Самый лучший комсомолец. Том четвертый (СИ) - Смолин Павел - Страница 40

Погрузились на катер и направились к «плавучей археологической базе», как ее окрестил Игорь Семенович, представлявшую собой прицепленную к буксиру небольшую баржу, заставленную аппаратурой и оснащенную кучей лебедок. Прокручивая монету между пальцев, академик с энтузиазмом поделился планами:

— Эту монету нужно везти в Москву, полевое оборудование не позволяет точно квалифицировать вашу находку. Однако, если ваши слова о голове в лавровом венке подтвердятся, я осмелюсь предположить, что находка относится к античным временам. Здесь, — он окинул рукой морские просторы. — Тысячелетиями плавали торговые и военные корабли, и одной только Истории ведомо, какие сюрпризы хранит в себе Черное море.

— Дух захватывает, — честно признался я.

— Я слышал, что тебе посчастливилось найти богатейшее месторождение золота? — с улыбкой спросил он.

— Засекречено, — развел я руками.

Игорь Семенович аккуратно положил монету в нагрудный карман рубахи, залез в портфель и предъявил мне должного уровня допуск.

— Нашел, — подтвердил я. — Просто дурачился, пальцем в карту ткнул — скучно было, почему бы в поход по Колыме не отправиться? — и вот, сказочно повезло. Теперь снова повезло.

— Удача в нашем деле важна, — не стал он осуждать. — Вернемся, я тебе подарок от наших вручу, за пробудившийся у Родины интерес к археологии.

— Это все Юрий Владимирович, — улыбнулся я. — У него, извините, внешность немного еврейская, вот и доказывает всеми силами приверженность родной истории.

Академик поржал, и мы перебрались на баржу.

— Что показал сонар? — обратился он к подбежавшему к нему мужику.

— Непонятно, Игорь Семенович, — расстроил тот нас. — Толи пять метров, толи тридцать пять — ил и скалы мешают.

— Значит будем нырять, — пожав плечами, решил академик.

Пока они с подручными надевали снарягу, я осматривал планшет с катушками и фонарем:

— А это вам для записей?

— Для них, — подтвердил Игорь Семенович. — Карандашом пишем.

Записываем во внутренний блокнот бумагу из карбоната кальция и полиэтилена низкого давления. Тайваньцы смогли в 90-х, неужели не смогут Советские ученые в 70-х? Не то чтобы прямо необходимость, но патенты лишними не бывают.

— А это камера для подводных съемок? — продолжил я утолять любопытство.

— Nikonos-1, японская, — подтвердил академик. — Пять штук выписали, вот, выдали под честное слово не сломать.

Вот это хай-тек! Надо будет и свои, аналоговнетные заказать разработать.

— А это — кинокамера?

— «Экран», — подтвердил Игорь Семенович. — В боксе для подводной съемки «Дельфин».

Мы-то тоже не лаптем щи хлебаем! Выпишу себе такую штуку в совхоз.

Товарищи погрузились, мне выдали чаю из термоса, и мы с дядей Ваней уселись на скамейку у борта, чтобы никому не мешать. Настроение — отличное, и не только из-за находки: с утра пришла радиограмма от деда Паши: «Уборка прошла штатно. В. вернется домой как планировалось, в чине капитана». Приморила вражину Вилочка, получила заслуженное повышение — это ли не повод для радости? Потом у нее подробности выпытаю, интересно же.

Вынув из кармана шорт блокнот, набросал концепцию научно-популярной передачи про исследования подводного мира типа как у Кусто. Если у нас все потребное оборудование есть, почему бы и нет? Первый сезон — моря и океаны около СССР, второй сезон — Азия, с япошками и корейцами договорюсь, а с Китаем и Индией договорятся без меня. Дальше — понятно, все остальное. Самого месье Кусто пригласим «приглашенной знаменитостью» в третий сезон, когда до Европы доберемся.

Пока я здесь, в Москве Борис Николаевич с приданными специалистами активно выстраивают инфраструктуру для нового телеканала — закупается оборудование, согласовываются частоты, набирается персонал, снимаются первые выпуски передач и заключаются контракты с Минкультом на показ кино, мультипликации и музыкальных видео. Со временем арендовать мощности Центрального Телевидения потребность отпадет — выстроим собственную площадку с павильонами и всем прочим необходимым.

