На красный свет. Нарушая правила (СИ) - Ледовская Светлана - Страница 1

В открытое окно врывался тёплый ветер, и вертикальные жалюзи слегка покачивались. Узкие полоски ударялись друг о друга, создавая мерный шорох. Из проезжающих по дороге машин доносились обрывки мелодий, и где-то очень далеко гудела сирена пожарной машины. Совсем немного пахло дымом и сухой землёй.

Лето ещё не наступило, но было уже совсем не по-апрельски тепло. Небо не могло похвастаться ни облачком, и солнце припекало так, что хрупкая листва на деревьях перестала быть глянцевой. Если закрыть глаза, можно было легко представить себя на пляже…

Кому я лгу? Даже при очень сильно развитой фантазии сложно спутать это место с тем, где хотелось бы оказаться на самом деле. Стены источали мерзкий запах не до конца высохшей краски, гудящий кулер время от времени странно щёлкал, а лампа под потолком едва заметно мерцала. Пыль от бумаг, принесённых из архива, заставляла морщиться и время от времени чихать. Каждый раз сидящая напротив женщина демонстративно приспускала очки в ядовито жёлтой оправе на кончик носа и прожигала меня тяжёлым взглядом. Я смущённо извинялась, что абсолютно не производило на даму никакого впечатления, и после тяжкого вздоха, в который она умудрялась вложить всё своё возможное презрение в мой адрес, мы вновь погружались в работу.

Справедливо считая бесполезным занесение в базу данных сведений двадцатилетней давности о покупке и продаже земельных участков, я всё же терпеливо вбивала фамилию за фамилией в графы, лишь изредка потягиваясь и с тоской косясь на часы, висящие на стене. Может, они сломались? Иначе объяснить их медлительность было сложно.

После очередного обращения к часам, я с удивлением обнаружила перед собой пластмассовый стаканчик и баночку с оранжевой этикеткой.

— Твоё лекарство, — Жанна Ивановна выдавила нечто похожее на улыбку. Между накрашенных вишнёвой помадой губ мелькнул золотой зуб. — Опять забыла?

Изобразив ответный любезный оскал, я забросила капсулу в рот и запила водой. Конечно, я не забыла. Просто почти сразу после приёма меня слегка мутило и очень хотелось отсрочить этот момент.

— Ты такая безответственная, — женщина вновь уселась в своё кресло и с преувеличенным трагизмом потёрла виски. — Ведь знаешь, как важно пить их в одно и то же время.

— Конечно, — бесцветно согласилась я, незаметно вынимая лекарство из-за щеки и делая ещё один глоток тошнотворно тёплой воды.

— Твоя болезнь предполагает…

Я делала вид, что слушаю её, но опустив голову, рассматривала собственные ладони. Мне не нужно было очередное напоминание о том, что я неполноценная. Несколько тонких шрамов на запястьях это подтверждали. Сдвинув браслет, я очертила один из них, ощущая неровность кожи, и в снова испытала сомнение. Неужели я могла сделать это с собой? Я не помню, совсем не помню, как разрезала вены, и до сих пор не могла поверить, что решила сделать подобное. Жизнь я любила и, хотя в последнее время у меня было много проблем, решать их таким безумным способом не стала бы точно.

— Это не мой путь, — пробормотала я задумчиво и закусила губу, понимая, что опять думаю вслух.

— Ты опять не слушаешь? — почти закричала Жанна Ивановна, и я сдержалась, чтобы не одёрнуть её.

Конечно, я виновата в том, что ей приходиться следить за приёмом лекарств. Правда в том, что уже несколько дней обеденную дозу лекарства я прячу в карман джинсов и выбрасываю в туалете. Наверное, она действительно считает, что если я перестану их пить, то начну набрасываться на окружающих. И начну с неё. Сложно представить, как я смогла бы это сделать, при нашей разнице в весовых категориях, но говорят, что сумасшедшие люди очень сильные.

— Голова гудит, — привычно солгала я, пряча улыбку.

