Порт-Артур (Том 2) - Степанов Александр Николаевич - Страница 47

• Предыдущая
• 47/205
• Следующая

- Рады стараться, покорнейше благодарим! - рявкнули в ответ артиллеристы.

- Тимофеич, выясни, кто у нас ранен или убит!

- Убитых, слава богу, нет, а раненых изрядно, - ответил Родионов, у которого тоже были перевязаны голова и левая рука.

- Двадцать человек, - доложил он через минуту, - из них шестеро тяжело.

- Значит, целых осталось всего пятнадцать. Маловато, надо будет просить пополнения. Прапорщик где?

- На "литербу" ушедши. Там тоже есть раненые, - сообщил Блохин, кривясь от боли в простреленном плече.

- Откуда там раненые?

- Капитан самолично пошли нам на выручку с вторым и третьим взводом.

- Сам-то он цел? - забеспокоился Борейко.

- Так точно. Вот они идут к нам.

Борейко оглушительно скомандовал "смирно" и, соскочив с бруствера, подошел к командиру роты с рапортом.

- Бросьте эти церемонии, дорогой! Какие у вас потери? - остановил его Жуковский.

Поручик доложил.

- А у вас? - в свою очередь, спросил он.

- Трое ранено и один убит.

- Жаль беднягу...

Поблагодарив затем солдат за службу, капитан подошел к Варе.

- Вы наш ангел-хранитель! Чуть бой, а вы уже на батарее. Я сейчас пришлю сюда Мельникова вам на помощь.

- Боюсь, чтобы меня отсюда не прогнал Борейко, он смотрит на меня волком...

- ...хоть и сам нуждается в вашей помощи.

- Подождет Мельникова, а я займусь тяжелоранеными. Софрон Тимофеевич, подходи! - ласково обернулась она к Родионову.

- Он мне в морду штык сует, ну я и схватился за него рукой и порезал пальцы, да и голову тоже не предохранил. Кабы не Заяц, закололи б меня, рассказывал фейерверке?.

- А что Заяц сделал? - поинтересовался Жуковский.

- Когда японец меня совсем уже брал на штык, он вскочил на него сзади и укусил за ухо. Тот от неожиданности не устоял на ногах и упал, тут его и прикололи. Вон за батареей лежит. Заяц с него на память башмаки снял видите, красуется теперь в них.

Варя обернулась. Окруженный солдатами, артельщик, заложив руки в карманы, важно расхаживал по батарее в японских ботинках с обмотками.

- Знай наших! Приеду в Свенцяны, все с зависти полопаются, как я начну давить в них фасон, - шутливо хвастался он.

За Родионовым к Варе подошел Блохин. Пока ему очищали сквозную пулевую рану в плече, он морщился, но терпел, когда же ввели туда йодистый тампон, он разразился отборнейшей руганью, но тотчас опомнился.

- Ты не слухай, сестрица, это я для облегчения душевного, - поспешил оправдаться он.

- Потерпи, сейчас конец, - уговаривала его Варя, вводя глубоко в рану зонд. - Вставлю турундочки - и все.

Перевязка раненых уже заканчивалась, когда к батарее подъехали Белый и Кондратенко. Борейко в своем живописном неглиже поспешил скрыться.

Жуковский, как всегда, при виде начальства сразу растерялся, пискливым голосом подал команду и, заикаясь, отрапортовал. Оба генерала тепло поздоровались с ним и поблагодарили за блестящее отражение атаки.

- Вы сами, говорят, зарубили двух японцев, - заметил Белый.

- Откуда вы это знаете, ваше превосходительство?

- На батарее литеры Б нам все рассказал Звонарев.

Капитан сделал досадливый жест.

- Я увидел, что Залитериая находится в опасном положении, и поспешил на помощь. Только и всего. Борейко, тот действовал героически со своими солдатами. Больше половины людей ранены, в том числе и он.

- Не скромничайте, Николай Васильевич! Мы все хорошо знаем вашу личную храбрость и неустрашимость в бою.

Оглянувшись, Белый увидел свою дочь за перевязкой.

- Так вот где ты пропадаешь? - накинулся он на нее. - Ищем ее по всему Артуру. Пошли в госпиталь, там ее нет, на перевязочном пункте тоже нет, а она, оказыватся, лазит по батареям. Постыдилась бы людей - грязная, растрепанная, в стоптанных туфлях. Сейчас же отправляйся домой и приведи себя в порядок.

- Варя вчера и сегодня самоотверженно работала под огнем, - вступился Жуковский.

- И совершенно напрасно. В госпиталях не хватает сестер, а здесь и санитары справятся.

- Все любовь, - бросил вскользь подошедший Борейко.

Варя ответила ему уничтожающим взглядом.

- Просто дурь, - сердито буркнул Белый.

Разобиженная девушка, демонстративно попрощавшись только с солдатами, все же не утерпела и зашла в офицерский блиндаж, где находился телефон. Вызвав Звонарева, она пожаловалась на несправедливость.

- И Борейко гонит, и папа сердится. Но все равно завтра буду опять на пункте. Вы же помните, что береженого и бог бережет. - И девушка повесила трубку, тяжело при этом вздохнув. Затем она гордо прошла мимо Борейки и скрылась за поворотом дороги.

Генералы осмотрели батарею и отбыли в штаб Стесселя, пообещав прислать пополнение из моряков.

Стессель собирался уже покинуть штаб, когда Кондратенко и Белый подъехали к крыльцу.

- Пойдемте, господа, обедать, за столом мы обсудим все интересующие вас вопросы, - любезно пригласил он гостей.

В столовой их встретила Вера Алексеевна. Приветливо поздоровавшись, она распорядилась прибавить два прибора.

Пока генералы совершали предобеденный туалет, подошел Никитин. Он выглядел еще больным после только что перенесенной дизентерии.

- Владимир Николаевич! Как я рада вас видеть, - заспешила к нему навстречу генеральша.

- Первый выход мой к вам, драгоценная матушка Вера Алексеевна. Если бы не вы, давно лежал бы я в земле сырой. Пожалуйте ручку, благодетельница вы моя.

- Для вас, Владимир Николаевич, у меня все найдется. Ведь вы мой рыцарь без страха и упрека.

- Таким и останусь до самой гробовой доски! - пылко заверил ее генерал.

Все заняли места. Пока генеральша разливала суп, мужчины занялись водкой и закусками. Особенно отличался Никитин. Рюмка за рюмкой с быстротой молнии исчезали в его глотке. Одновременно лицо его принимало неестественно красный цвет, а мысли приобретали необычайную легкость.

- Слыхал, Анатолий Михайлович, о новом подвиге нашего артурского Архимеда-Смирнова? - обратился он к Стесселю.

- Опять начудил где-нибудь?

- Сидел это он, сидел и вдруг изобрел новый способ артиллерийской стрельбы при помощи высшей математики и тому подобной ерундистики. Это открытие так его потрясло, что он, забыв обо всем, как был, выскочил на улицу и побежал прямехонько к Василию Федоровичу. Чуть невыразимые по дороге не потерял! захохотал Никитин.

• Предыдущая
• 47/205
• Следующая