Полюби меня (СИ) - Бонд Юлия - Страница 7

– Я сто раз пожалел об этом, – отвечает он, а мне его голос кажется таким чужим и родным одновременно. – Веришь, Насть?

Качаю головой.

Нет, не верю.

Ни единому слову Данила я не могу верить, потому что десять лет назад утонула в своей боли. Если любят, то не причиняют боль. Как-то так.

– Послушай, мы правда разводимся, – говорит он, а я снова тянусь к бутылке с пивом и делаю жадный глоток.

– И что? Мне пофиг, Потоцкий. Было и было.

– Да ладно? Только не говори, что у тебя ко мне ничего не отзывается. Я же вижу, как ты смотришь на меня.

Глотаю смешок.

Пусть думает, что мне сейчас смешно, а не грустно. И нахрена вообще я затронула эту дурацкую тему? Да, точно. Ностальгия нахлынула. Стадион. Музыка на моём телефоне. Алкоголь. И он… Первая, мать её, любовь!

– И как же я на тебя смотрю, хм? – забрав у Дани сигарету, затягиваюсь дымом и пофиг, что мой айкос валяется где-то на дне сумки, которая тоже где-то валяется.

– Ты хочешь меня. Смотришь пристально. Взгляд отводишь, когда я замечаю твой взгляд. А ещё ты сводишь вместе колени, как сейчас, – Данил кивает на мои ноги, а они и правда сведены вместе.

Наигранно смеюсь, выдыхаю кольцо дыма в сторону.

– Да ты Ванга, Потоцкий. А я и не знала. Будут ещё какие-то предсказания, или на этом твои таланты ясновидящего заканчиваются?

– Я констатировал факт. Не больше.

– Хреновый ты констатировщик фактов. Я тебя забыла. Не помню. Понятно тебе? – мой голос немного выше обычного, да и пофиг.

Теперь Данил усмехается. Бесит меня, как никогда. Такой самоуверенный, что можно позавидовать. И где только такие берутся на мою голову?

– Ладно, Потоцкий, давай закроем эту дурацкую тему и спишем всё на пьяный разговор?

– Я трезвый, Насть.

– А я не очень. И вообще, зачем ты сюда припёрся? Дома ждёт жена. Кроватку тебе греет, вот и вали к ней.

– Не ждёт.

– Откуда ты знаешь? Она любит тебя, дурак. Люда мне про это буквально вчера сказала.

– Как ты красиво перевела стрелки на свою подругу.

– Да уж как-то не по себе, что я сижу наедине с чужим мужем, где поблизости ни души.

– Ну вот поэтому я здесь. Стрёмно за тебя, Насть. Никогда не понимал твоих заскоков сбежать куда-то в глухомань.

– А мне так по кайфу, – вскочив со скамьи, взбираюсь вверх, минуя ряды, где когда-то восседали болельщики.

Взобравшись на самый вверх, упираюсь руками в видавший лучшие времена заборчик из тонких металлических прутьев.

Задираю голову. Закрываю глаза.

И на всё горло. Любимую песню:

“Я бы мог с тобою быть,

Я бы мог про всё забыть,

Я бы мог тебя любить,

Но это лишь игра.

В шуме ветра за спиной

Я забуду голос твой,

И о той любви земной,

Что нас сжигала в прах,

И я сходил с ума...

В моей душе нет больше места для тебя.

Я свободен, словно птица в небесах,

Я свободен, я забыл, что значит страх.

Я свободен с диким ветром наравне,

Я свободен наяву, а не во сне!”.

Чувствую, как на моей талии смыкаются сильные руки.

– Дурочка, блять. Ты же сейчас упадёшь, – рычит Данил.

Крутой манёвр и я оказываюсь повёрнутой лицом к Потоцкому.

Дыхание сбивается. Грудь вздымается часто. Облизав губы кончиком языка, я упираюсь ладонями в грудь Данила.

Головой качаю, когда его губы приближаются к моим.

– Не надо, – шепчу хрипло, но Данил не хочет слушать.

Сильнее сжав талию одной рукой, второй зарывается в копне волос на моём затылке.

Жадно припадает губами к губам. Я сопротивляюсь, не впуская в себя его язык.

– Дурочка. Моя любимая дурочка, – выдыхает с усмешкой. – Хватит сопротивляться.

– Обломишься. Не твоя, – только успеваю сказать, как Данил пользуется моментом и врывается в мой рот языком.

