Зверь. Том 1 и Том 2 (СИ) - Калинин Алексей - Страница 58

В процессе драки так получилось, что я не успел уклониться в очередной раз. По ребрам словно шарахнуло старинной отмычкой для ворот под названием «таран».

Я отлетел на семь метров, проехался по детской горке вверх и остановился на площадке, пытаясь загнать воздух в легкие. С трудом, но это удалось.

Эгрегор осклабился и высоко подпрыгнул, поднимая молот в воздух. Жить мне хотелось очень сильно, поэтому на том месте, куда приземлился молот, меня уже не было. Я откатился назад и вылетел по ступенькам с другой стороны.

— Да где же у тебя слабое место? — окрикнул я эгрегора без надежды на ответ.

— Ахррр! — рыкнул Николай и снова взлетел в воздух.

На этот раз его молот расколол площадку пополам. Из щели вырвалось вверх пламя, я увидел внутри жаркое месиво лавы и отполз подальше от края. Ну да, навернешься туда и будешь ведьмаком-гриль. Не самое феерическое завершение жизненного пути.

Николай словно почувствовал моё нежелание, поэтому топнул и щель закрылась. Зато вверх полетели уже знакомые обломки кирпичей. На этот раз я был на взводе и очень недоволен происходящим — моя куртка оказалась порванной! Поэтому я заблокировал осколки обломком доски, а самый крупный даже отправил обратно. Как в бейсболе!

Увы, но даже этот осколок не повлиял на эгрегора. Ну шарахнул его в грудь. Ну рассыпался на мелкие кусочки. Ну разозлил ещё больше противника… Подумаешь, геройство какое!

Противник ринулся на меня, размахивая молотом с упорством опытного кузнеца. Только моя башка не наковальня, чтобы по ней лупашить что есть дури!

Как только эта махина оказалась в шаге от меня, так я сразу же упал на колени и прогнулся, пропуская его над собой. Я вроде бы все варианты ударов использовал и ни один не помог, так что… Пришлось подложить доску под то место, куда должна вступить лапища эгрегора. Причем подложить так, чтобы ржавый гвоздь торчал горделиво вверх.

Если уж и это не поможет, тогда только выковыривать глаза. Когда-то я слышал, что слоны спят стоя, потому что боятся, что мыши прогрызут их подошвы. Глупость, конечно, но почему бы не попытаться?

— Уа-а-а-а-а!!! — завыл эгрегор, когда мой коварный план достиг своего финала.

Ржавый гвоздь не погнулся, а вошел в пятку противника, как горячий нож входит в масло! И ведь легко так, как будто гвоздь именно для этого и выковали. Как будто он прожил долгую жизнь в доске и бревне скамейки, а теперь нашел своё истинное призвание.

Эгрегор запрыгал на правой ноге, сжимая левую в когтистых лапах… Или уже не таких когтистых?

Да он начал сдуваться! Как шина у автомобиля, в которую попал на дороге саморез!

И в процессе сдувания начал приобретать привычные формы. Привычные для Николая Старицкого. Всего полминуты заняли прыжки с зажиманием ноги, а уже передо мной очутился не могучий эгрегор, а бледный и уставший футболист.

— Как… как ты узнал? — просипел он.

— А я и не знал, — пожал я плечами. — Просто другие места я уже истыкал. Это был крайний вариант.

— Ты сволочь! — сморщился он.

— Знаю, — кивнул я и зарядил ему в лобешник так, что глазки агрессора закатились. — Ничего личного, Николай, просто кто-то должен ответить за это безобразие!

Как раз в этот момент вдали раздались переливы полицейской сирены. Я оглянулся на друзей Николая:

— Вы либо поедете с ним, либо сейчас сдернете отсюда! Забрать его я не дам!

— Мы ещё встретимся, мудила! — выкрикнул Сергей, дергая с места, когда на стенах домов замелькали отсветы проблесковых маячков.

Остальные рванули следом. Я ухмыльнулся. Хорошие друзья у молодого князя Старицкого. Верные.

Два часа пришлось провести в застенках отдела милиции. Я всего лишь попросил сделать один звонок, но меня в ответ культурно послали в обезьянник. Что же, пришлось два часа вдыхать ароматы лица без определенного места жительства, сидевшего напротив. Судя по всему, это лицо, как, впрочем, и всё остальное тело, вообще забыло даже про слово «мыло», не то чтобы помнило про такую вещь.

