Вой (СИ) - Юллем Евгений - Страница 19

— Адрес? — рассмеялся старик. — Дам. На Дальнем Востоке. Двенадцать часов лету в один конец, потом обратно.

— Как это? — удивленно поднял брови я.

— Ты думаешь, земная география играет в Ляди какую-то роль? Нет. Я же говорил, что там могут быть только наши эфирные тела, но не вещественные. С одной стороны это плохо, но с другой — можно находиться где угодно, и расстояния роли не играют. Скажу больше — из всех семи волхвов узкого круга Белой Верви только я физически нахожусь в Петербурге, другие разбросаны по всей Империи, а она у нас большая.

— Как в сетевой игрушке — команда вместе, а на самом деле где угодно? Оригинально.

— Лядь — это место для встреч и волшбы, как черной, так и белой. Есть свои территории, свои места силы и прочее, и прочее.

— Странное место для встреч, — хмыкнул я. — Поприличнее не нашлось? Между Явью и Правью например?

— Оно тоже есть, — с досадой сказал старик. — Но вот только оно принадлежит не людям. И появляться там без приглашения не рекомендуется, хозяева могут обидеться и развоплотить наглеца. Да и невозможно туда попасть обычному волхву.

— Боги?

— Да. Это я говорю на всякий случай, как потенциальному Проводнику. Он может это сделать случайно, но, как я уже сказал…

— Делать этого не стоит, я понял.

— А вот в Лядь может войти любой, даже обычный Одаренный. И Вратник будет обучать тебя там.

— Знать бы еще, как туда попасть…

— А вот этим мы и займемся. Я научу тебя самому переходить границу между мирами и правилами поведения в междумирье. Чтобы ты случайно не попал в историю там. Смерть эфирного тела в Ляди приведет к смерти тела физического, так что придется быть осторожным. Отдохнул? Тогда продолжим…

Я вздохнул. Вот так и ходи в гости к некоторым странным личностям…

Бецкой брезгливо обошел использованный шприц, валявшийся аккурат перед входом в подъезд драной пятиэтажки. Ну и направил Чернобог его в эту помойку… И здесь живет хранитель наследия Черной Верви? Да щас.

Больше эта халупа в рабочем районе напоминает обиталище знаменитых питерских гопников, откуда, собственно, это понятие и пошло. Да и ходить далеко не надо — компания из четырех пьяных рыл, сидевшая на старой поломанной лавочке у подъезда. Уже не просто тепленькие, а почти в умате, жрали беленькую у подъезда, заботливо расстелив газетку с кусками вонючей рыбы, черного хлеба и луковицы.

— Эй, благородный, ты адресом не ошибся? — попытался один из них сложить мычание в слова и поддеть Бецкого. — А то можем и подсказать!

— Вася, не трогай человека, — сказал ему более миролюбиво настроенный собутыльник. — Дела, значит, у него.

— Дела-мандела, — попытался встать ищущий приключений алкаш. — Ща я…

Бецкому это надоело, тем более факел из застарелого перегара с ароматическими добавками бил из того аж метра на два, сшибая зловонием с ног. Он щелкнул пальцами, и алкаш, надсадно кашляя и хватая ртом воздух, рухнул обратно на грязную лавочку. А всего-то навсего примитивный прием Кощной Потворы, вызывающий спазм трахеи. Ничего страшного, через пару минут прокашляется, а пока ему уже не до разборок с благородными и не очень.

Взойдя на крыльцо, Бецкой поморщился, и, достав из кармана чистый платок, брезгливо взялся за ручку двери подъезда. В таких местах можно подцепить все, от тубика до гепатита — шприц у подъезда это подтверждал.

Его ожидало еще одно испытание — в нос шибанул такой духан, которого он давно не нюхал. Смесь кошачьей и человеческой мочи, прогорклой еды, блевотины и помоев просто сбивала с ног не хуже химоружия. Прямо по классику — в зобу дыханье сперло. Стараясь не дышать, он двинулся вверх по старой лестнице с выщербленными ступенями, стараясь в полутьме — лампочки-то в подъезде не было, выкрутили и скорее всего пропили — не влезть в чужую блевотину или кошачье дерьмо.