Картина моего нападения на главного статиста всё ещё стояла перед глазами. Вот я прыгаю на стол, сметая бумаги, и с воинственным криком Апачи, кидаюсь на неё… И ничего. Даже сдвинуть эту даму невозможно. А учитывая мои короткие ногти, я даже вреда ей причинить не смогу, максимум — соскребу лишний макияж или сорву шиньон, который болтается на паре шпилек и честном слове. А вот она, наверняка, сможет свернуть мне шею или, зажав её у себя под мышкой, удушить двумя ароматами — пота и дезодоранта, призванного с ним бороться. Даже дезодорант проигрывал, куда уж мне тягаться с Жанной Ивановной?

— Домой ты не уйдёшь, — менторский голос вывел меня из раздумий, и я энергично мотнула головой. — Завтра суббота. Вот, тогда и успеешь выспаться.

— Меня после работы встречает Серж, — я попыталась объяснить свой энтузиазм.

— Милый юноша, — тут же рассыпалась женщина в искренней симпатии, сразу став моложе. — Тебе повезло, что он обратил на тебя своё внимание и даже несмотря на твою… твой…

— Болезнь, — подсказала я.

— Твой изъян, — желчно исправила Жанна Ивановна, — этот чудесный мальчик не отказался от своих планов и готов принять тебя в семью. А какая у него замечательная семья…

Мне оставалось только кивать головой и мило улыбаться. Моя начальница любила пояснять мне, насколько я должна быть довольна и счастлива и отчего-то выбирала время, в которое меня отчаянно тошнило. Едва справляясь с дурнотой, я принялась обмахиваться папкой. Кожа предательски покрылась испариной, и перед глазами вспыхнули ярко-красные пятна. Я попыталась подняться на ноги, но они подкосились. Моё тело тяжело осело на пол. Последнее, что запечатлелось в памяти, это — безвкусные туфли Жанны Ивановны перед глазами. И самое чудное, что мне показалось, что начальница подцепила носком своей туфли моё лицо, поднимая его наверх. Глупость…

— Слышишь меня? — громыхал голос, и я кивнула. — Вслух!

— Слышу…

— Открой глаза! — я повиновалась, обнаружив себя на потрепанном диванчике в углу. — Какой год?

— Всё в порядке, — с трудом выговорила я, отталкивая руку от своего лица.

— Отвечай!

— Я в норме. Просто не поела.

— Какие таблетки пьёшь? — я вяло махнула в сторону стола и продиктовала название. — Запрещённые препараты?

— Кроме назначенных врачом — никаких, — отрезала я. Было больно оттого, что все, замечая мои отметины и, слыша наименование препарата, считают меня безнадёжным человеком.

— Как скажешь, — фельдшер мне не поверил, но какая разница? — Если жалоб нет, и от госпитализации ты отказываешься…

— Отказываюсь, — стиснув зубы, прошипела я, слишком хорошо помня больницу, и то, как там чуть окончательно не сошла с ума. — Документы подпишу.

Как только бригада скорой убралась восвояси, в комнату вернулась начальница. Она выглядела взъерошенной и весьма недовольной.

— Пришлось все документы на пол смахнуть, — она указала на сваленные папки.

— Извините, — я приняла сидячее положение. — Я пропустила завтрак, — стоило добавить, что ещё и ужин, но решила об этом умолчать.

— Вот, возьми печенье, — мне на колени упала пачка крекеров, и я раскрыла её трясущимися пальцами. — Ты и так тощая. Зачем тебе диета?

Объяснять, что дело вовсе не в диете я не стала. Просто мне было одиноко. Садиться за стол и впихивать в себя еду не хотелось. Вечера казались пустыми, а ночью приходили воспоминания и бредовые видения того, чего никогда не было, да и, априори, быть не могло.

— Бедный Сержик, — продолжала причитать женщина, не обращая на меня внимания. — Свалилось ему на голову такое испытание…

Жанна Ивановна уселась за стол и, бубня себе под нос, продолжила работу.

Закидывая в рот солёные печеньки, я в очередной раз спрашивала себя, как же меня угораздило оказаться на такой странной и отвратной работе.

Ответ был прост: мне были нужны деньги. Оставалось всего лишь пара дней, и эта проблема на время будет решена. Полгода со дня смерти моего отца прошли как в тумане, и, вступив в права наследования, я смогу воспользоваться именным счётом. Сумма, конечно, не огромная, но она позволит мне не экономить на билете на автобус и самой купить себе свадебное платье.