Град разбитых надежд (СИ) - "Сумеречный Эльф" - Страница 69

— Ложись, ты же почти падаешь… — решительно кивнул Ли. Джоэл послушался, он впоследствии не помнил, как снимал сапоги и плащ. Не помнил и тот момент, когда растянулся на матрасе выпотрошенным мешком с соломой, измученный и опустошенный. Ясность мыслей возвращало то, что рядом оставался Ли. Джоэл понял: он по-настоящему опасен для любимого после увиденного, после всех этих масок. К счастью, руки и ноги уже сковывали крепкие ремни. Только бы Ли хватило решительности…

— Послушай меня. Мы поклялись. Ты помнишь? — нервно начал Джоэл.

— Да, — донесся из сумрака вздох-шепот. Силуэт плыл сквозь зеленоватые тени. Ли сутулился и вздрагивал.

— Я обещал тебе. Теперь ты пообещай мне, — твердо продолжил Джоэл, облизнув пересохшие растрескавшиеся губы. — При малейших признаках превращения перережь мне глотку. Если я обращусь во второго Вестника Змея, город погибнет.

— Не переоценивай себя, ты ни в кого…

— Пообещай мне! — прорычал Джоэл, дернувшись и тут же ощутив натяжение ремней, впившихся в запястья. — В кого бы я ни превратился, исход один.

Молчание приговором пронзало горький воздух. В нем отражались крики невысказанных слов, которые могли спасти, но сгубили тишиной затерянные жизни. Слова — кинжалы вечности.

— Хорошо. Обещаю, — твердо и уверенно нанес удар Ли своим ответом, коротким и правильным. Иначе нельзя. Иначе не охотник.

— Молодец, — слабо кивнул Джоэл. — И все же… Ли, зачем ты подвергаешь себя такой опасности?

Он хотел остаться один, наедине с пугающей болью, теснящейся криком в груди. Наедине с сотнями масок, увязших в неправильном времени потерянных часов. Лучше так, чем знать, что после превращения он способен причинить вред любимому.

— Что значит «зачем»? Издеваешься? — рассерженно всплеснул руками Ли. — Оставить тебя одного в темноте, пристегнутым к кровати? Да ты чокнешься быстрее, чем обратишься. Уж поверь, я знаю, каково это. Нет уж, Джо, я должен. Ради тебя. Иначе… какой я друг? Иначе я просто крыса. Ты столько дней стерег мой сон в нашей мансарде. А сейчас настало мое время.

— Ли… — попытался возразить Джоэл.

— Спи, Джо, отдыхай. Сегодня я сторожу твой сон.

Пальцы Ли нежно провели по волосам, Джоэл ощущал исходящее от них тепло. Казалось, каждое их прикосновение унимает боль, звенящую колоколами в голове, отгоняет темные мысли, всех этих демонов дна сознания.

— Хорошо. Только пообещай мне, если…

— Молчи! Я обещаю. Обещаю, — ответил твердо Ли, как настоящий опытный и взрослый охотник. И не осталось сомнений, что долг для него так же важен, как их безнадежные надрывные чувства друг к другу. Они поклялись уничтожить то существо, в которое обратился бы каждый из них. Во имя хрупкой любви и долга охотников они поклялись друг друга убить. Ужасно? Очевидно. Но теперь из ощущений оставались только пальцы Ли, которые едва уловимо проводили по волосам и лицу.

— Хорошо… Хорошо… — шептал Джоэл. И он погружался в колодец, медленно, но неотвратимо. Страх превращения не возвращался, и даже Вестник Змея отступал пока на второй план, как и все допросы. Все они маячили за пределами камеры, за пределами мира, который ограничивала тусклая лампочка. И в этом пространстве оставался только Ли. Пусть так. Крошечный счастливый мир застывшего времени лучше огромного мира ускользающих часов и неотвратимой смерти.

Джоэл забылся, впервые не запрещая себе по-настоящему заснуть. И не видел ничего. Отступили маскароны сомна, бесконечные коридоры, мерцание лампочек, комнаты допросов — все ушло. Все растворилось.

— Джо… У тебя получилось.

Голос пробирался тихой музыкой сквозь паутину пробуждения. Среди кружения темноты глаза различали смутный облик. Каштановые волосы Ли золотились под тусклым светом лампочки, отчего весь его облик подергивался блеском искр.

— Где мы… Получилось?

Джоэл не верил, что они остались в камере. Ему чудился прекрасный мир, далекий от кошмаров и тревог. Мир лиловых рассветов среди безымянных трав, мир без ремней и затворов, мир без лжи и коварства. Мир, где не убивают друг друга во имя любви.

