Самый лучший комсомолец. Том четвертый (СИ) - Смолин Павел - Страница 6

— Теперь все увидят, что у меня времени свободного нет совсем, — довольно потер я руки. — Это народ, а обижающиеся на мое нежелание посещать пафосные и протокольные мероприятия «совки» поважнее обижаться перестанут, приняв за повернутого на сельском хозяйстве блаженного. И то и то мне на руку.

— Все равно их обиды ни на что не влияют, — пожала плечами Виталина.

— Но неприятны лично мне, — развел я руками. — Я же весь из себя хороший и благородный, и заслуживаю соответствующего отношения.

— Я не понимаю, — призналась она. — У тебя самооценка завышенная или заниженная?

— Плавающая? — предположил я.

— А такая бывает? — уточнила она.

— В психологии чего только не бывает, — отмахнулся я.

Забрав у творческой группы во главе с Таней и Надей недостающий для публикации полноценного первого томика «Наруты» главу, торжественно подружек уволил, к огромной их радости — устали, бедняжки. Не японки чай, чтобы один-единственный проект всю жизнь штамповать, хотят разнообразия, и его для них у меня есть — теперь будут заниматься графическим романом «Хранители». Кино потом тоже снимем, когда «графон» подрастет. Администрации товарища Никсона, по моему разумению, прямо не понравится — в эти времена смотреться будет как откровенный глум над армией США, которая без супергероев не может осилить маленький, но гордый Вьетнам. Ну а мне — «плюсик» в общую копилку «всесторонней одаренности» и валюта.

Так-то бы хотелось «Мауса» подрезать, но уже никак — активно рисуется оригинальным автором, надо было пораньше «попадать». Но это все потом, а пока…

— Завтра в шесть? — по пути к дому — собираться будут — спросила Таня.

— В шесть — это вылет, — вместо меня ответила опытная «гастролерша» Надя.

— Встаем в половину четвертого, — кивнул я.

Псевдосестра поморщилась — не хочет.

— В самолете выспимся, — пообещал я.

— Говорят в Японии летом жарко, — смирившись с неизбежным, заметила Таня.

— За тридцатник, — подтвердил я. — И влажно — дождей много и океан недалеко.

— А ты будешь в пиджаке ходить! — захихикала Надя.

— Придется это терпеть, — вздохнул я.

Протокол, мать его.

— Но это — только во время официальных мероприятий, — успокоил сам себя. — На экскурсию пойду как нормальный человек — в футболке и шортах.

Почти — футболочки у нас нестандартные, с принтами, в рамках культурной экспансии. Пришлось из-за них двух старперов демонстративно из Аппарата уволить, чтобы остальные перестали переживать и гневаться. Нехер мне тут — перемены это когда перемены! У подружек программа не моей чета — гораздо веселее, из работы только совместная автограф-сессия для фанатов «Наруто», и, для Нади — выставка ее оригинальных работ. Остальное время — экскурсии и шопинг. Список гостинцев у них есть, всю неделю всех знакомых обзванивали на тему «чего вам привезти» — делегировал, я как-то по магазинам ходить не очень.

У дома слил девушкам инсайд, и они изъявили желание принять участие в вечерней разработке платья. Временно попрощались, и мы с Виталиной отправились в типографию. Здороваясь с работниками, добрались до кабинета директора, постучали, получили разрешение войти.

Поздоровались.

— Котаро-сан, заказ «Детгиза» готов?

— Через час, — кивнул он.

— Отлично! — обрадовался я. — В таком случае прямо с завтрашнего дня начинаем работать по профилю.

— Девушки закончили? — с улыбкой спросил он.

— Верно, — подтвердил я и выдал ему финальную главу первого тома. — Вам нужно что-нибудь передать семье и друзьям? — спросил я.

— Если вас не затруднит, Тукачеву-сенсей, я бы хотел передать им несколько банок с маринованными опятами, — попросил он.

— Передайте, пожалуйста, товарищу Герману, он обо всем позаботится, — одобрил я.

Все, полетевший график нейтрализован, можно с чистой совестью «сливать» маме первую новинку — платье с запа́хом — и ехать покорять Японию!