Ну а где-то там, в глубине головы, зреет концепция бизнес-канала «Первый кооперативный», но к такому старшие товарищи пока не готовы. Но рекламный блок для моего канала мне согласовали, будем деньги лопатой грести, пуская заранее согласованные с кем положено рекламные ролики. Можно плеваться сколько угодно, но маркетинг — штука объективно нужная, а сейчас у нас с ним очень плохо, даже несмотря на вышедший их печати первый номер журнала «советский кооператор», состоящий из рекламы — пока примитивной и топорной — примерно на треть. Минторг готовит еще один журнал — в виде каталога, куда будут помещены все освоившие доставку кооперативы. Мы свою продукцию, например, уже развозим по заявкам желающих, с минимальным лимитом в пятьдесят рублей, иначе не выгодно.

Спустя полчаса после погружения товарищи вынырнули, чтобы сменить баллоны и запросить помощь лебедки.

Пока академику меняли баллон, он снял маску и посмотрел на меня горящими глазами:

— Бронзовая античная статуя!

— Редкость? — спросил я.

— Находка — уникальнейшая! — всплеснув руками, пояснил он. — На весь мир едва десяток сохранившихся до наших дней найдется. В СССР — только одна, древнеримская. Большую часть таких статуй за минувшие века переплавили — на монеты, пушки и орудия труда.

— Осуждать не станем, — пожал я плечами. — Времена были тяжелые.

— Не нашим чета, — согласился он, махнул рукой, нацепил маску, сунул в рот автомат, и они с товарищами вернулись в воду, утянув за собой тросы и лямки.

Через пару минут трос дернули, и лебедка медленно начала поднимать груз. Мы с дядей Ваней оперлись на борт, наблюдая поднимающийся темный силуэт, окруженный силуэтами поменьше.

— Доволен? — спросил он.

— Очень, — подтвердил я. — Это же только начало, теперь получится обосновать значимость полномасштабных подводно-археологических исследований черноморского дна. Заодно от мин и снарядов почистим, — поморщился. — Жертвы точно будут.

— Сапер ошибается один раз в жизни — при выборе профессии, — выдал классику дядя Ваня.

— Но кто-то же все равно должен, — вздохнул я.

— Должен, — подтвердил он.

— Ну а мы музей построим, — снова вернулся я к светлой стороне бытия. — В Крыму, — указал в нужном направлении. — Морских и сухопутных находок из этих краев.

Из воды появилась грязная, позеленевшая от долгих тысяч лет заточения под водой голова в лавровом венке, за который статуя держалась руками — толи надевая, толи снимая. Далее — голый накачанный торс (со «срамным удом», конечно — в античность никто особо не стеснялся) и, наконец, стоящие на постаменте ноги.

Товарищи аккуратно опустили находку на палубу и помогли забраться водолазам.

— Каково, а⁈ — полным восторга голосом заорал на меня академик и дрожащими руками принялся аккуратно очищать постамент от ила. — Стерлось намертво, — вздохнул, осознав невозможность отыскать надписи. — Зеленое, думали — медь, значит недавно затонуло — в соленой воде медь быстро деградирует, но цвет от водорослей и ила — бронза!

— Не Цезарь и не Македонский, — выкатил я свое дилетантское мнение.

— Почему? — с улыбкой повернувшись ко мне, тоном «педагогический поощряющий» спросил ученый.

— Потому что нет доспехов, коня и оружия? — робко предположил несколько смутившийся я.

— Предположения?

— Олимпийский чемпион?

— Вполне возможно, — одобрил он. — Будем надеяться, другие статуи расскажут нам больше.

— Другие?

— Как минимум еще одну сейчас поднимем, — лицо Игоря Семеновича озарила предельно счастливая улыбка.

Сменив баллоны и пленки в фото- и кинокамере, они погрузились снова.

На берегу тем временем начали собираться «орлята», пуская блики передаваемыми из рук в руки биноклями. «Свободное время» началось, пришли посмотреть на редкое зрелище.

Статую тем временем аккуратно чистили, записывая подробности в блокноты. Нормально, будет отечественной истории материал на пачку научных работ, включая диссертации.