— Ты не обратился! — радостно воскликнул Ли с присвистом, напоминавшим щенячий визг ликования.

— Получилось, — окончательно очнулся Джоэл и тогда же заметил черные круги под глазами Ли. Образ волшебного мальчика из грез растаял. Друг устал, очевидно, продежурив долгие часы бесконечной тревоги.

— Как же хорошо, Джо! — тараторил Ли, отстегивая ремни. Едва освободившись, Джоэл потянулся к нему и крепко обнял, говоря:

— Теперь тебе надо отдохнуть.

Ли заметно помрачнел и упрямо мотнул головой:

— Чуть позже. Теперь нас Уман вызывает на допрос. Дело серьезное.

— Еще бы… — украдкой фыркнул Джоэл, растирая затекшую шею и плечи. Все тело при малейшем движении отзывалось тупой болью гематом и царапин. Но шевелилось же, значит, верный механизм работал. Скрипел, как задвижки массивной двери, но работал, выносил наружу, в унылый коридор, где система водоснабжения или отопления издавала жуткий воющий звук.

Стоило выйти, в лицо пахнуло смертью: запекшейся кровью, грязными телами. Слух неприятно резанули стоны, переходящие в рык. Они доносились из ближайшей камеры, а многочисленные санитары сновали вдоль коридора с носилками, наглухо закрытыми слишком знакомыми грязными простынями из морга.

Джоэл застыл, сперва решив, что еще не проснулся, а увидел негласно обещанный жуткий кошмар. Но Ли твердо сжал руку, нервно и как будто виновато опуская глаза, когда мимо пронесли очередной труп. Из-под покрова свешивалась не человеческая рука — когтистая лапа сомна.

— Что здесь случилось, пока я спал? — спросил Джоэл отчего-то шепотом.

— После нападения Вестника Змея по распоряжению Верховного Охотника всех очевидцев доставили в Цитадель, — сдавленно начал Ли. — У нас тут вынужденно «расквартировались» и военные из бастиона, и какие-то гражданские, и задержанные… и охотники, само собой. Ну, а после встречи с Легендарным… ты сам видишь…

— Многие обратились, — докончил Джоэл и подумал: «А что же сейчас в городе? Как Джолин пережила эту страшную ночь?»

— Да. А большинство еще раньше с ума сошли. Тебя когда доставили, я ведь тоже решил, что ты… И когда ты сейчас шестнадцать часов спал… — сбивчиво ответил Ли. Рука его дрожала, он еще крепче сдавил ладонь Джоэла, убеждая себя, что они все еще рядом, вместе.

— Все, Ли, все. Это уже прошло. Я в своем уме. Идем к Уману. Быстрее с ним закончим, быстрее ты отдохнешь.

Слова вились фальшивым хороводом, когда они брели по узким казематам. Из-за многих дверей долетал сиплый рык — кто-то истошно кричал, переживая роковое превращение. В иных камерах царствовала пугающая тишина. Нередко оттуда пахло кровью. Джоэл привык, что после серьезных потрясений кто-то неизбежно утрачивает человеческий облик. Но теперь создавалось впечатление, что узревшие Вестника Змея поголовно обращаются, будто тварь собирает с города кровавую дань, коллекционирует новые маски, добавляет их себе на спину у основания щупалец. Для чего? Чтобы обрести большую силу и уничтожить Вермело? Или он лишь начал программу окончательного уничтожения, намеченную Змеем. Джоэл тревожно озирался, но не видел воронку и полупрозрачные черные нити, тянущие к ней случайных жертв. Время странных явлений прошло, наверное, вместе с действием стимуляторов.

Теперь угнетали только суетливые санитары, бездушные, как деревянные болванки. Они все таскали и таскали носилки, а в морге коронеры, наверное, также безразлично попивали кофе, обсуждая над очередным трупом бытовые проблемы. И если бы не странная удача, Джоэл бы тоже лежал на столе, раздетый и распоротый напополам при вскрытии. Так откуда же взялась эта удача? Что помогло сохранить рассудок? Ведь он видел Вестника Змея ближе всех. Они разговаривали!

Душный воздух подземелий сменился унылым запахом старых книг и документов, который окутывал кабинет Верховного Охотника. Поверженный волк с герба насмешливо скалился вывернутой пастью, а сам Уман сидел мрачный и непривычно бледный. Бакенбарды у него отросли и небрежно топорщились. Квадратный подбородок выступал вперед сильнее обычного, потому что глаза и щеки ввалились от бессонницы. Очевидно, глава охотников не отдыхал на мягких перинах, пока его подчиненные подавляли бунт вместе с военными. Да и после восстания дел хватало.