Возлюбленная белого хищника (СИ) - Жнец Анна - Страница 34

Обмануть убийцу. Обмануть. Притвориться мертвой. Не дергаться. Не сопротивляться. Затихнуть.

Может быть, тогда Ингрид уберет подушку.

Самым сложным оказалось заглушить вопль ужаса в голове и взять под контроль паникующее тело, но я это сделала — невероятным усилием воли заставила себя лежать неподвижно и только считала про себя убегающие секунды.

Один, два, три… пожалуйста, пожалуйста, я больше не могу.

Паника снова взметнулась в душе ледяной волной. Я терпела из последних сил, но понимала, что скоро сдамся, и тогда всё, конец, никакой надежды.

Внезапно по ушам ударил крик ребенка.

Молли! Жива!

Мысль придала сил, и я смогла еще немного пролежать без движения, притворяясь мертвой.

Наконец Ингрид мне поверила. Скрипнули пружины матраса. Подушка исчезла с моего лица.

А дальше…

Все смешалось, смазалось.

Жадно хватая губами воздух, я оттолкнула свою убийцу и скатилась с постели на пол. Ингрид попыталась навалиться сверху, не давая подняться на ноги, но я, ни разу в жизни не дравшаяся, круто развернулась и послала кулак ей в лицо. Руку прострелило болью, а под костяшками пальцев что-то хрустнуло.

— Сука! — завопила Ингрид с влажным хлюпаньем.

Кажется, я разбила ей нос, но при этом повредила себе ладонь.

Молли. Мне надо было защитить своего ребенка.

С отчаянной решимостью я поползла в сторону кроватки. Тишину ночи оглушал рев младенца.

Моя дочь. Моя беззащитная крошка. Я должна ее спасти. Любой ценой. И ее, и другого ребенка, еще не родившегося на свет.

Рейг, черт бы тебя побрал! Где ты, когда так нужен?

Проклятая предательница снова вцепилась мне в ногу. Я забрыкалась, а потом услышала странный звук.

Вдруг все закончилось. Резко и неожиданно.

Хватка с моей ноги исчезла. За спиной больше не слышалось дыхания и влажного сопения Ингрид. По краю зрения скользнула неясная тень.

Обернувшись, я увидела, что в комнате никого нет — в сером сумраке проступали темные очертания мебели.

Что за…

Какого черта?

Куда подевалась эта дрянь?

Думать и гадать времени не было. Я метнулась к кроватке и прижала дочку к груди. У меня на руках Молли тут же успокоилась.

За окнами громыхнуло. На миг вспышка молнии полностью осветила спальню, позволив мне убедиться: действительно никого. И хлынул ливень. Оконные стекла мгновенно затянуло водяной пленкой.

— Сейчас, сейчас, моя хорошая. Скоро мы выберемся отсюда.

Под звуки грозы я выглянула в темный коридор, убедилась, что там никого нет, затем, бесшумно ступая, дошла до лестницы и спустилась на первый этаж.

В доме было тихо, только дождь барабанил в окна. Никогда еще пустые комнаты не казались такими зловещими. Где-то за углом в тенях мог караулить убийца. Сжавшись от страха, я каждую секунду ожидала нападения.

А это что?

Запахло озоном. По ногам пробежал сквозняк.

Входная дверь была распахнута настежь, и сквозь ее проем я видела завесу дождя и залитое водой крыльцо. Мне надо было туда, наружу, но приглашающе открытая дверь выглядела ловушкой. Я замерла, не зная, как поступить. Молли перебирала мои волосы, лежащие на груди. Рука, которой я разбила Ингрид нос, онемела.

С протяжным вздохом я сделала один осторожный шаг вперед.

Небеса над домом разверзлись. Грохот был такой, словно столкнулись два поезда-тяжеловеса. Вспыхнула молния, и в ярком белом свете, озарившем дверной проем, возникла темная фигура.

— Положи ребенка на пол, — сказала Ингрид, перекрикивая шум грозы, и подняла руку. В лицо мне уставилось дуло пистолета. — Положи ребенка, если не хочешь забрать ее с собой в могилу.

— Не стреляй, я… сейчас положу ребенка. Только не трогай Молли. Умоляю.

Содрогаясь от беззвучных рыданий, я опустила дочку на твердые паркетные доски, и малышка сразу расплакалась.

