Вой (СИ) - Юллем Евгений - Страница 21

— Тело? — подозрительно спросил я.

— Ну а как же, — заговорщики подмигнул мне он. — Я намерен хорошо с тобой посидеть, да к тому же я привез напитки настоящих сибиряков.

— Надеюсь, не «шило»?

— Обижаешь, брат. В любом случае, пока я не убедюсь… убежусь… короче, буду уверен, что ты в кондиции, я тебя до дома не отпущу.

— Ты в своем репертуаре. Хватило бы и пива с рыбкой попить…

— И это тоже будет, но попозже, — согласился Васька. — Настоящий муксун, юкола. Оттуда привез. Не то, что здесь продают.

— Ну ты и гурман, — сказал я.

— Да и ты, по-моему, тоже не дурак выпить и закусить? Ладно, пойдем в летнюю гостиную, там уже все сервировано для встречи самого дорогого гостя.

Приятно, черт возьми.

— Я смотрю, ты загорел, раздался… Это у вас такая практика была?

— Ага. Ознакомительная, — ответил я. — Потом, правда, в санатории отдохнул. С повышенными физическими нагрузками.

— Не, нинада, — поежился он. — А я белый, как глиста. Но в спортивных соревнованиях не собираюсь участвовать. Максимум — по подниманию стакана.

— Твой любимый спорт, — поддакнул я.

— Да и ты не уступишь. А еще я успел на лыжах походить, и даже медведя на охоте подстрелил.

— Сам, что ли? — я подозрительно глянул на него.

— Ну не только… — смутился он. — Мне помогли, там народ вывозил меня на природу. Решили показать наследнику все прелести севера. Но пристрелил лично.

— Молодец! — значит, у нас была совместная охота. Только я вот заложного мертвеца подстрелил, но об этом, естественно, рассказывать не собираюсь.

— Стараюсь.

— Ну и как тебе север?

— Не, — опять поежился он. — Не мое. Лето — неделя, а до ветру с двумя палками ходить — за одну держаться, чтобы ветром не унесло, а другой — от медведей отмахиваться. Не хочу я туда больше. Да и тут дел полно. Ладно, что мы все обо мне, да обо мне? Сам рассказывай, что тут делал!

— Да я…

— Ладно, за обедом расскажешь, — Васька открыл передо мной дверь. — Во всех подробностях!

— Ты хорошо подумала? — Доброславский прочитал бумагу, которую ему подала Мария, сидевшая напротив него с другой стороны стола.

— Да. Хватит с меня, — хмуро сказала она.

— А ведь подавала такие надежды…

— Были они, да все вышли. Тем более после всего случившегося…

— Ты о своем необдуманном решении вырубить Апраксина, лишь бы не объяснять ему, что творится на самом деле?

— И об этом тоже, — кивнула она. — Я своими руками разрушила то, что было между нами.

— Если оно было, оно и дальше будет. Я не уверен, сможет ли он быстро простить тебя, но, скорее всего, рано или поздно это произойдет. Так что подумай еще…

— Уже подумала, — отрезала Мария. — И не один раз.

— Понятно. Узнаю руку, которая приложила княгиня…

— А она тут при чем? Это мое решение… — начала было Мария.

— И опять необдуманное, как и твои срывы во время последнего задания?- поддел ее Доброславский. — Я дам тебе время подумать еще.

— Нет. Я закончила.

— Ну и куда ты дальше? Вернешься к учебе и одинокому времяпрепровождению? Станешь жить обычной жизнью?

— Иногда так лучше, чем проводить вот так вот молодость.

— И снова узнаю руку княгини, — усмехнулся Доброславский. — Я сейчас пытаюсь отговорить тебя не только как твой начальник, но и родственник. Ты мне не чужая. Поэтому я не могу спокойно смотреть, как ты пытаешься разрушить свое будущее.

— А оно у меня есть? — с вызовом спросила Мария. — В Корпусе? Тем более, как я знаю, есть правило, согласно которому агенты никогда не принимаются на действительную службу.

