Стратегия одиночки. Книга третья (СИ) - Зайцев Александр А. - Страница 51

То, что инквизиторы тащили на костёр всех по малейшему подозрению — не более чем исторический миф. И те же слова Галилео Галилея сказанные им якобы перед сожжением «И все таки она вертится!», тоже миф, потому как Галилея никто не сжигал! Он был осужден на тюремное заключение, а не на сожжение. Или взять пример Джордано Бурно которого сожгли вовсе не за его свободомыслие. По дошедшим до нас документам и историческим записям, Джордано Бруно был осуждён и казнён за другое. Бруно являлся еретиком, сторонником эзотерики. И это при том, что он сам был служителем церкви, монахом-доминиканцем! Причём, Джордано был не просто еретиком, а активным пропагандистом той ереси, в которую верил. За это его и арестовали, а потом казнили. Но если посмотреть на даты, то между арестом и казнью прошло два года! И все эти два года инквизиция вовсе не пытала еретика, для пыток столько времени не нужно, а собирала доказательства его вины. Собирала системно, грамотно и делала это настолько качественно, что на момент вынесения приговора инквизицией на суд было представлено несколько томов доказательств.

«Прошлого меня» просветил по этому вопросу Морфей, и также именно он рассказал мне, что все мои знания об инквизиции — не более чем каша из мифов и слухов. На самом деле инквизиторы не жгли всех, на кого кто-то донёс. Нет, каждый случай рассматривался отдельно и тщательно, с отсылкой доказательств по каждому делу лично епископу, отвечающему за территорию, или даже в Ватикан. Были, конечно, и перегибы, куда без этого, ведь инквизиторы — тоже люди со своими слабостями и недостатками? Но в основе своей именно беспредела как такового не было. А на моё высказывание о том, что именно из-за бесчинств инквизиции в Европе так мало красивых женщин, Морфей только рассмеялся и разбил всего одним доводом. Он спросил меня: «В каких странах Европы наиболее сильны позиции католической церкви?». На что я ответил: «Италия и Испания, разумеется». «Ты был в этих странах?» — задал новый вопрос Морфей. «Да» — не стал я отрицать. «И что, неужели в Испании и Италии мало красивых женщин?». «Много» — честно ответил я. «Вот именно. А там, где красивых женщин мало, якобы потому, что много веков назад всех красивых сожгли на кострах, как ведьм и еретичек, так это в Германии, Дании, Голландии. Но заметь, все эти страны протестантские, а не католические. И там правда во всю полыхали костры. Но эти костры к инквизиции не имели ни малейшего отношения. Это всё на совести протестантских священников или местных сообществ, которые тащили на костер любого, кто выделялся из общей массы. И делали это из-за банальной зависти или мести, обвиняя более красивых и удачливых людей в связях с дьяволом». Впрочем, насколько я помнил, Морфей сам был итальянцем, так что может он в чём-то и преувеличил. Но, тем не менее, его слова мне показались вполне логичными и исторически обоснованными, по крайне мере с моими поверхностными знаниями истории я не нашёл, чем ему возразить.

Что же касается Айна, то в плане следственных мероприятий то, что сделала сейчас стража, это нормальный обычный процесс. В любом городе к западу от Великого Хребта, если убитый был бы чужаком, то в лучшем случае на улицу вышел бы шериф и крикнул что-то вроде: «есть у кого-то претензии?» и если бы не услышал в ответ «да, есть» то на этом «инцидент» был бы полностью исчерпан. А если бы кто-то ответил, что есть, то максимум мне грозило выйти на тинг с роднёй убитого или заплатить виру, если убитый был купцом или арфистом. Вот если бы я убил гражданина Триеса, то так просто всё бы, конечно, не закончилось. Но и тут, то, что нападение произошло на частной земле, и труп обнаружили внутри дома, а не на улице, практически гарантировало мне оправдание. Да, меня бы, скорее всего, помурыжили вечер и ночь в муниципальной тюрьме, но под утро практически стопроцентно отпустили. Тем более я участник турнира, из-за чего стал довольно известной в городе личностью. На меня делают ставки. И моё задержание многие могли воспринять как то, что руководство стражи решило «поиграть на ставках» и убрало нового фаворита Бронзы из «игры». А с учётом того, что я к тому же ещё и гость Ауна, который «на лёгкой ноге» с сенатором Варти, то, скорее всего, меня и до утра бы не стали задерживать.

