Стеклянные крылья - Энгберг Катрине - Страница 40

Остальные медсестры с ней почти не разговаривали и даже перетянули на свою сторону двух санитаров. Обыкновенная травля, напомнившая ей время работы в «Бабочке». Клевета, недоверие, вокруг – молчание. Тогда все дело было в женщине, которая запустила травлю, уничтожила ее репутацию и сделала работу в интернате невыносимой. Рита. От одной мысли о ней Трину передернуло.

Она слишком разоткровенничалась насчет своего диагноза «пограничное расстройство личности» и того, что принимала успокоительное. Она-то решила, что этот факт покажется безобидным и поможет выстроить доверительные отношения, но эффект вышел противоположный. Они воспользовались ее слабостью против нее же самой – стреляли из того оружия, что Трина сама вложила им в руки.

Она дошла до Хольмена, до дома с современными роскошными квартирами, и бросила взгляд на окна верхнего этажа. Там горел свет. Однако перед входом стояла машина, в которой сидели двое полицейских. Они за ним приглядывают. Трина улыбнулась самой себе и пошла по грязному газону, обходя здание. Пока она держится поодаль, в темноте, ее никто не заметит.

Оказавшись у стены, которая смотрела на воду, она по узкому причалу дошла до задней двери. Ее редко запирают. Трина потянула ручку, и дверь с тихим скрипом открылась – перед ней оказалась темная лестница, чьи ступеньки вели на самый верх. Она прошла мимо выключателей и стала подниматься в темноте.

Глядя в стеклянный фасад, она видела, как в угольно-черной воде отражаются вспышки света. В том, что она прокралась мимо стражей порядка, было что-то неприличное. Неожиданность. Ее охватило возбуждение, и на мгновение она забыла уныние, которое изначально и привело ее сюда. В кармане Трина потной ладонью сжимала маленькую коробочку.

Неужели он не почувствует, что она пришла? Догадается, что она идет?

Петер Демант прислушался. Кто-то стоит у двери? Быть такого не может. Он минут десять-пятнадцать простоял в темной библиотеке, глядя на патрульную машину у входа. Из нее никто не выходил, и никто не подходил к подъезду. Никто не звонил. Разумеется, мог зайти сосед, но за те пять лет, что Петер здесь прожил, соседи ни разу не стучались в его дверь. А ведь уже начало одиннадцатого.

В дверь снова постучали – сомнений не осталось. Привычка являться без предупреждения была лишь у одного человека, и он не хотел его видеть. Сделав пару шагов, Петер замер.

Возможно, в итоге она уйдет, но потом начнутся звонки – всю ночь, до самого утра, а в конце концов она явится к нему в клинику.

Петер посмотрел в глазок и нехотя отпер дверь. Она – промокшая под дождем, закутанная в черный плащ, достойный кинозвезды.

– Привет, Трина, как ты вошла?

Она загадочно улыбнулась и прошла мимо него в квартиру, не разувшись. Петер отметил, что она оставляет на деревянном полу мокрые следы, но ничего не сказал.

– Поздно уже. Чем я могу тебе помочь?

Трина, не снимая плаща, села на диванчик, подходивший к его белому кожаному стулу Eames, и скрестила ноги. Он разглядывал ее с растущим отвращением. Рыхлое, покрытое шрамами лицо, которое, по ее мнению, можно сделать более привлекательным с помощью пудры и румян; хитрый взгляд, выдающий тот факт, что она сильно переоценивает свои умственные способности; пышное тело в дешевой одежде, которое заняло его диван. Он вспомнил тот вечер в «Бабочке», когда Беттина Хольте стала к нему приставать. От нее воняло кислым вином – она слишком много выпила, чтобы чувствовать границы, и предложила ему себя. От воспоминания о том вечере его до сих пор мутило.

Глядя на Трину Бремен, Петер уже не в первый раз подумал: насколько было бы легче, если бы она перестала существовать.

Если вы проводите ночи без сна больше четырех недель, возможно, у вас хроническая бессонница – разумеется, если вам не мешают спать младенец или новый возлюбленный. У тех, кто лежит без сна просто так, бессонницу могут вызвать следующие причины:

Стресс.

