(не) детские сказки: Жена для Синей Бороды (СИ) - Найт Алекс - Страница 18

С завтраком быстро было покончено, и Ариша вручила мне связку ключей от основных помещений. Правда, как оказалось, прока от них нет, потому что двери редко запирались. Ключи разве что могли помочь попасть в покои мужа, если он запрется у себя.

Заняться было нечем. Одевшись потеплее я отправилась осматривать Грифонье гнездо. Решила начать с первого этажа и постепенно подниматься наверх. Осмотр владений в целом вызвал скуку. В порядок привели только жилые покои, одну гостиную, кухню и помещения для прислуги. Да завезли провизию в подвал. Остальные помещение были освобождены от мебели до лучших времен.

Без особого интереса прошлась по этажам, даже заглянула одним глазом в покои Ника. Оставалась башня, куда я и направилась, надеясь, что хоть вид с высоты впечатлит. Но поднявшись еще на пролет лестницы выше я наткнулась на первую запертую дверь. Стрельчатая и массивная, она была обита металлом и потемнела от времени. Несколько раз дернула ручку-кольцо, чтобы убедиться в том, что дверь не заело, а потом принялась за подбор ключей. Через пятнадцать минут выяснилось, что ни один не подходит к замку.

— Хозяюшка! — раздалось внизу.

— Я здесь, — отозвалась я, начав спускаться с лестницы.

— А я вам ужин принесла.

— Ариша, где ключ от двери в башню?

Впервые всегда улыбчивая женщина нахмурилась.

— Ключ от башни только у герцога. Туда запрещен вход даже для прислуги. Но в связке есть ключи от других башен.

— Почему запрещен? — взгляд сам собой вновь устремился к темной двери. Досада смешивалась с раздражением. К прошлым вопросам прибавлялись новые, а Ник все не возвращался, чтобы дать ответы.

— Мне почем знать, хозяюшка? — пожала она плечами. — Запрещено и все. Нос я в дела хозяйские не сую.

— Понятно, — пробормотала я, окончательно расстроившись.

Пришлось возвращаться в покои ни с чем. Оставалось надеяться, что Ник скоро объявится. Вот только прошел ужин, наступил вечер. Я попыталась забыться с книгой, но не смогла осмыслить ни строчки. На замок опустилась ночь, а муж все не появлялся. Приняв ванную, я легла в кровать.

Сон все не шел, а в груди кипела обида наряду со злостью. В голову лезли всякие мысли, то горькие, то злые, то совсем уж глупые. У него тут молодая жена в неизвестности, а он не объявляется. А вдруг он получил свое и остыл? Может, он уже вернулся, сидит в своих покоях и ужинает, обо мне даже не вспоминает. Накрутив себя до предела, я накинула халат и покинула покои.

Дверь покоев Ника, как и днем, была заперта. Но с собой у меня были ключи. Войдя внутрь я испытала одновременно разочарование и облегчение. В покоях Ника не было. Мельком осмотрев скудную обстановку гостиной, я заглянула в кабинет. Но стол, как и стеллажи были пусты. Тогда я направилась в спальню. Кровать здесь была много скромнее моей. Вообще, оказалось, что только мои покои обставили со всем шиком, а сам герцог предпочел лаконичность и функциональность. В спальне были лишь один шкаф, кровать и прикроватная тумбочка. На полу несколько ковров. Возле камина расположились кресло и стол, за которым, судя по всему, Ник трапезничает.

Немного побродив по полупустым комнатам, я решила дождаться Ника в его покоях. Воздух давно остыл, было зябко, и я забралась под одеяло. Беспокойства последних дней сказывались. Пригревшись в постели, хранящей запах Ника, я заметить не успела, как провалилась в сон. Сначала металась, вновь ощущая ноющую тоску в груди. Но постепенно она исчезала. Огонек в груди обретал целостность и яркость.

Сильные руки обняли плечи. Стало совсем хорошо. Улыбнувшись сквозь сон, я прижалась к твердой груди, вдыхая мускусный аромат мужчины. Тело совсем расслабилось. И уже не хотелось просыпаться, что-то выяснять, куда-то идти.

— Ты совсем не пытаешься упростить мне жизнь, Изабель, — услышала я сквозь дрему, а виска коснулись твердые и такие знакомые губы.

/Синяя Борода/

Голова раскалывалась, а глаза слипались от усталости. Если меня еще раз кто-то попытаются послать в Лигерию, я сам его пошлю. Это страна просто ад, высасывает силы и ничего не дает взамен. Хотя, конечно, ад другой. Стоит только вспомнить огненные всполохи Бездны.

