Аллигатор (СИ) - Черногорская Ксения - Страница 11

Последние слова я выкрикиваю, уже рыдая.

— Пиздец какой-то, — тихо произносит он. — Надо было выбрать ту, с голыми сиськами. Она, конечно, самая стрёмная из вас, но, бля, хотя бы не ломалась бы так, и не строила из себя жертву.

Вздохнув, возвращается в своё кресло.

— Окей, давай поговорим. Только слёзы вытри свои, не беси меня. Вот реально. Я вроде не урод, чтобы на меня так реагировать.

Поспешно вытираю пальцами слёзы и, шмыгнув носом, снова отползаю к стене и вжимаюсь в неё. Подтянув к себе простынь, стараюсь укрыться ею так, чтобы у него не возникало соблазна заняться со мной сексом, а то и вовсе изнасиловать меня.

— Ты говоришь: ты не эскортница.

Мелко и часто киваю головой.

— Угу, — угрюмо произносит он. — А кто?

— Студентка. Менеджер ещё в фирме… Мы окна устанавливаем…

— А что, одно другому мешает?

— Я не… — быстро пожимаю плечами. — Я не…

— "Я не", "Я не", — уже раздражённо передразнивает он. — Что ты не?

— Я не эскортница… — всеми силами сдерживая слёзы, тихо шепчу я.

— Слушай, ты затрахала это повторять. Ты как оказалась на этом корыте?

— На каком… "корыте"?

— С этими пиздюками.

— Я… я поехала с подругами.

— А подруги чем занимаются?

— К… колеги мои…

Он усмехается.

— Слушай, ты что думаешь, я слепой? Я вас видел ещё издалека. В том числе в бинокль. И видел, чем вы там занимаетесь. Плясали, бухали, трясли голыми сиськами…

— Я не трясла!

— Слушай, коза.

— Я не коза…

— Да, блять, заткнись ты! — вдруг взрывается он, отчего я едва не писаюсь со страху. — Ты заебала перебивать! Слушай сюда! И внимательно!

— Пожалуйста, не кричите… — стараясь не зареветь в голос, тихо прошу я.

Он вздыхает. Отворачивается в сторону. Смотрит в стену.

Каюта тихонько покачивается из стороны в сторону.

— Окей, — наконец, произносит он. — Не буду. Но. Только. Если ты перестанешь вставлять свои пять копеек в любую мою фразу, — поворачивается ко мне. Сверлит взглядом. — Договорились?

Киваю.

— Договорились…

— Уже неплохо.

— Так вот, Оксана. Я тебя взял на свою яхту для того, чтобы трахать. И я буду тебя трахать. Вопрос только в том, что через твои слёзы — мне это не в кайф. Но это не значит, что ты своими слезами не заёбываешь. Врубаешься в то, что я говорю?

— Да, — часто моргая мокрыми ресницами отвечаю я, и закусываю губу.

— Хорошо. Сейчас ты снимешь с себя купальник. Ещё раз повторяю — очень желательно сексуально. Музыка нужна?

— Не трахайте меня, пожалуйста…

Он раздражённо надувает щёки и выпускает воздух сквозь сомкнутые губы. Глядя на меня, медленно качает головой.

— А нахера ты мне упала в таком случае?

Отчаянно кусаю губы.

— Я не знаю… — едва слышно отвечаю я.

Голос у меня снова дрожит. И я вот-вот расплачусь. И страшно этого боюсь, потому что боюсь, что тогда он вообще разозлится…

Он вдруг встаёт.

— Короче. Походу валерьянка ещё не подействовала. Ничего, подождём. Я скоро приду. Успокойся. Посиди тут одна. Подумай. Когда я приду, постарайся не ныть. Моя яхта сейчас уходит в море. Ты тут всё равно останешься. И лучше бы тебе приспособиться к сложившимся обстоятельствам. Ты всё поняла?

Закусив губу, только моргаю.

— Будем считать, что поняла, — тяжело вздохнув, говорит он, и выходит из каюты.

Он приходит минут через десять, но мне они кажутся вечностью. За время его отсутствия я позволила себе встать с кровати и исследовать каюту. Ни ножей, ни каких-то других предметов, которые я могла бы использовать для самообороны я не нашла. Но даже если бы нашла, вряд ли набралась храбрости пустить это в ход. В конце-концов, я тут реально пленница, а яхта, если верить Аллигатору — уходит в море. Управлять ей я не умею и совершенно точно не доплыву отсюда до берега. Я даже не знаю, где он… В иллюминаторе ничего не видно. Похоже, уже ночь. "Похоже" — потому что в каюте нет часов, и я не знаю, сколько сейчас времени. Но раз стемнело, а на дворе май, значит уже довольно поздно.

И понимаю я только одно… Если этот накачанный бородач не отступится, лучше его не злить…

Как только я слышу тяжёлые шаги, то тут же прыгаю с ногами на кровать и вновь прикрываюсь этой то ли простынёй, то ли одеялом.

Спустя пару секунд дверь открывается ив каюту заходит Аллигатор. Он снова садится на кресло. Снова изучает меня взглядом. Это какая-то пытка психологическая… Неужели он не понимает, что я его боюсь? До ужаса боюсь…

— Ты девственница?

— Нет…

— Уже неплохо. Тогда херли ты так боишься секса?

— Я не секса боюсь… Вас…

Он кивает.

Встаёт. Идёт ко мне. Замираю…

— Дай руку.

Закусив губу, тихонько протягиваю к нему руку… Пальцы дрожат…

Он берёт меня за запястье и кладёт мою ладонь на свой живот, ровно туда, где среди кубиков пресса темнеет полоска волос. Пресс просто каменный…

— Как видишь, ничего страшного.

Нет, не вижу… Страшно мне до одури просто…

Он отпускает моё запястье и произносит:

— Опусти руку ниже.

Сглотнув, чуть соскальзываю ладонью вниз. Едва не жмурюсь от ужаса.

— Ещё, — приказывает он.

Опускаю ещё ниже, к верху его светло-синих джинсов.

— Отлично. Теперь расстегни ремень.

В ужасе поднимаю на него взгляд. Он сурово смотрит на меня.

— Расстёгивай.

Кусая губы, принимаюсь возиться с дорогим ремнём. Наконец, мне удаётся его расстегнуть. Как же дрожат пальцы…

— Умница, — одобрительно произносит Аллигатор. — Теперь расстегни ширинку.

Хватаюсь двумя пальцами за язычок и тихонько тяну его вниз. Из проёма показываются белые трусы с синей полосой сверху. Убрав руки, опускаю голову.

Аллигатор в несколько движений стягивает с себя джинсы, отбрасывает их в сторону, а затем, — я вижу это украдкой, мельком, трясясь от стыда и страха, — единым махом снимает с себя и трусы.

И снова встаёт передо мной.

Опустив голову, стараюсь не смотреть…

Но он не позволяет мне игнорировать себя. Берётся пальцами за мой подбородок и легонько поднимает мою голову, так, чтобы я смотрела перед собой.

Благоговейный ужас…. Вот то, что я испытываю, когда вижу это…

Под аккуратно подстриженным лобком, где чуть курчавятся тёмные волосы, на огромной мошонке с крупными яйцами покоится немаленький, сантиметров пятнадцать длиной, толстый член с крупной округлой головкой. Она виднеется не вся. Бледно-розовая торчит из складок окружающей её гладкой и матовой кожи большого члена.

Тяжёлая такая дубинка с утолщением на конце…

Ужас какой…

— Возьми его в руку, — приказывает Аллигатор.

Чувствую, что не могу. Просто не могу этого сделать…

— Возьми, я сказал, — с нажимом в низком, хищном голосе, повторяет он.

Закусив губу, осторожно делаю, как он велит.

— Подними его.

Член в руке тёплый, податливый, похожий на трубу из гибкой резины, только кожа на нём скользит так, будто она ещё и неплотно обтянута дополнительным мягким и нежным наощупь материалом. Водя легонько сжатой ладонью туда-сюда, я испытываю неловкость и стыд. Однако вскоре к ним примешивается и любопытство, потому что член в моей ладони всё твердеет и твердеет, и к тому же заметно увеличивается и теперь упорно поднимается вверх.

Спустя наверное минуту, он уже торчит так, что не проникнуться восхищением, даже, несмотря на тот ужас, который я испытываю, прроделывая всё это, довольно трудно. Он большой, упругий и очень красивый. Наверное, подобие таких лепили в древности адепты разных культов мужской силы.

Другое дело, что, несмотря на всю эту интимную мужскую красоту и мощь, я и представить не могу, как такая вот дура может вообще поместиться в девушке… Ей же, если по голове стукнуть, человек сознание потеряет…

Длиной член сантиметров двадцать, не меньше, и я, уже подняв его, машинально мастурбирую его рукой, потому что заворожена и зрелищем и тем, что испытываю в этот момент.