ВоенТур 2 (СИ) - "АЗК" - Страница 33

— Второго дня, к нам прибился замполитик с группой в шестьдесят восемь человек. Они и побили почти всех, когда он их бросил в штыковую на пулемет. Жалко что сам погиб, я бы его… К-козел!!!

— Получается, если бы не этот недоумок, потерь почти бы не было?

— Так…

— Почему? Как вы этого добились?

— У меня одним из батальонов командует очень толковый старлей. Он и придумал новую тактику штурма.

— Поделитесь?

— А то… Он отобрал в отделный взвод самых лучших стрелков, и они поочередно, как из пулемета ведут сосредоточенный огонь по пулеметной точке. Он и высунуться не может. Другой взвод, где собраны лучшие гранатометчики, подползают на расстояние броска и закидывают расчет гранатами… Вот и весь секрет.

— Просто и эффективно. Позже обязательно поговорю с этим старлеем.

Еще с училища я всех своих коллег по военной профессии условно разделял на тех, кто мог лучше проявить себя на командных должностях и тех, у кого имелась явно выраженная штабная жилка. Самого себя я безусловноотносил к первым, а вот например своего друга-одновзводника Гришу Малиновского безусловно относил ко вторым.

И сейчас своим внутренним чутьем, я совершенно четко понял, что этот майор будет у меня НШ. И сто пудов он на это согласится. Так оно и вышло. Его батальоны, как уже сколоченные подразделения вошли в отряд, который стал одномоментно сводной бригадой, с уже почти полноценнм штабом, так как была самая главная его составляющая — толковый НШ.

Пока еще была возможность задержаться, мы решили допросить немчика из роты пропаанды. Но не просто допросить, а снять все его откровения, которых безусловно будет немало. А для начала я приказал отыскать мне лейтенанта Шохера.

Пока его ждал, пямять подкинула информацию к размышлению. Когда-то я от полной скуки, застряв в одном месте, прочел исследование двух историков. Уже сейчас, пожалуй и не вспомню откуда они, и как их зовут, но в своей работе они убедительно доказали, по крайней мере мне, что служащие немецких рот пропаганды, вовсе не были аполитичными журналистами, которых нацисты силой заставили надеть военную форму. Практически все фотографы и кинооператоры этих подразделений разделяли национал-социалистические взгляды и рьяно исполняли приказы командования и начальства, желая продвинуться по службе. При этом они очень жестко конкурировали между собой, впрочем как все люди творческих профессий, пытаясь пробиться со своими снимками на обложки немецких СМИ.

Наконец Шохер подошел, и только глянув на немца, он резко побледнел. Значит я не ошибся, это тот самый малый, которй участвовал в крававой и бесчеловечной постановке с нашей танкеткой. Сделав лейтенанту знак молчать и пока не отсвечивать, включили установленную на штативе от артиллерийской буссоли, замаскированную в специально сделанный для этого футляр видеокамеру. Блин!!! Маркони даже звук работы механизма кинокамеры сумел приколхозить… Но это так…

— Я смотрю, у вас знаки различия связиста?

— Да… Наше подразделение является составной частью войск связи, и подчиняются командованию своих армий.

— Представтесь гер офицер.

— Лейтенант Георг Шмидт. Специальный корреспондент.

— Расскажите, кто ставит задачи вашему подразделению?

— Указания о форме и содержании своих репортажей мы получаем от министерства народного просвещения и пропаганды.

— Вот как… Расскажите об этом подробнее…

— Насколько я знаю историю вопроса, то еще осенью 1938 года, согласно Правилам ведения пропаганды на войне, которые разработало Верховное Командование Вермахта, ответственность в этом вопросе возложена на ведомство доктора Геббельса. Оно спускает свои указания через специально созданный весной 1939 года, отдел пропаганды в составе ВКВ.

— Какой состав имеет рота пропаганды?

— При полном штате рота насчитывает около 150 человек: до десяти из них являются фотографами и кинооператорами, а остальные — обычными солдатами. Кандидатуру командира роты утверждал лично министр пропаганды Йозеф Геббельс.

