – Он провел по лицу ладонями.

Сердце хана ликовало. Он забыл обо всем на свете. Мысленно он видел обоих эмиров мертвыми.

С нетерпением ждал Кельдибек приезда в Орду Науруза Мухаммеда, и, когда тот наконец появился во дворце, он встретил его, сидя на троне, весь напряженный, словно тетива лука.

Кроме Хаджи-Черкеса и двух сопровождающих его батыров, в зале, где хан обычно принимал гостей, никого не было. Даже личной страже он велел выйти за дверь.

Науруза Мухаммеда сопровождал только один воин – высокий, темнолицый, с глубоко упрятанными под нависающими бровями глазами.

Гости переступили порог и остановились в глубоком поклоне.

– Я рад гостям, – хрипло сказал Кельдибек. – Приблизьтесь.

Науруз Мухаммед и воин подошли к подножью трона.

– Ассалам агалейкум, – произнес эмир, по степному обычаю протягивая к хану руки.

Кельдибек с холодной усмешкой ответил на рукопожатие. Науруз Мухаммед отступил в сторону, уступая место сопровождающему его воину.

Необъяснимое беспокойство охватило хана, но руки уже были протянуты, и он не успел их отдернуть. Железные пальцы стиснули его запястья. Кельдибек рванулся, хотел крикнуть, но в это время Науруз Мухаммед бросился на него и, схватив за горло, прижал хана к спинке трона.

Через некоторое время, когда все было кончено и тело хана обмякло, эмир отступил в сторону.

– Все, – сказал он шепотом и оглянулся вокруг.

Хаджи-Черкес и сопровождающие его воины по-прежнему спокойно сидели на своих местах.

– Аминь, – сказал Хаджи-Черкес.

– Аминь, – повторили, как эхо, воины.

Наступила гнетущая тишина, и первым ее нарушил Хаджи-Черкес:

– Приподнимите Кельдибека. Усадите его ровнее на троне…

Воины бросились исполнять приказ, сам же эмир неторопливо подошел к двери, широко распахнул ее и громко сказал:

– Пусть войдут все, кто пришел к хану…

За дверями, видимо, ждали этих слов. Торопливо входили эмиры и беки, бая и бии. Коротко взглянув на трон, они без труда понимали, что произошло, а потому, не задавая лишних вопросов, усаживались на ковер у его подножья. Собравшиеся были одеты празднично: в дорогие халаты, подпоясанные золотыми и серебряными поясами, головы их украшали бархатные шапки-борики, отороченные мехом выдры и соболя…

Хаджи-Черкес пристальным взглядом обвел присутствующих:

– Ушел из жизни Кельдибек – хан, проливавший кровь дорогих нам людей… Тих и спокоен сидит он теперь в последний раз на троне… – голос эмира окреп, и в нем зазвучала властность. – Снимите богом проклятого с трона, положите его в угол и накройте чем-нибудь…

Воины торопливо бросились исполнять приказ. Ухватив мертвого хана под руки, они волоком утащили его в дальний конец зала и прикрыли парчовым халатом.

– Я думаю, – сказал Хаджи-Черкес, – что самым достойным, кто бы теперь мог занять трон, является Науруз Мухаммед. Есть среди вас такие, кто захотел бы возразить мне?

Таких не нашлось. Собравшиеся дружно закивали головами, заговорили.

Торопливо, спотыкаясь, словно боясь, что кто-нибудь задумает раньше него сесть на золотоордынский трон, бросился вперед Науруз Мухаммед.

Собравшиеся торопливо вставали со своих мест и, склонившись в низком поклоне, мелкими шажками приближались к помосту, на котором стоял трон. Вперед вышли самые старые и почтенные из эмиров.

– Пусть будет благословенным ваше правление, великий хан! – сказали они в один голос.

Науруз Мухаммед благодушно улыбался в усы и милостиво кивал головой.

Хаджи-Черкес поклонился Наурузу Мухаммеду.

– Разреши, великий хан, оповестить народ о твоем избрании…

– Да будет так! – важно согласился новый хан.

Эмиры благословили его на золотоордынский трон, но, видимо, проклятие тяготело над самим троном, и всякий, кто становился его владельцем, был обречен. Не прошло и года, как Хаджи-Черкес, велев схватить Науруза Мухаммеда, передал его вместе с Тайдоллой в руки Хизыра – сына хана Саси-Буги, двинувшего свои тумены на Золотую Орду. Саси-Буги велел умертвить пленников. С его помощью на трон сел сам Хаджи-Черкес. Но не прошло и года, как его зарезал Хизыр. Через такой же срок Хизыра убил его собственный сын Темир-Ходжа. Но ему повезло еще меньше, чем его предшественникам. Пять недель правил Темир-Ходжа, потому что именно в это время, в год барса (1362), Мамай сделал ханом Крыма Абдоллу и с большим войском начал поход против Золотой Орды. Темир-Ходжа бежал в итильские степи, и здесь, на пыльной степной дороге, чья-то рука прервала нить его жизни.

• Предыдущая
• 43/58
• Следующая