Самый лучший комсомолец. Том четвертый (СИ) - Смолин Павел - Страница 57

Переместился обратно, ближе к жилому массиву.

— В принципе, инфраструктура здоровенная получается, значит народу можно заселить побольше. Масштабируем жилую зону, не забывая добавлять во дворы игровые площадки и хоккейно-футбольно-баскетбольные коробки. Теперь получаем дефицит школ, детских садов и поликлиник. Это нам не надо, поэтому добавляем сюда, сюда и сюда. Тут — отдельная больница, со стационаром. Недостаток магазинов теперь, значит еще парочку торговых центров лепим. И не забываем о маленьких гастрономах шаговой доступности. Оп, еще же нужен мусорный полигон и кладбище с церквушкой. Кладбище вот сюда, мусорный полигон — сюда, на противоположный конец и подальше.

— Полноценный город получается, — заметила Вилка.

— Получается так, — подтвердил я и пропел. — Город-сказка, город-мечта, попадая в его сети пропадаешь навсегда! Вот тут очистные сооружения воткнем, от жилого массива подальше.

— Еще почта нужна, милиция и пожарная часть, — подсказала она. — А ещё КГБ и отдельное здание твоим «безопасникам».

— Верно! — подтвердил я. — Выделяем под них участки, здесь, здесь и здесь. Еще здание с узлом связи, у нас же повальная телефонизация, этим товарищам где-то обитать нужно. Подстанции и канализации специально обученные люди потом расставят, я пока не умею. Они же добавят остальное — я же начинающий градоправитель, многого не знаю. Дальше — крытый стадион тыщ на пять мест, соревнования проводить. К нему пристраиваем ДЮСШ, набьем молодыми спортсменами, это дело почетное. Парочка стадионов «открытых» теперь, летних, с возможностью заливать каток на зиму.

Отложив карандашик, полюбовался будущим городом-спутником Хабаровска (с натяжкой, так-то просто район в десятке километров от городской черты).

— Транспорт? — предположила Вилка.

— Точно! — хлопнул себя по лбу. — Вот тут у нас будет таксопарк, здесь — депо. Остановки вот здесь, здесь… — наставил кружочков. — И железнодорожная станция! Еще у нас уровень жизни будет расти сказочно, и вместе с ним придет насыщение личным транспортом. Посему раскидываем пачку гаражных кооперативов. Стоп, а куда столько населения девать, им же где-то работать надо? Ладно, погуляем по министерствам, порешаем за заводы потребительских товаров, оборудование на свои за бугром куплю, если своего не наскребем. Промышленный кластер у нас будет вот здесь, поближе к «железке». Ну и х*ли мелочиться тогда, вот тут колхозик средней степени достатка есть, на его базе огромный совхоз развернем — будет наш город мечты и кусок Хабаровска кормить. Опыта у нас теперь хоть отбавляй, справимся.

— Видел бы ты себя, — протянув руку, с теплой улыбкой погладила меня по щеке Виталина.

— А что со мной? — чмокнул ее в ладошку.

— Последний раз я тебя таким счастливым видела, когда мы только в колхоз переехали, — улыбка девушки стала еще шире.

— Перемен требуют наши сердца! — ответил я цитатой и убрал план в сейф. — Пусть отлежится до утра, вдруг еще чего вспомню.

— Мам, мне здесь делать нечего — все задачи выполнены, планы закончились, — мягко убеждал я маму за завтраком написать совершенно нелепую с высоты моих достижений на ниве строительства социализма вещь — заявление на окончание школы экстерном.

Родительница у меня умная, и сразу поняла, что тут что-то не так — сам ведь ее в свое время отговаривал. Пришлось объяснить, что в ноябре, после поездки на фестиваль в Японию, я в Москву не полечу, оставшись на Дальнем Востоке — первая очередь «города-сказки» как раз будет готова.

— И для того, чтобы развиваться и расти над собой, мне нужны новые вызовы и новые задачи — здесь, в европейской части СССР, я этого не найду. А там — непаханое поле, тут тебе и БАМ, и туризм, и развитие агропромышленного комплекса, и ряд вкусных вариантов взаимодействия с азиатскими соседями — в том числе и свободные экономические зоны. Пойми, пожалуйста — здесь у меня оставаться единственная причина — это ты и младшие. Но они еще, извини, в штанишки какают, и если я через два-три года вернусь, мы легко подружимся — они как раз станут разумными. Ну а тебе не скучно без меня будет — вон нас теперь сколько, целый совхоз друзей да родственников. Отпусти меня, пожалуйста — мне это очень-очень нужно.