— Ну во всех правилах присутствуют исключения. Учитывая то, что ты Разумовская, а одна эта фамилия повергает многих в трепет, в агентах ты явно не задержишься. Когда закончишь институт или академию, тебе прямая дорога к офицерским погонам. Кстати, если хочешь — можем вернуть тебя в академию. Досдашь там пропущенные дисциплины, и…

— Нет. Не хочу. Последние месяцы жизни дали мне понять, что я сделала ошибку, ослепленная блеском эполетов своих предков, чьи портреты висят у бабули на стенах. Да, наконец я стала понимать слова бабушки, которые она твердила мне с детства, что не надо обращать внимания на то, что хотят от тебя другие, надо решать самой и делать осознанный выбор. Ходить под левую ногу строем это не мое.

— Но она ведь не помешала тебе стать…

— А зачем? Мы все ненавидим тех, кто желает нам добра, и подчас под руку попадаются близкие родственники. Она дала мне сделать свой выбор, пусть и ошибочный. Теперь я его изменила.

— Не слишком ли круто? Уйти с факультета разведки лучшей военной академии Империи и перейти в гражданский вуз? Пусть и лучший?

— Скажем так. Я переменила приоритеты. И теперь хочу просто жить нормальной жизнью.

— А не помешает то, что придется учиться рядом с Апраксиным? Или ты все-таки надеешься на его прощение?

— Сначала надо себя простить. А потом будет видно

— Ладно, я вижу, что ты для себя все решила. Надеюсь, не передумаешь. Обратно в Корпус путь для тебя будет закрыт, имей в виду, — заметил Доброславский

— Переживу как-нибудь.

— Придется. А теперь по-честному. Я, с одной стороны рад, что ты уходишь. Тебе пришлось тяжело последние два года. Выгорание — штука такая, и не все из нас с этим справляются. Да, княгиня права в том, что я взвалил на тебя непосильную ношу, закрывая глаза на то, что у тебя не тот характер. Помнишь, как я тебя отговаривал заняться этой работой? Тогда, в самом начале?

— Помню. Молодая и глупая была.

— Не только. Тебе не хватало самоутверждения. Вырасти в тени славных — без издевки — предков, да еще когда рядом твоя бабушка-легенда… Это тяжело.

— Ну, с одной стороны, так, — признала Мария. — А с другой стороны хотелось принести пользу не только клану, но и всей Империи.

— Юношеский максимализм, — без тени улыбки прокомментировал Доброславский. — Понимаю. Как и понимал тогда. Потому, как твой дядя, и отговаривал. Если бы у меня были дети, я бы им строго-настрого запретил идти на службу. Это не для всех, и, как выяснилось, не для тебя точно. Повышенные обязательства приводят к срыванию пупка, выгоранию и прочим жизненным и человеческим трагедиям. Как оно и произошло с тобой. Единственно, что тебе очень повезло. Обычно агенты, как носители ценной информации, выходят вперед ногами, ну или их делают такими. Тебе удается вылезти ободравшись, обгоревши, но без бирки на ноге. Тут не только моя заслуга. Естественно, клан Разумовских не потерпит такого. Но в том-то и дело, что за тебя просила не только княгиня.

— Кто же еще? Кто способен защищать мои интересы?

— Я сам удивился, — развел руками Доброславский. — Во-первых, Радомир.

— Тот самый, легендарный?

— Ну да, вы встречались пару раз.

— Помню, — фыркнула Мария. — «Милое дитя!»

— Да, именно такую характеристику он тебе дал. Во-вторых, и это более чем странно, это поддержало «Капище».

— Наш упоротый кибермозг?

— Представь себе, — хмыкнул Доброславский. — Просил поддержать.

— Быстро же меня списали…

— Или, наоборот, спасали. Может, их впечатлила проделанная работа.

— Очень сильно в этом сомневаюсь.

— И тем не менее, основную работу ты сделала. Привела Апраксина к нам и привлекла его к работе.

— Он тоже ваш агент? Хотя да, глупо спрашивать. Кто мне скажет…

— Скажу, хоть это и не положено. И то, только потому, что мне приказали это сделать. Нет, он не наш агент. Отказался наотрез. Но какие-то дела с Радомиром у него есть.

— Опять пошлете вынюхи…

— И в мыслях не было, — отрицательно покачал головой Доброславский. — Более того, приказ — не лезть. Последний на нашей совместной работе. Но и если попросит помощи — не отказывать, по возможности, конечно. Это уже не приказ.

— Надеюсь.

— Более того, Радомир тебе просил передать вот это, — Доброславский полез в стол и вынул оттуда конверт. — Я не знаю, что там. Лично в руки передал, и ладно.