Ту-144 привычно пробил звуковой барьер, я поправил плед на сидящей слева (на правах сестры) Тане и повернулся к сидящей справа Виталине:

— О чем ты поговорить хотела?

Так и не легли вчера — пока мы разбирались с делами, мама ознакомилась с бизнес-планом, осознала масштабы, успела пережить паническую атаку, приложиться к пузырьку с валерьянкой и встретить нас с горящими от открывающихся перспектив глазами. Череда случившихся после моего «вселения» событий не прошла даром — характер у нее теперь железный, поэтому до самого времени отъезда мы чертили, спорили о тканях — Вилке пришлось поделиться подаренным женой Кима шелком — кроили и строчили, получив к трем часам ночи первый в мире экземпляр платья с запа́хом, шикарно смотрящееся на моей любимой Виталине и чуть менее шикарно — на маме. О последнем я конечно же умолчал — я же не самоубийца. Прототип мы взяли с собой — применим на Вилку во время торжественного приема в посольстве, опробовать так сказать.

— Я хотела поговорить о семье Нисимура, — поведала она. — Ты не против?

— Не против, один фиг увидимся, — кивнул я.

Потому что семья Саяки и она сама живут в нашем посольстве — денег на собственное жилье у них нет, потому что советские служащие.

— Когда ты звонил в МИД с просьбой оградить Каташи Ичировича от потенциальных проблем, он посчитал это оскорбительным. Это в любой культуре так, но для японцев, когда ребенок заступается за взрослого, унизительно вдвойне — это и стало ключевым фактором их переезда.

— И какая сука проболталась? — грустно вздохнул я. — Похер, мне-то что? Он там глава семьи, с него и спрос. Все, чужие люди.

— Врешь, Сережа, — мягко укорила она меня.

— Вру, — согласился я. — Грызет совесть, но что я сделаю? Травануть пожилого придурка и забрать выжившую часть семьи обратно?

— Есть вариант отправить их на работу в Европу. Сойке там точно будет лучше. Например, в Швейцарию. Аттестат у нее есть, сдаст экзамены на английском — а она сдаст, умная девочка же — и поступит в хороший университет. Иностранцев там учится много.

— Давай так, — ухватился я за соломинку.

— Но поговорить с Каташи Ичировичем тебе все равно придется — он может упереться, — расстроила она.

— Японский городовой! — выругался я.

— Как? — заинтересовалась она.

— Не слышала чтоли? — удивился я. — Древнее ругательство, зародившееся в нашей стране после визита Цесаревича Николая II в Японию…

— Где японский городовой ударил его мечом! — перебила Вилка, сложив два и два.

— Замечательный пример слабохарактерности загнивающей Империи, кстати — после таких инцидентов нужно ставить ультиматум вплоть до полного разрыва дипотношений и требовать высшей меры для виновного. Однако «японского городового» отправили на каторгу — япошки силы за царем-тряпкой не чувствовали. Виновный там быстро подох, но прецедент прямо удручающий. После этого соваться в Корею с целью насосать оттуда немножко денег для узкого круга приближенных к Высочайшему телу — что, кстати, и стало поводом к Русско-Японской войне — чистая тупость и авантюра. Увы, гниение оказалось слишком сильно, и Империя войну с треском проиграла — к огромному удовольствию японских хозяев-англосаксов. Личная доблесть и отвага русского солдата как-то перестают быть эффективными, когда у врага пулеметы, камуфляж и мотивации жопой жуй, а у наших — царь-тряпка, недостроенный Порт-Артур и полнейшее непонимание того, что они вообще здесь делают.

— Нам читали лекции, — кивнула девушка. — Настоящий позор и куча бессмысленной крови. Зачем нам вообще та Корея нужна была, когда три четверти территории не обустроено?

— Замечаешь простор для исторической параллели, кстати? — хохотнул я.

— Я своего цесаревича в обиду не дам! — пообещала она.

Чмокнул девушку в губы, укрылся пледом и отрубился, проснувшись от хлопка после отлета из Свердловска, и второй раз — после дозаправки во Владивостоке. Полюбовавшись океаном, приземлились в аэропорту Токио. Никаких многолюдных приветственных делегаций, само собой — безопасность превыше всего, поэтому, поправив костюм и пропустив вперед «дядей», выбрался на трап.