Когда-то его мамаша согрешила с орком, поэтому на свет мог появиться подобный экземпляр. Зеленоватая пузыристая кожа, волосы пучками, кривые зубы — весь набор страхолюда, который ещё и кутался в лохмотья.

Лейтенант полиции, фурри-ягуар, весело помахивал хвостом, когда зачитывал мне заявление. Николая Старицкого отвезли в больницу. Там с него взяли показания. По всем параметрам выходило так, что маленький зашуганный Коленька вместе с прилизанными друзьями зашли в кафешечку выпить по чашечке какао и скушать по небольшому кусочку бисквитного торта. Они даже не думали ни на кого нападать, а уж тем более кому-то угрожать физической расправой.

На их беду, в кафешку ввалился неадекватный крендель из их гимназии, который начал ругаться матом и даже плюнул два раза на пол. А ещё высморкался в занавески и ущипнул за попу официантку. Когда Коленька погрозил пальчиком и сказал, что неадекватному кренделю сделают «ай-яй-яй» за такие подвиги, то тот в ответ нассал им в чашки, а потом побежал за ними следом.

Конечно же Коленька с друзьями испугались подобного поведения. А кто бы не испугался ссущего в чашки человека, который попутно ругается матом, плюет на пол и сморкается в занавески?

А уж когда этот псих их догнал, то сразу же всем навалял. Коленька заступился за друзей и ему досталось больше всего…

Вот примерно такого плана на меня и накатали заявление. То есть я и детскую площадку в пух и прах разнес, и машины покалечил, и даже бабке на третьем этаже постарался в занавеску сморкнуться.

Я только покачивал головой, когда лейтенант зачитывал мне эту хрень. Бомж мелко хихикал, распугивая блох. Я даже двух особо рьяных придавил башмаком.

— Лейтенант, дай позвонить, а? — спросил я лениво, когда тот закончил зачитывать увлекательное чтиво.

— И что тогда? Вызовешь адвокатов? Южский, да ты наехал на пятерых дворянских сыновей, тебе тут никакой адвокат не поможет! Так что…

— Ну что, от тебя убудет? Всего полминуты, да и всё. Я прямо при тебе позвоню… да что там, просто сам набери номер и скажи, что Южский находится в твоём отделении полиции. Денег не предлагаю, но благодарность точно будет.

— Колыванов, дай пацану телефон, чо ты? — проскрипел бомж.

— Ты-то чего там поддакиваешь? — нахмурился лейтенант. — Сиди там и плохо пахни.

— Суровый ты, Колыванов, — снова скрипнул бомж. — К тебе с душой, а ты меня говном называешь!

— Говно ты и есть, Сивый! Зачем ты купеческой кофейне третий день подряд навозом ручки натираешь? Что он тебе сделал?

— Он не мне сделал! Если бы чо мне сделал, то и хрен бы на него, я не обидчивый. Этот упырь девку-продавщицу в кладовую сладостями да речами гладками сманил, да и надругался над ней. А когда она забеременела, то быстренько на улицу выставил. Даже за отпуск не заплатил… Оставил девку без бабла! Тот ещё козёл! Я ему ещё не раз подосру, чтобы знал, как свои ручонки шелудивые распускать. Ведь после него пошла девка по накатанной… А такая хорошая была, прямо сказка! Мне порой пироги выносила. Ух, до чего же хорошая… А теперь…

— Хрена себе! Ну ты, Сивый, и мститель в рваных тапках, — покачал головой лейтенант. — Мда, бывают же в жизни огорчения. Что же… Жалко девчонку, но жизнь такая, что всех не пережалеешь. Подосрешь по новой — на пятнадцать суток загремишь.

— Это да, всех не пережалеешь. Но по-человечески можно же поступить-то? А что до пятнадцати суток… Меня этой херней не испугать — зато будет крыша над головой и хавчик халявный. А если ты про жалость сказал, то дай вон пацану звякнуть. Это не говном ручку измазать…

Фурри покачал пятнистой головой, оглянулся по сторонам и вытащил из кармана мой телефон.

— Говоришь, можно просто набрать номер и сказать, что ты здесь?

— Да, там записано «Батяня». Вот звякни старику, чтобы он не волновался, — я улыбнулся лейтенанту.

— Это да, родители — вообще святое! — поддержал Сивый. — Пока мои были живы, я так не бухал…