Вот, как и было сказано, второй этаж. Бецкой остановился у грубо сколоченной деревянной двери, выкрашенной явно стянутой с Путиловского завода охрой — уж больно она напоминала цвет кабин их тракторов. Не отнимая платка от пальца, он осторожно нажал кнопку звонка.

Пару минут за дверью было тихо. Потом за ней зашебуршились, глазок потемнел и, наконец, защелкал открываемый замок. На пороге стояла женщина неопределенного возраста, запахнутая в грязно-розовый халат и с сигаретой в уголке рта.

— Чего тебе? — тетка угрожающе тряхнула головой, при этом бигуди на этой самой голове осуждающе брякнули друг о друга. — Я сегодня не принимаю, у меня эти самые дни. Так что зря пришел, приходи не раньше вторника.

— Я вообще-то не по этой части, — аж подавился от неожиданности Бецкой. — Привет вам от графини Адамовой.

— Точно от нее? — прищурилась тетка.

— А то. Привет передает, ждет в гости, — решил съязвить Бецкой. — Или на постоянное место жительства.

— Упаси боги, — тетка аж отпрянула от двери.

— Я войду? — для проформы осведомился граф и сделал шаг внутрь.

Тетка сделала еще пару шагов назад, из прихожей в комнату. Бецкой пожал плечами и аккуратно закрыл дверь.

— А больше она ничего не передавала?

— Сказала, что есть наследство, которым распорядится тот, кого выбрал Хозяин, — он глянул ее оболок.

Да, спиртными напитками и работой в горизонтальном положении тетка явно злоупотребляла. А еще небольшой черной волшбой, вон как на стогне Зарод висит гвор, передаваемый всем любовникам. Хороший способ обеспечить постоянную клиентуру. А также заразить бесплодием законных жен.

— И как я могу в этом убедиться?

Бецкой вздохнул.

— Хочешь, Зарод закрою, чтобы ни один мужик тебя больше не хотел? Или проще ноги переломать? — Бецкой взмахнул рукой, и тетка от боли рухнула на колени. — Еще доказательства нужны? А вообще, что я с тобой болтаю?

Бецкой пустил плетение подчинения, и тетка рухнула навзничь, не перестав подвывать.

— А теперь встала и отдала мне то, что мое.

— Сейчас…

Тетка, размазывая слезы и сопли пошла на кухню. Странно, подумал Бецкой, в банках с крупами хранит что ли?

Догадка Бецкого была неправильной. Тетка отодвинула половичок и встала на колени. Затем потянула за лямку и вынула несколько надпиленных половиц. А что, умно.

— Вот, — она с натугой вытянула из-под пола тяжелый и объемистый чемодан, закрытый кроме ключа еще и сеткой охранных плетений. — Берите.

Бецкой вытащил огромный чемодан.

— Это все?

— Все.

— Хорошо, — он отряхнул брюки дорогого костюма. — Водка есть?

— Да, — тетка полезла в кухонный шкаф за бутылкой.

— Сейчас ты сядешь, откроешь бутылку и выпьешь ее всю. Завтра ты об этом не вспомнишь, — сделал пасс Бецкой. — Не было у тебя ничего, графиня Адамова ничего тебе не оставляла. Поняла?

— Да, — ответила в трансе тетка.

— Пей!

Бецкой убедился, что тетка взяла стакан, налила его до краев и опрокинула. Здесь убивать не требовалось, да и свидетелей было слишком много. А так — нажрется, проспится и ничего не вспомнит. Ничего не случилось.

Он взялся за ручку чемодана и вышел из квартиры. Тяжелый, однако — наследие явно состояло из вполне материальных вещей. Надо было проверить в квартире, но вряд ли там кирпичи — нетронутые охранные плетения говорили об обратном.

Он вышел из подъезда и пошел к прокатной машине.

— У кого угол тиснул, благородный? — окликнул его один из алкашей.

Бецкой, не обращая внимания на гопоту, открыл багажник и положил туда чемодан. Подошел к водительской двери…

На глянце черного лакового покрытия отчетливо виднелось заботливо выцарапанное гвоздем матерное слово. А алкаши, наблюдая за его реакцией аж залились пьяным смехом. Ну явно, видно чья это проделка.

— Ой, не могу, щас уссусь! — один из алкашей согнулся пополам от хохота.

— Не только. Еще и усрешься, — сказал Бецкой и щелкнул пальцами.