Измена. Право на истинную (СИ) - Рууд Рин - Страница 22

— Пусти его, Ивар…

— Илина…

Теперь Ивар рвет на части ярость, которая перекинулась на него от брата, а Верховный Жрец стоит в сторонке и молча наблюдает за происходящим и не собирается вмешиваться.

— Разошлись, — тихо говорю я и встаю. — Немедленно.

И они расходятся. Молчаливые и удивленные, а я делаю то, о чем, вероятно, пожалею, но я вижу перед собой двух идиотов, родители которых упустили что-то важное в воспитании мальчиков. Я подхватываю одного малыша на руки и вручаю его Ивару, а затем награждаю вторым карапузом изумленного Вестара:

— А теперь мне надо переговорить с Верховным Жрецом. Они, кажется, обкакались. В корзине свежие пеленки, в кувшине вода. Займитесь делом.

— Обкакались? — в тихом шоке спрашивает Вестар. — Так это не от меня несет?

Разворачиваюсь и шагаю к Жрецу, который задумчиво жует травинку и хватаю его за руку:

— Пошепчемся?

— Илина! — подает голос растерянный Ивар.

— Не обращаем на них внимание, — шепчет Верховный Жрец и уводит меня в ночные тени. — Всячески игнорируем.

Глава 34. Иди у мужа спроси

— И не боишься? — хитро спрашивает Верховный Жрец.

Сажусь на корточки у ручья, загребаю ладошкой холодной воды и охлаждаю лицо с шеей.

— Один отец, а второй дядька родной, — тихо отвечаю я и вздыхаю я. — Конечно, боюсь, но пока никто не орет.

— Да там все в шоке.

— Как и я, — поднимаю взгляд. — Для Вестара есть надежда?

— Ты уточни, что ты имеешь в виду, милая.

— Его зверь вернется?

— А он никуда не уходил.

— Вы же поняли о чем я?

— А ты сама понимаешь, что делаешь? — Жрец вскидывает бровь.

— Любите вы загадками говорить.

— Видишь ли, Вестар из тех, у кого всегда должна быть больная страсть и привязанность, — Жрец щурится. — Если это будет не дурман с настойками и пыльцой, то это будет женщина. Могла быть еще религия, но я к себе его не возьму.

— Что?

— По одному месту пойдет жречество, если я его в храм затащу…

— Нет, вы вернитесь к той части с женщиной, — встаю я. — Мы ему должны невесту найти?

Жрец смотрит на меня со старческой снисходительностью, которая мне не нравится.

— Это будет в его духе привязаться к жене брата, — тихо и с угрозой говорит он. — Влюбиться в нее по уши, страдать от запретных чувств и в этом безумии чувствовать себя живым. Изводить всех вокруг своими чувствами, томно и многозначительно смотреть на объект воздыхания, писать письма… Оооо, — тянет со смехом Жрец, — да никакая отрава не сравнится с этим вулканом.

— Так… — обескураженно шепчу я и руки холодеют.

— И вот тебе путь к спасению от дурмана.

— Погодите…

— Но его может порешить Ивар, — Жрец пожимает плечами и скалится в нехорошей улыбке. — Прекрасно! Братоубийство, и виной всему — юная особа.

— Прекратите.

— О таком можно и поэму написать.

— Это у вас шутки такие?

— Тогда вариант один. Выпнуть Маркиза Вестара восвояси.

— Но тогда…

— Тогда он точно сдохнет где-нибудь под забором или в борделе. Это будет логичный конец для эксцентричного волка, у которого, видимо, какая-то родовая травма случилась.

— Да воспитали их двоих так! — рявкаю я. — Что один, что второй!

— А ты собралась их перевоспитать? Благородная цель, но ты же понимаешь, что никто из этих невоспитанных обалдуев не отстанет от тебя.

— Женим Вестара и точка. Где там его Истинная бегает? Вот пусть она его тормошит, — сердито заявляю я.

И я верю Верховному Жрецу, что Вестара может переклинить на мне, на моих сыновьях и “безответной любви”. Да у меня перед глазами четкая картинка стоит, как он весь такой красивый и печальный сидит и пишет стихи. Кучу стихов, потому что нет у него границ. Страдает и водит гусиным пером по бумаге в полумраке, окруженный свечами.

— Не все встречают своих Нареченных, дитя.

— У меня с мужем проблемы! — охаю я. — Так мне в довесок еще и его брата? Да вот сдались они мне сейчас оба! Милостивая Луна!