На Айне такие понятия, как следствие и планомерный поиск доказательств, только зарождаются. И как подсказывала мне «память будущего», специальные отделы расследований сформированы только у трёх организаций на всей планете. Первый как раз у аналога инквизиции — «Паладинов Антареса», и занимается он поиском сохранившихся Алтарей Тьмы и тех, кто этим Алтарям поклоняется. Второй у Алхимиков, причём сформирован он только пару лет назад. И третий, самый древний, существующий уже больше трёх веков, у Цеха Артефакторов. Но отдел у Артефакторов занимается совсем иным, нежели расследование каких-либо преступлений. Он создан для поиска и систематизации информации по потерянным божественным артефактам.

Копаясь в «памяти грядущего», чтобы не терять времени зря, я занялся уборкой. Всё же, когда кто-то лишается головы, тем более столь «неаккуратно», это приводит к тому, что всё вокруг становится грязным. Заляпаны чужой кровью пол, стены, и даже каким-то образом досталось и высокому потолку. К тому же в моём распоряжении не было земных средств уборки, и всё, чем я мог воспользоваться, это вода и сено. И это ещё хорошо, что ни с водой, ни с сеном у меня дефицита не было. Можно было, конечно, ничего не убирать и оставить всё, как есть, до прихода Ауна, а дальше пусть хозяин дома думает, как очистить помещение. Но я всё же был гостем, и именно я оказался столь неаккуратен, так что скидывать эту проблему на мальчишку посчитал неправильным. И уже через десять минут уборки сильно пожалел о принятом решении. Сено в качестве инструмента для очистки пола от крови оказалось не лучшим вариантом. Но ничего иного у меня под рукой не было, и я, тихо матерясь сквозь зубы, продолжил оттирать пятна. За этим занятием меня и застал неожиданный стук в дверь.

— Открыто! — Крикнул я, вытирая руки пучком сена.

— Добрый вечер. — Поприветствовал меня мужчина, который, открыв дверь, так и остался стоять за порогом.

— Мастер Ылипп, — кивнул я, узнавая гостя. — Проходите.

Это был очень крупный, особенно по местным, восточным, меркам, мужчина. Почти на полголовы выше меня и в два раза шире в плечах. Ему принадлежала хлебопекарня выше по улице. И по совместительству он же был и старостой улицы, на которой находился дом Ауна. Это была выборная и не совсем официальная должность. Мастер Ылипп знаменит тем, что обладает личным секретом по приготовлению хлеба. Выпеченный по его рецепту, с применением «тайной алхимии», хлеб сохранял свою свежесть и вкусовые качества без малого три недели, при этом не превращаясь в сухарь. Из-за этого почти всю продукцию его пекарни на корню выкупал флот, а то, что оставалось, с руками отрывали караванщики. Ещё в первый день моего пребывания в Триесе Аун меня представил этому человеку, но мы за всё это время так и не перекинулись с ним даже парой слов. И вот он стоит в дверях. Что ему, интересно, надо?

— Дык, я, это, я тут постою… — Смущаясь, явно непривычный разговаривать с незнакомцами, потупился хлебопёк. — Я это, чего пришёл-то… Да, это, того, в общем, я спросить… Помощь может нужна какая?

Я с сожалением посмотрел на последнее пятно крови на потолке, всё остальное было мной уже отмыто, и тяжело вздохнул. Ему бы раньше прийти с этим предложением! А не тогда, когда я уже практически закончил уборку!

— Спасибо за предложение, мастер Ылипп, — развёл я руками, — но я уже почти закончил, разве что грязную солому вынести.

— Солому? — Сперва не понял меня пекарь, а затем всмотрелся в темноту помещения, оценил гору грязного сена в углу и открыто улыбнулся. — Поможем! Пришлю служек.

— Спасибо, — кивнул я и, забравшись на ящики, принялся убираться дальше.

Несмотря на то, что мои действия явно намекали, что разговор окончен, гость уходить не спешил и так и топтался в дверях почти минуту, пока я не повернул к нему голову и не задал вопрос: