Нотариус его высочества - Сорокина Дарья - Страница 16

Каждое слово звучало как издевка надо мной.

Нестабильна. Не контролирует себя. Я зло закусила губу. А что еще остается. Не уверена, что имею право рассказать в суде, что Торрагросса оставил дополнительное распоряжение на мой счет. Тем более ожог на моей руке никак не выглядел случайностью. Метка ударила меня. Несильно, но все же.

Я отвлеклась, задумчиво разглядывая бинты. Пьетро и Горацио явно хотели скрыть ото всех эту лазейку, оставленную только для меня. Могли бы предупредить хоть как-то. Тогда я бы пришла на кладбище ночью, захватила мазь от ожогов и уж точно не оказалась бы в этой отвратительной ситуации. Хотя, с другой стороны, мое бесчувственное тело неопределенное время лежало бы посреди могил.

– Подпись, дата. Не спите, сеньорита. У меня еще много дел на кафедре.

Расписавшись, я передала ему заявление. Немо быстро пробежался глазами по моим каракулям. С поврежденной рукой писать что-то стало еще одним испытанием для меня.

– Хорошо. Сиди здесь, я внесу залог и узнаю, когда состоится слушание по твоему делу.

Немо избавил меня от общения с дежурным. Спасибо ему. Я наблюдала за ним со своего места, лишний раз осознавая, что не хочу и не могу без него. Если у них с Эленой все серьезно… Даже думать об этом больно!.. Я помотала головой.

За стойкой мой мастер провел не так много времени и, судя по красному лицу дежурного, в очередной перепалке с ним вышел победителем.

– Твое слушание по осквернению могилы назначено на двенадцать дня, ровно через неделю. Не опаздывай. Время рассмотрения не составит более пятнадцати минут. Под стражу тебя не поместят. Ограничились предписанием не покидать Фероци до вынесения вердикта. К счастью, залог потребовали небольшой. Однако… – Он выдержал паузу, и я как чувствовала, что меня ждет что-то неприятное. – Тебе нужно будет принести публичные извинения перед студентессами с кулинарного и до суда выплатить штраф за причиненный университету ущерб.

Я стиснула зубы.

– Знал бы ты, что они говорили, – прошептала я, чувствуя, как в горле вновь появляется ком.

– Знаю, Юри. Обо мне это говорили с самого рождения. Я рос, обвешанный грязными слухами. Это мой мир, не твой, и не нужно было вступаться за меня. Тот, кто рьяно оправдывается или ввязывается в драку, лишь убеждает окружающих в правдивости клеветы. Это не идет на пользу ни мне, ни тебе.

Он так холодно отчитывал меня, а я все пыталась найти в его лице хотя бы отголоски прежней нежности. Но мой мастер оставался равнодушным, и никак себя не проявлял.

– Спасибо, что помог.

– Не благодари. Ты оплатишь мои издержки и хлопоты. Я вышлю тебе счет до конца недели.

Еще одну черту подвел. Я даже не смела встретиться с ним взглядом, только слышала, как скрипят мои собственные зубы. Такими темпами, они у меня превратятся в мелкое крошево.

Даже тут я ошиблась, он помог мне потому, что должен, а не потому, что захотел.

Мы вышли на улицу и еще какое-то время молча шли рядом. Его рука была так близко и одновременно так далеко от моей. Что сложного прямо сейчас просто взять его за руку, обозначить свои чувства и желания. Всему Фероци показать, что мне плевать на предрассудки. Но мне ужасно страшно, что он отпрянет.

– Аккольте, чудесная партия для тебя, – вдруг заговорил маэстро. – Столько самоотверженной заботы!.. Как он подхватил тебя, как унес!.. Сказка просто.

Сложно было понять, восхищается он герцогом или глумится.

– Все так старательно сватают мне принца, словно он единственный достойный мужчина в нашем городе.

– Быть может, стоит прислушаться, раз все тебе об этом твердят?

Да что с ним такое?! Довольно. Я ускорилась, но Немо догнал меня, схватил за плечи и уволок в подворотню. Не было ничего романтичного в этом побеге, он больно сжимал мои плечи и нетерпеливо толкал между домами с опасно нависающими над нами балконами. Когда же мы забрели в тупик, в который не выходило ни одного окошка, лишь наверху голубел крошечный квадратик неба, мой мастер с силой прижал меня к каменной стене и на меня разом обрушились сотни спутанных чувств. Страх, надежда и безмерное желание мужчины, который смотрел на меня еще более мятежным взглядом. В нем я читала злость, обиду, подозрение и ответную страсть, граничащую с безумием.

– Я знаю, тебе удалось вызвать его. Что тебе сказал отец? Кто убил его?

Убил? Что?!

Именно сейчас он был настоящим. Улыбчивый Немо в университете, почтительный и отстраненный на похоронах, вежливый с клиентами… Он всякий раз примерял на себя ту роль и маску, которую от него ожидали. Но именно в этот миг злость, утрата и непонимание в полной мере овладели моим маэстро.

– Немо, никто не убивал Горацио. Он уже давно болел. Думаешь, констебли и врачи упустили что-то?

Он до боли сжал мои запястья, не обратив внимания на мой тихий всхлип.

– Он не мог, Юри. Он не мог оставить меня, не мог умереть вот так!.. – кричал Немо. – Квартира в городе, его вещи, да скупые строчки в завещании. Я ждал другого! Ответов, Юри. Всю жизнь я искренне верил, что я не просто случайный ублюдок, что это Горацио однажды по глупости обрюхатил какую-то девушку. Обоим было стыдно перед обществом, потому меня сначала сдали в приют, а после мой собственный отец усыновил меня, чтобы никто не узнал о том позоре. Я верил в это, иначе зачем я ему? Я жил с этими мыслями, и только они не давали мне впасть в отчаяние. Вера. Мы же с ним были похожи, понимаешь?

Я осторожно высвободила одну руку и коснулась лба моего друга. Да он горячее запретительной метки на надгробии!.. Его ужасно лихорадит, еще немного, и он сам потеряет контроль прямо в центре Фероци. Сколько же он держал все это в себе? Почему не захотел поговорить со мной раньше? Но даже таким я любила его, сломленным, полным гнева и боли.

– Я думал, что если докажу свое родство с Горацио Торрагроссой, то все изменится. Я обрету семью, фамилию, имя, я смогу… – Он осекся и долго смотрел на меня, а затем перевел взгляд на мою вторую руку, которая уже начала синеть из-за его захвата, и резко отстранился.

– Ты запутался. Давай поговорим.

Он покачал головой.

– Нет, Юри. Я не запутался. Я даже выкрал кровь Горацио. В университетской лаборатории я сравнивал ее со своей. И пришел к ужасному открытию…

– К какому? – шепотом спросила я.

– Я никогда не смогу отыскать свою родню. Все, кому дают фамилию Тровато, обречены. Это проклятье. Наша кровь становится грязной, необратимо рушатся былые связи. Даже ты можешь оказаться мне кузиной или даже единокровной сестрой. Этого нам уже не узнать.

– Что, прости? – Я с трудом осознавала брошенные Немо слова. – Ты всерьез считаешь, что мой отец мог поступить так с мамой? Да двое моих братьев старше тебя, что ты такое несешь! Интрижка на стороне? Вот какого ты мнения о моем папе?

– Я уважаю его, Юри, – быстро заверил Немо. – Я лишь показываю, насколько все ужасно со мной и моей фамилией.

– Не заметила я уважения. Ты только что назвал моего отца изменником.

– Прости, я не это имел в виду, – искренне извинился Немо. – Я думал, Горацио расскажет обо мне в завещание или намекнет, где спрятано мое настоящее свидетельство о рождении. Я же не был Тровато изначально, я был кем-то другим, у меня была мама, а этой новой фамилией явно пытались скрыть мое происхождение. Ты тоже знаешь что-то, но не говоришь. Но я выясню это, Юри.

Немо осторожно провел пальцем по бинтам на моей ладони.

– Игнио!

Бинты вспыхнули синим огнем, я вздрогнула от испуга, но пламя не причинил мне вреда, лишь начисто спалило ткань, обнажив еще свежий ожог, который даже отдаленно не напоминал метку падальщика. Это был обычный равносторонний треугольник.

– Так я и думал, – горько усмехнулся мастер и поднял мою ладонь к своим губам. – Анастезе, санацио, кьюро.

Приятный холод коснулся моей раздраженной кожи, и боль тут же прошла.

– Герцог зовет себя врачом, но не знает простых лечащих проклятье заклинаний.

Я в который раз восхитилась неординарными способностями моего Немо. Он маэстро не только юридических наук, он умеет изучать свойства крови, делает открытия, даже познал азы целительства. Какие еще таланты он скрывает за маской скромного преподавателя?