Растирая затекшую шею, я бегом миновал лестницу и вошел в коридор. Здесь царила тьма, разгоняемая единственной лампой, горящей в конце коридора. Приостановился у двери, ведущей в покои Изабель. Рука сама потянулась к ручке, но я одернул себя. Наша единственная ночь прошла и больше не повторится. Надо сказать, это была лучшая ночь в моей жизни.

В паху болезненно заныло, стоило только вспомнить, как чутко Изабель отзывалась на ласки, как стонала и сжималась вокруг меня. Никогда не понимал тех, кто предпочитал девственниц. По мне это только слезы, сопли и кровь, а ее и так достаточно в моей жизни. Но с Изабель все было не так. С Изабель было волшебно. Так прекрасно, что физически больно находиться вдали от нее. А сейчас, стоило просто приблизиться к ней, как это сосущее чувство тоски постепенно уходило. Это странно, плохо. И, надеюсь, я ошибаюсь. Но даже если не ошибаюсь, лучше не проверять. Пара дней вдали от нее и все пройдет. Я надеюсь…

Раздраженно передернув плечами, я направился дальше по коридору. Извлек ключи, но когда вставил их в замочную скважину, понял, что дверь не заперта. Дрема отступила под действием хлынувшего в кровь адреналина. Выхватив кинжал из плечевых ножен, я медленно приоткрыл дверь и вошел в гостиную. Во всех комнатах был зажжен свет, что насторожило еще сильней. Крадучись двинувшись дальше, я заглянул в кабинет, а войдя в соседнюю дверь, нашел и тайного визитера.

Сердце всколыхнулось в груди и забилось еще быстрее. Трогательно сжавшись в комочек, Изабель спала в моей кровати. Рыжие пряди огненными всполохами разметались по белоснежной наволочке. Она хмурилась сквозь сон, а между росчерков бровей пролегла хмурая складка.

Пальцы саднило в желании хотя бы прикоснуться к ней, ощутить бархат кожи, может даже вновь попробовать на вкус ягодные губы и вдохнуть виноградный запах волос с мятной горчинкой. Даже сам не понял, как оказался возле нее. Стоило обнять хрупкие плечи, как лицо Изабель расслабилось, а соблазнительные губы расплылись в улыбке. Малышка доверчиво прижалась ко мне, вцепившись пальцами в ткань пиджака.

— Ты совсем не пытаешься упростить мне жизнь, Изабель, — прижался губами к ее виску.

Аромат ее кожи пьянил, соблазнял и манил зайти еще дальше простого объятия. Поцеловать нежные губы, проникнуть руками под тонкую ткань ночной сорочки, чтобы вновь изучить изгибы девичьего тела, одними прикосновениями добиться хриплых стонов и просьб о продолжении.

— Николас? — услышал я голос Маркуса из гостиной.

Нехотя выпустив Изабель из объятий, я поднялся и направился на встречу брату. Только раньше он зашел в спальню, сразу отыскав взглядом спящую девушку.

— Что-то случилось? — спросил я Маркуса, переместившись в сторону, чтобы скрыть Изабель от взгляда брата. Выглядел он не менее уставшим, чем я. Но был собран и серьезен.

— Я не почувствовал Изабель в покоях, — сообщил он.

— Да, она, видимо, искала меня, и заснула.

Маркус кивнул, принимая к сведению, и направился к кровати.

— Что ты собрался делать? — заступил ему дорогу.

— Отнесу Изабель в ее покои, — пояснил он.

— Я сам. Она не одета.

— Нет, брат, ее отнесу я, — его ладонь с силой сжала предплечье в месте, где была выбита печать, отрезвляя болью и напоминая о том, кто я есть. — Не знаю, что с тобой происходит. Но вам лучше меньше видится и не оставаться наедине. Для вашего общего блага, Николас, — Маркус пристально посмотрел в мои глаза. Не пытаясь воздействовать, а одним взглядом показывая свой серьезный настрой.

Стиснув челюсть, я отступил, позволяя ему пройти. Аккуратно укутав Изабель в покрывало, Маркус поднял ее на руки. Я замер по центру спальни, наблюдая за тем, как он выносит Изабель. Маркус ведь прав. Хотя бы потому что больше всего на свете я желаю сейчас отправиться за ним, отобрать ее, сжать в руках и больше не выпускать. Ладонь сама собой легла на предплечье над печатью. Такие как я при всех свободах не принадлежат себе, потому что есть вещи важнее личного счастья, долга перед родом и даже страной. Я понимал это, принимал и поддерживал. Потому одним из первых позволил наложить эту печать, подавая пример остальным. Но никогда прежде ее оковы не душили столь сильно, как сегодня.