Пульс (СИ) - Самылов Алексей Леонидович - Страница 8

В 2014 году успешно завершился полет российского исследовательского спутника Фотон-М4, один из экспериментов которого заключался в исследовании возможности выживания микроорганизмов на материалах, имитирующих основы метеоритов и астероидов. После приземления аппарата часть микроорганизмов выжила и продолжила размножаться в земных условиях. По словам ученых, из 11 термофильных и 4 спорообразующих бактерий в условиях полета в космос и возвращения на планету выжила одна линия бактерий.

В 2014 году швейцарские и немецкие ученые сообщили о высокой устойчивости ДНК к экстремальным суборбитальным полетам и перелетам в условиях космоса. Исследование дает экспериментальное доказательство того, что генетическая информация ДНК способна выживать в экстремальных условиях космоса и после повторного входа в плотные слои атмосферы Земли.

В 2019 году ученые заявили об обнаружении в метеоритах молекулы различных сахаров, включая рибозу. Это открытие подтверждает принципиальную возможность того, что химические процессы в космосе могут производить некоторые необходимые биоингредиенты, важные для возникновения жизни, и косвенно поддерживает гипотезу мира РНК. Таким образом возможно, что метеориты как поставщики сложной органики сыграли важную роль в первичном абиогенезе.

В 2020 году ученые обнаружили белок гемолитин в метеорите Acfer 086, это первый и пока единственный белок внеземного происхождения.

В этом же году (2020) Ученые узнали, как земные бактерии приспосабливаются к жизни в космосе. Ученые обнаружили класс бактерий, который может выжить в чрезвычайно суровых условиях космического пространства. Спустя год работы с этими микроорганизмами, авторы исследования смогли понять, как им это удается. Это доказывает, что бактерии (в том числе и земные) могут путешествовать на значительные расстояния в космосе, и попадать на разные планеты.

* * *

13 апреля 2018 года. Форт-Детрик. США

810SchreiderSt,FortDetrick,MD 21702

Стерильно белая комната. Белые пластиковые панели на стенах, белый подвесной потолок. Мертвенно-белый яркий свет, от которого лица делались неживыми. Белая плитка на полу, в которой отражались лампы. А звук здесь был при этом приглушённый. Щелкнувший замок железной двери прозвучал сухо, а не раскатился эхом по помещению.

Комната была относительно небольшой. Потолок высокий, метра три. А вот комната была три на пять. И абсолютно пустая. Окон наружу в стенах не было. Было лишь одно окошко, большое, словно фон для проектора. Стекло в окне было очень толстым и отливало синевой. А выходило оно в соседнее помещение.

Дверь плавно открылась наружу и в комнату зашли мужчины. Двое. Идущий первым был довольно высоким человеком лет сорока, с типичным лицом политика-англосакса: в меру доброжелательное, в меру наглое выражение. Шёл уверенно, спину держал прямо, левую руку засунул в карман штанов. На нем был дорогой чёрный деловой костюм, на рукавах сорочки блестели тёмными драгоценными камнями запонки. Чёрный галстук в фиолетовую клетку. Сорочка, разумеется, идеально белая. Часы на левом запястье явно дорогие, статусные.

Второй мужчина был отчетливо ниже рангом первого. Он шёл чуть сгорбившись, одежда была простой: серый офисный костюм и однотонно черный галстук. Удивительно, что в этом образе не было очков, они прям напрашивались на умное, вытянутое и довольно смуглое лицо.

— Да, деньги я вижу, профессор, — с лёгкой насмешкой произнес первый.

На белом бейдже, приколотом к лацкану пиджака, имелись лишь имя «Дэвид Джонстон» и черный квадратик чипа. У второго мужчины бейдж был с его фотографией, именем и должностью. Профессор Джей Райши.

— Но скажите, вот эта комната, строго обязательна? — с иронией спросил Джонстон.

— В лаборатории поддерживается микроклимат, — ответил Райши. — Кроме того, вы же не захотите надевать костюм биологической защиты?

— Логично, — кивнул Джонстон, подходя к окну.