Таранит рот, не даёт мне ни малейшего шанса оттолкнуть его от себя. Так жадно целует, что зубы стукаются о зубы.

На грани боли.

Его запах у меня под кожей. Он будоражит кровь и заставляет отвечать на поцелуй вопреки здравому смыслу. Я обхватываю кончик его языка и сосу, чувствуя стояк Дани, упирающейся мне в бедро.

– Вкусные пирожки, мам. Просто белиссимо, – послав воздушный поцелуй, вгрызаюсь зубами в сочный пирожок с вишней, который мама специально приготовила к моему приезду.

– Ага, наедайся. Такого в твоём городе не купишь, – довольно улыбается мама и переводит взгляд на мою младшую сестру, только что вошедшую в кухню. – Проснулись? Мои ж золотые…

Мама тянется к восьмимесячному пухляшу на руках у сестры. Трогает его аппетитные складочки на ножках. Сюсюкается. Целует голые пяточки. Вся в нём.

– Мам, посиди с Костиком. Я с ног валюсь, – сунув малыша маме, сестра театрально зевает, прикрывает рот рукой. На меня смотрит: – Надолго домой приехала, Насть?

– На денёк. Как обычно.

– Ясно, – процедив через зубы, Катя награждает меня скучным взглядом и молча уходит.

У нас с сестрой отношения не очень. Десять лет разницы. Да что уж скрывать, Катюха у меня всё детство забрала. Родители пропадали на работе, а мне пришлось слишком быстро повзрослеть: отведи сестру в детский сад в соседнее село, забери её оттуда вечером, накорми, искупай. Да блин… Меня даже на дискотеку никогда не отпускали, пока не переделаю все домашние дела и не полью вечером огород. Я же и нянька, и опора для родителей. А Катюха, как немного подросла, везде за мной хвостиком ходила. Я к подругам – она туда же. И ничего не скажешь против, на всё у родителей был один аргумент: "Ты же старшая, должна присматривать за младшей сестрой". Я присматривала, да. Но иногда хотелось прибить мелкую, особенно когда она без спроса брала мои духи и выливала на себя за один раз половину флакона, а я, между прочим, на эти духи целый год копила!

Завершив школу и получив аттестат, я подала документы в универ вместе с Людой на одну специальность. Мы с Людкой вместе со школьной скамьи, за одной партой десять лет отсидели: от звонка до звонка. Дружили – сколько себя помню. Вот и решили не расставаться после школы, тем более мы из одного села, а в мегаполисе без знакомых тяжеловато.

В городе я обрела долгожданную свободу. Делай что хочешь. Ходи куда хочешь. И никакого родительского контроля. Домой приезжала на выходные. А там уже и Катюха стала подрастать, хорошая смена вместо меня.

Поиграв с внуком, мама вспоминает про архиважные дела. У неё там машинка закончила стирать. А ещё собакам нужно сварить кашу, проверить в курятнике: снесли ли куры яйца. В общем, дел невпроворот.

Племянника передаёт мне.

Я смотрю на беззубый улыбающийся рот мелкого и сама улыбаюсь.

– Что, Костян? Вот и остались мы вдвоём.

Надув губами пузырь из слюны, племяш дёргает меня за чёлку.

– Ах ты проказник. Это кто у нас тут такой хулиган? – щекочу малыша, он задорно хохочет в ответ. – А пойдём-ка мы с тобой на прогулку. Нечего в доме торчать в такой прекрасный день.

Удерживая Костю одной рукой, двигаюсь по дому. На веранде достаю прогулочную коляску и усаживаю туда ребёнка. Пристёгиваю племянника ремнём безопасности – он ушлый парняга, может легко выскочить за борт.

Гуляю с коляской по центральной улице нашего села. Сердце ёкает в груди от воспоминаний. Здесь классно. Чистый воздух. Красивая природа. Как выйду на пенсию, обязательно вернусь в свои родные пенаты. Заведу хозяйство, будут пахать на огороде как родители и наслаждаться каждому проросшему в земле семени.

Мобильный оживает стандартным рингтоном. Достав телефон, вижу на экране имя лучшей подруги и хмурю лоб. После крайнего сабантуя на даче друзей мы с Людой толком и не общались. Да и не очень хочется мне после всего, что я узнала.

Нехотя я всё же отвечаю на звонок.

– Привет, Насть. А что ты сейчас делаешь? – как ни в чём не бывало интересуется подруга.