Грустно вздохнув, она тепло мне улыбнулась:

— Быстро ты растешь, Сережка. Куда торопишься?

— Тороплюсь набрать как можно больше жизненного опыта из разных сфер к моменту, когда займу пост Генерального секретаря, — честно ответил я. — Кроме того — нарабатываю личный политический капитал, как внутренний, так и внешний. У нас в восьмидесятых время будет условно-опасное: трансфер власти от Юрия Владимировича временному правителю, который мне стул погреет до достижения мной потребного по конституции возраста. «Временщик» уступать место может и не захотеть, и я к тому времени должен быть достаточно мощным и обрасти такими связями, которые позволят нехорошего человека из Кремля вытряхнуть без кровопролития и ко всеобщему ликованию.

— Послал бог сыночка, — вздохнула мама еще горше.

— Сережка дело говорит, — присоединился к уговорам дед Паша. — План с самим, — указал наверх. — Согласован, одобрен. Маршрут мы Сережке пока в силе обеспечим, но мы — не вечные, однажды ему все в свои руки брать придется. Прости, Наташ, я сейчас страшную вещь скажу, но остановиться Сережка себе позволить не может — его сожрут. А вперед — имеет все шансы в Кремле осесть. Разве из него плохой Генсек получится?

— Самый лучший, — подарила мне мама любящую улыбку. — Боюсь я.

— И я боюсь, — поддакнул я. — И дед Юра боится. И она, — указал на Вилку. — И он, — указал на деда Пашу.

— Я уже в этой жизни ничего не боюсь, — буркнул он.

— А папа Толя при мне Министром сельского хозяйства будет сидеть, — добавил я.

Судоплатов-младший захлебнулся чаем.

— Кто, если не мы! — хлопнул его по плечу дед Паша, даровав тем самым отцовское благословление.

— Вот и я о том же, — подтвердил я. — В себе я уверен, план — на десятилетия вперед. И он уже успешно воплощается в жизнь. Дальше только лучше. А левый придурок может все, что мы тут в кровавом поту поколениями строили, бездарно просрать.

— Не ругайся за столом! — сделала внушение мама.

— Извини, — послушно принял я виноватый вид.

— Чего уж тут, — вздохнула она. — Езжай с легким сердцем, Сережка, ты прав — мне не скучно будет. Но обязательно возвращайся живым и здоровым, понял?

— Обязательно! — пообещал я.

Я же не идиот в начале пути помирать.

К Андроповской даче (официальная, в наследство от Брежнева доставшаяся, со свежим ремонтом, гостевым домиком, домом для слуг и окруженная высоким забором) мы приехали целым кортежем — в сопровождении «девятки» и солдатиков. Без пяти минут войсковая операция! У дачи периметр безопасности тоже обеспечивается, и даже над дачей — вертолеты летают. И по делу — врагов у товарища Андропова как грязи, и, если они увидят возможность, используют не задумываясь. Режим «чилл» для правителя возможен только в случае если он живет по принципу «я не трогаю вас, а вы — меня. Давайте на охоту сходим?».

Въехали в ворота, охрана открыла нам двери. Ну в «Таблетке» приехали, ну и что? Могу я немного поюродствовать? Нам «членовозов» не положено! Выбрались под жаркое полуденное солнышко и поздоровались с родней.

— Привет, деда!

— Привет, дядь Игорь!

— Привет, теть Жень!

— Привет, теть Ир!

— Привет, теть Тань!

Последняя — жена дяди Игоря. Деточек на ивент решили не брать, я — исключение.

Хозяин дачи устроил нам экскурсию — здесь то, здесь это, а вот тут Женечка розы посадила, ух какие красивые! А тут вот Ирочка теплицу разбила, помидорки-перцы выращивает для души, за обедом попробуем. Далее зашли в дом и расселились по комнатам второго этажа. Мой белый рояль все еще со мной, равно как и Виталина — мы тут аж на все выходные.

— Богато живет товарищ Генсек, — улегся я на пушистый ковер.