— Как вы попали в это подразделение?

— Поскольку я прежде не служил в вооружённых силах, то начинал службу с рядового. Когда несколько моих удачных работ появились в прессе, мне присвоили чин унтер-офицера. Во время польской и французкой компаний, сразу несколько моих работ получили немалую известность, и я смог продвинуться до офицерского звания и получить статус специального корреспондента.

— Что вы можете сказать еще, о задачах перед аналогичными подразделениями?

— Отдел пропаганды вермахта ставит задачу улучшить репутацию вооружённых сил. Снимки и кинохроника проходят строжайшую цензуру, которая, с одной стороны, не позволяет показывать ничего лишнего, а с другой — определяет темы, которые надлежит осветить.

Блин!!! И эти козлы еще кричат в нашем времени о том что наше правительство использует так называемые «темники»… Вот уроды!

— Продолжайте Георг!

— Могу с полной уверенностью сказать, что фотографии и кинохроника, сделанные пропагандистскими ротами, стали для всех немцев важнейшим источниками информации о событиях в оккупированных регионах. Вы бы видели их лица, когда они смотрят выпуски киножурнала о боевых действиях наших войск.

— Название киножурнала?

— Дойче Вохеншау.

— Дайте более развернутую характеристику этого киножурнала, Георг.

— С середины июня 1940 года программы новостей, которые готовились до этого различными фирмами, были объединены под общим названием «Die Deutsche Wochenschau», если мне не изменяет память, то с выпуска номер 512.

— Откуда такие подробности?

— Я сам, в свое время начинал в одной такой частной фирме. Осталось много хорошо знакомых коллег.

— Понятно. Итак, мы с вами остановились на лицах немцев, которые смотрят выпуски киножурнала.

— Да… да… Нам необходимо было создать впечатление у них, что вермахт несёт культуру в дикие края, освобождает страдающие от тирании народы и помогает местным жителям. Работы фотографов и кинооператоров должны были показать превосходство немецкой нации над народами востока. Кинофотоматериалы не только информируют население сейчас, в будущем они должны будут послужить источниками для написания истории. Все негативы и кинопленка отправляются на хранение в государственный фотоархив.

— Скажите Георг, а в вашей версии истории будет указано, какими изуверскими способами снималась кинохроника о победах вермахта на восточном фронте?

— Я не понимаю о чем вы!

— Например о раздавленной танкетке с живым человеком в ней… Как, этот сюжет прошел цензуру и его показали немцам? — Лейтенант!

Шохер подошел ближе, и Шмидт его явно вспомнил.

— Ну что Георг, я уже имею право лишить вас жизни за военное преступление. Пожалуй я посажу вас на мотоцикл с неисправным двигателем и вас переедет наш танк, а наш оператор будет это снимать!

— Вы не сделаете этого!

— Назовите хоть одну причину, почему?

— Женевская…

— А где была эта конвенция, когда по твоему приказу, живьем раздавили пленного и безоружного нашего солдата?

— У меня жена и ребенок…

— И у него тоже были жена и дети, тебя свинья это остановило?

— Я сделаю все что вы скажете!

— Хорошо. О каких случаях, таких как этот тебе известно еще?

— Ведомство доктора Геббельса приказывает снимать сюжеты с целью умиротворения жителей оккупированнх территорий. Например, захватывают в плен раненого командира или красноармейца и подстраивают так, чтобы на глазах у населения была оказана тщательная медицинская помощь. При этом выказывают массу признаков участия. Затем провожают якобы к санитарному поезду, а легкораненых — на свою территорию, а за селом срывают ими же наложенные повязки и расстреливают.

— Вы участвовали в этом?

— Нет, нет господин офицер. Я был только свидетелем этого. Но я моу назвать номер подразделения и тех кто призвел казнь.

— Говорите!

—…

— Что еще можете сказать?

— Печатают большое количество листовок и даже плакатов с изображением действия всех видов немецкого оружия и с прославляющим его текстом.