— Зато это будет держать твоего мужа в тонусе. Глупая деревенская девица оказалась роковой волчицей, на которую имеет виды его брат. Ты бы могла сыграть на этом, но это плохой совет от Жреца. Такие советы раздают обычно коварные подружки, — смеется и оправляет свой балахон, — но я сам очень люблю всякие интриги, скандалы и прочую мишуру. За милым спокойным болотом неинтересно наблюдать.

— А я хочу в болото, — цежу сквозь зубы. — В спокойное и уютное болото без измен, чокнутых Жрецов, придурочных братьев.

— Пошли в Жрицы? Память у тебя заберем и будешь блаженной курицей в Храме Матери Луны? Вот там болото так болото.

— С вами невозможно вести разговор! — топаю ногой.

— Это потому, что ты молодая, — Жрец сплевывает травинку. — Пожила бы с мое и сама бы посмеялась над происходящим. И посмеешься, но нескоро. Сейчас время для страданий, метаний и истерик. Всему, как говорится, свое время.

Сжимаю переносицу, делаю несколько вдохов и выдохов. Толку-то сейчас мне топать ножками перед ехидным стариком, который наслаждается теплой ночью и моей растерянностью. У него-то ничего не происходит в жизни и ему скучно.

— Ладно, — поднимаю я взгляд. — Я с вами хотела поговорить об именах.

— Я тебя слушаю.

— Какие имена выбрал Ивар?

— Иди и спроси у него. Он мне сказал, но мое дело имена перетереть с Лесом и Матерью Луной.

— Они хоть приемлемые?

— Вполне, — неторопливо обходит меня по кругу. — И думал над ними он долго и сосредоточенно. С умом подошел.

— Скажите, а?

— Иди и спроси.

В бессилии поскрипываю зубами. Да, я на Ивара обижена и не хочу с ним разговаривать, но нездоровое любопытство всегда было частью меня. И вдруг он выбрал дурацкие имена, которые Жрец из вредности одобрит? Я не могу этого допустить.

— И я думаю, что ваша связь настолько крепка, что имена вы могли выбрать одинаковые, — Жрец разворачивается ко мне и мягко улыбается.

— Анрей и Эрвин? — недоверчиво и шепотом спрашиваю я.

— Удивительно, — охает он. — Это точно магия. Разве такое возможно?

Минуту стою с открытым ртом, но затем срываюсь с места:

— Вы лжете! Я вам не верю! Ивар! — спотыкаюсь и чуть не падаю.

Оправляю подол платья, оборачиваюсь на Жреца, который заинтересованно разглядывает веточку молодого ясеня и рычу:

— Обманщик.

— Ничего подобного, — кидает на меня хитрый взор. — И хватит меня уже оскорблять.

Глава 35. Папа и мама

— Ивар! — выскакиваю из кустов и замираю.

Сидят Ивар и Вестар на пледе и держат кое-как замотанных в свежие пеленки моих сыновей. Что старшие, что младшие — удивленные и обескураженные. На несколько секунд я сама теряюсь от зрелища, которое, к моему стыду, умиляет, но я беру себя в руки и сердитым шепотом повторяю:

— Ивар!

— Что? — подает тот тихий голос. — Мы справились.

— Сами, конечно, чуток изгваздались, но да, справились, — подтверждает Вестар, и малышня расплывается в улыбках.

В таких хитреньких и коварных улыбках, которые опять выключают меня на несколько секунд. Ну, какие сладенькие бусинки. Встряхиваю волосами и сжимаю кулаки.

— Ивар!

— Да что? — мой муж хмурится, и его маленькая бусинка на руках копирует его гримасу.

— Какие ты имена выбрал? — делаю решительный шаг.

— Я их сказал Жрецу.

— Я должна знать. Этот твой Жрец хитрее лисы в курятнике, — медленно выдыхаю я. — Говори, какие имена выбрал.

Наши сыновья агукают, копируя мои интонации, и Вестар закусывает губы, чтобы не засмеяться.

— Ивар, я должна знать.

А он насмешливо вскидывает бровь:

— Теперь нам остается уповать на волю Леса, какие имена будут носить наши сыновья, дорогая.

— Не будь козлом.

Цежу я сквозь зубы и прикусываю язык, потому что сыночки мои округляют глаза, открывают рты и восторженно сучат ручками.

— Тон смени, дорогая.

— Ивар… — перехожу на рык, и пупсики мои тоже рычат.