— Надо было взять деньги, — холодно бросила Ингрид, и в тревожной тишине, повисшей между раскатами грома, грянул выстрел.

Время замедлилось.

Казалось, пуля летела ко мне целую вечность, с трудом прокладывая себе путь в неожиданно загустевшем воздухе. Я даже успела разглядеть ее металлический кончик, ее чуть заостренное смертоносное жало.

А потом левое плечо взорвалось болью.

Откуда-то я знала, что Ингрид метила в сердце, но я успела увернуться, потому что двигалась очень быстро, в то время как пуля летела необычайно медленно. Это было странно. Я вдруг поняла, что успею настигнуть убийцу раньше, чем прогремит второй выстрел.

Теперь я видела немного по-другому. Ингрид казалась выше, а комната гораздо светлее, и смесь самых разных запахов забивала нос.

— О господи, — глядя на меня, в ужасе прошептала домработница. Пистолет выпал из ее руки, с грохотом ударившись о паркетный пол.

Где-то рядом, очень близко, раздалось звериное рычание.

Злость, алая, жгучая, наполнила грудь, а вместе с ней животная жажда крови. Никогда прежде я не ощущала в себе такую дикую, первобытную свирепость. В каждом своем члене я чувствовала невиданную доселе мощь, неукротимую, разрушительную силу, которой жаждала воспользоваться. Хотелось броситься на врага и перегрызть ему горло.

И я кинулась вперед.

Не успела.

В очередном росчерке молний человеческая фигура Ингрид сжалась в темную крылатую тень. Миг — и птица исчезла в небе.

Оборотень.

А Рейг говорил, что она не одна из них, не перевертыш.

Кажется, это была ворона.

Когда Призрак перечислял кланы города, то не упоминал птиц.

Я обнаружила, что сижу на полу голая, а в нескольких метрах позади валяется моя разорванная одежда, еще дальше надрывается от крика Молли.

Что случилось? Что это было?

Холодно. Больно.

Моя рука была в крови. Вся красная, будто кровь заменила мне одежду.

А пальцы!

Что с моими пальцами?

Нежный розовый лак, которым я покрыла ногти перед свадьбой, лопнул, растрескался, а сами ногти удлинились и почернели.

О боже, ладони!

На коже с тыльной стороны то проступала, то исчезала коричневая шерсть.

Это был оборот? На несколько секунд я стала зверем?

Поэтому Ингрид в испуге бросила пистолет? Поняла, что с тигром ей не тягаться?

Какая дикая, безумная ночь!

Под крики Молли я попыталась подняться на ноги, но тут же рухнула на колени, и меня вывернуло на пол. Голова кружилась. В глазах двоилось. Меня ужасно мутило.

Ползком я добралась до разбросанной одежды и нашла в ее складках телефон. Экран треснул. Ну и черт с ним! Лишь бы связь работала.

Из распахнутой двери тянуло осенним холодом. Дрожа всем телом, я слушала равнодушные гудки. Наконец гребаный Рейг взял трубку. Я не дала ему вставить ни слова, сразу выдохнула, отбивая зубами дробь:

— Приезжай. Меня пытались убить. И я… — Взгляд упал на алые дорожки, бегущие по руке, — я истекаю кровью.

Глава 28

До предела вжимая педаль газа в пол, Рейг ругал себя последними словами.

Придурок! Идиот! Болван!

Как он мог оставить Агвид одну, бросить ее без защиты и отправиться решать собственные проблемы?

А если бы ее убили? Как бы он жил дальше с дырой в сердце и под грузом неподъемного чувства вины?

Так бы и вмазал кулаком по своей тупой самоуверенной роже!

«Меня пытались убить».

«Истекаю кровью…»

Он чуть было не потерял истинную.

От этой страшной мысли его снова затрясло.

Пальцы крепче стиснули руль. На руках проступила шерсть. Ему понадобилось призвать весь свой самоконтроль, чтобы загнать зверя обратно внутрь.

Дурак! Дурак! Дурак!

В приступе самоуничижения он заехал себе кулаком в челюсть. Машина вильнула. Рейг выровнял ее и понесся дальше пронзать ночную тьму.

Он плевал на сигналы светофора, плевал на правила дорожного движения, на всё плевал — его гнал вперед панический страх за Агвид.

Он просил Ингрид приглядеть за ней, поставил своего человека следить за домом, а они… как Кент, оказались не его людьми, а людьми отца.