Нездоровый образ жизни (в том числе курение).

Неправильная гигиена сна (к примеру, неудобная кровать для гостей в маминой квартире).

Психические заболевания.

В четверг, в восемь утра, сидя у себя в кабинете в полицейском управлении, Йеппе был готов поставить галочку напротив каждого пункта из этого списка, в том числе напротив последнего. Поскольку даже если изначально у тебя нет психического расстройства, то оно появится, если не спать по ночам. После каждой бессонной ночи усиливалось ощущение, что он вечно пьян, мучается от смены часовых поясов и его укачивает, хотя одна из причин усталости – во всех отношениях приятные ночные свидания с Сарой.

Йеппе казалось, что он болеет.

Сейчас по столу, словно зловредный вечный двигатель, крутилась чашка кофе. Он не помнил, видел ли ночью мать, когда вставал в туалет. Или она, растерянная, все же стояла в темном коридоре? А он довел ее до кровати. Или все это привиделось ему в текучих снах?

Йеппе знал, что постепенно это ощущение пройдет. Он выпьет кофе, позавтракает, пообщается с людьми и вновь почувствует себя нормальным человеком. Уставшим, но хоть на что-то годным – до ночи, когда все начнется сначала. Он бросил взгляд на скелеты с ввалившимися глазами с репродукции Климта – и решил заменить ее, как только представится возможность.

Он бросил взгляд на часы – Петер Демант задерживается. Йеппе он не показался непунктуальным. Наоборот, от него буквально веяло сверхчеловеческим умением держать все под контролем; даже мера профессиональной вежливости тщательно высчитана.

Послышался хруст, и Йеппе поднял глаза.

В дверях стоял Фальк – ел из пакета булочку. Сегодня на нем были подтяжки с красными и зелеными машинками, в бороде застрял кусочек глазури.

– Ну?..

Вот и все. «Ну» с вопросительной интонацией, сопровождаемое усердным жеванием. Йеппе чувствовал, как закипает раздражение – с его языка уже готовы были сорваться насмешки.

– Что – ну? Какой вопрос, Фальк? Ну, ты сегодня ночью спал? Или, может быть: Ну, сегодня утром труп нашли? Или, например: Ну, как прошло с Петером Демантом, он уже ушел? На что я могу ответить: спалось мне плохо, новых жертв не нашли, а Демант меня обманул. Еще вопросы есть?

Фальк будто и не заметил, что Йеппе не в настроении. Он развалился на стуле Анетты с противоположного края стола.

– Хеллоуинскую булочку хочешь?

Нет, подумал Йеппе. Я хочу, чтобы преступник сидел в тюрьме, хочу выспаться ночью и чтобы у меня была девушка, в которой я не буду сомневаться.

– Да, спасибо.

Фальк вынул из пакета, из которого ел сам, нечто в оранжевой глазури и протянул через стол.

Голод победил страх перед бактериями. Они молча жевали, и тут Фальк закашлялся.

– Знаешь, куда привидения ездят в отпуск?

Йеппе проглотил булочку и подумал: куда бы они ни ездили, Фальку надо бы составить им компанию.

– На Мертвое море.

– Ага.

В половину девятого Йеппе отряхнул с пальцев крошки и позвонил Петеру Деманту. Сразу включился автоответчик. Йеппе уже знал, что он не принесет бумаги Перниллы Рамсгод. И все же он позвонил в клинику Деманта – автоответчик вежливо сообщил, что клиника откроется на следующей неделе, в четверг.

– Думаешь, он удрал?

Фальк смял пакет и положил на стол. В бороде так и висела глазурь.

– Или удрал, или плавает где-нибудь в городе – просто его еще не нашли. Я уже ни в чем не уверен.

Фальк задумчиво кивнул.

– Мы же у дверей его дома оставили патрульных. Для защиты.

Произнося последнее слово, он изобразил руками кавычки – дал понять, что скорее имел в виду наблюдение.

– Узнаешь, кто там дежурит, и позвонишь им?

Поворчав, Фальк встал и вышел из кабинета. Когда стало тихо, Йеппе попытался очистить голову от копошащихся там мыслей – пусть самое важное само проявится. Озарение – вот чего он ждал.