А там, за толстым стеклом, находилась смесь лаборатории и больничной палаты. Два ряда кроватей, на которых лежали люди, отделенные друг от друга прозрачными стенами. В некоторых «палатах», кроме пациентов находились люди в уже упомянутых белых костюмах биологической защиты, которые напоминали скафандры.

— Итак, профессор, — произнес Джонстон. — К делу. Кстати, надеюсь, тут нет наблюдения?

— Здесь наблюдение есть везде, — ответил профессор. — Кроме этой комнаты. Поэтому сюда имею доступ только я.

Он показал на закрытую дверь. Массивную железную дверь, словно в банковское хранилище.

— А вы, как всегда, предусмотрительны, — заметил Джонстон.

— Поэтому я и получаю работу от правительства, — ответил Райши. — Так, ну, что же. Вам какую версию, короткую или подробную?

— Профессор, подробную вашу лекцию, боюсь, не осилит и выпускник мед.вуза, — усмехнулся Джонстон.

— Если совсем коротко, работа практически завершена, — ответил Райши. — Образец изучен, штамм и вакцина созданы.

— У ваших коллег возникли проблемы… скажем так, с пониманием государственных интересов, — произнёс Джонстон. — Профессор Коули отказался принимать участие в разработке штамма.

— Наличие этого вируса факт, — спокойно ответил Райши. — Отрицать это бессмысленно. Мы создали штамм, чтобы создать вакцину. Мы имитировали мутацию вируса в земных условиях и теперь готовы встретить его, при нужде, во всеоружии. Профессор Коули, как всегда, лишь встал в красивую позу. Впрочем, с его популистским отношением к науке, ему и вправду лучше заниматься чем-нибудь… попроще. Ну, а насчёт государственных интересов…

Райши вздохнул.

— Надо быть полным кретином, чтобы не понимать, — произнёс он. — Что все новинки будут применяться, прежде всего, как оружие. Так было всегда. Именно поэтому государство заинтересовано в исследованиях. Нужно просто снять розовые очки. Не ты, значит, другой это сделает. Только хуже.

— Значит, вакцина работает, как надо, профессор? — уточнил Джонстон.

— Вакцина имеет эффективность до восьмидесяти шести процентов у полностью здоровых людей, — уверенно ответил Райши. — И это я говорю про то, что вакцинированные почти не заметят вируса. Разве что пару дней будут испытывать симптомы, как от гриппа. Конечно, группы риска заражение переносят хуже и иногда значительно хуже…

— Профессор, вы хотя бы в общем обозначьте, что это за группы, — влез в речь Райши Джонстон.

— Люди, старше сорока пяти-пятидесяти, — ответил профессор. — Люди с хроническими заболеваниями. И так далее, у кого по каким-то причинам ослаблен иммунитет. Контрольное заражение показало, что по группам риска, без предварительной вакцинации, процент выживаемости около двадцати. Клиническая картина всегда сходная. Довольно длительный процесс инкубации…

— Это сколько в днях? — поинтересовался Джонстон.

— От двух недель до трёх месяцев, — ответил Райши.

— Мне кажется, это серьёзный разброс, нет? — уточнил Джонстон.

— Две недели — это возраст за пятьдесят, наличие хронического заболевания и постоянное контактирование с другими инфицированными, — пояснил профессор. — Да, и мужчины переносят хуже женщин. Причём, на порядок.

— Почему? — заинтересовался Джонстон.

— Я могу обрисовать вкратце, примерно за полчаса, — Райши позволил себе легкую иронию.

— К сожалению, столько времени у меня нет, — спокойно произнес Джонстон.

— Клиническая картина следующая, — продолжил профессор. — Сначала вирус сильно ослабляет иммунитет, далее происходит обострение хронического заболевания или просто общее сильное угнетение. На этом фоне вирус выходит в свою пиковую фазу и это для большинства является критичным. Резкое падение сатурации, обострения старых заболеваний…

— Ясно, — кивнул Джонстон.

— Картина почти такая же, как у SARS-CoV-1, — добавил Райши. — Собственно, именно он сейчас и является носителем штамма.

— Это же… как это называется, — Джонстон нахмурился, вспоминая. — Коронавирус?