Обнажая запреты (СИ) - Лари Яна - Страница 1

Анна

— Что ты забыла у моей постели, Малая?

Встреча взглядов… Его — льдисто-сизый, парализующий, как выдернутая чека. И мой — напуганный до помутнения. Всё-таки вляпалась!

— Мне уже сутки как девятнадцать, — отзываюсь беспомощно в попытке сменить тему. Абсолютно бессмысленный ход, учитывая, что я продолжаю прижимать к лицу чужую футболку. Его футболку! С его личным, сводящим с ума запахом.

— Взрослая, значит, — жёсткий взгляд оценивающе скользит по моим ногам, и я задерживаю дыхание. — Смотрю, тебе невинность совсем недорога?

— Почему ты спрашиваешь?

Коротко щёлкнув дверным замком, Северный идёт в мою сторону. Движется плавно, расслабленно, будто дичь загоняет.

— Это был не вопрос.

Я не сразу понимаю, к чему он клонит, но когда Дан подходит вплотную, тело леденит сладким ужасом. Так близко друг старшего брата не приближался ко мне никогда. И никогда его интерес не был столь однозначным.

— Пойду поплаваю, — торопливо прячу футболку за спину, будто осталась малейшая вероятность скрыть свой проступок. Не стоило её трогать. Вообще не нужно было сюда заходить! Но соблазн оставить что-то себе на память оказался сильнее. Всё равно Северный через пару дней переоденется в армейскую форму, а я свихнусь от тоски, считая дни до его дембеля.

— Не советую. На берегу не осталось никого адекватного, — вкрадчивый шёпот звучит внятно, но от Дана сильно пахнет спиртным. Я невольно начинаю пятиться. — Большинство разбились по парам и разбрелись по турбазе.

Получается, он сегодня без пары. С чего это вдруг? Неужели я себя чем-то выдала и Дан не захотел портить мой праздник? Господи, мне не должно быть никакого дела.

Нет, не так.

Мне. Нет. Никакого. Дела.

Точка.

— Сегодня ночь Ивана Купала, — шампанское приятным послевкусием играет на языке, несуразно растягивая слова. И всё же я не настолько пьяна, чтобы не различать голодного блеска в его зрачках: одновременно шального и муторного. — Пойду хоть венок на воду спущу.

— Но ты не хочешь никуда уходить.

Голова немного кружится, отчего зрение начинает бесстыже петлять по оттеснившему меня к стене Даниле, чьё атлетически сложенное тело в одних шортах, низко сидящих на бёдрах, манит ещё сильнее.

Широкие плечи, взъерошенный вихрь волос цвета тёмной меди, и совершенно бешеная первобытная энергетика. Дыхание привычно перехватывает, как каждый раз, когда взгляд цепляет ироничный излом его губ. Я даже прикоснуться к нему боюсь, вот только до безумия, до боли, до умопомрачения этого хочу. Но затем вспоминаю, почему должна держаться от него подальше и внезапно начинаю злиться.

Ни одна мать в здравом уме не позволит дочери пойти с таким на свидание. А мой старший брат ещё и свяжет для верности. Потому что сам такой же. Бедбой. Охотник, которому бы только загнать, использовать, найти новую цель. И так по кругу.

— Мне, правда, пора. Я зашла пожелать тебе удачной службы, Северный, — запинаюсь, когда Дан ставит руку возле моей головы. Я пытаюсь не нервничать, но не получается. Хоть убейся не получается.

В панике упираюсь ему в грудь. Зря… Гладкая кожа приятно жжёт ладонь. Чёрт… Чёрт! Хочу уже прошмыгнуть в сторону, но Дан вдруг перехватывает моё запястье и прижимает к стене.

— Это снова был не вопрос, — он почти вплотную склоняется к моему лицу, обдавая губы жарким дыханием. А вот лёгкие сводит от обилия холодных духов: иней на берегу моря, горькие травы. Так пахнет запрет.

Не принесёт он мне счастья! К гадалке не ходи. И я ему принесу одни беды…

— Даня… — горло словно немеет. Я инстинктивно сглатываю, проскальзывая взглядом по его полуголому телу. Чертовски близко…

— Ты плохая актриса, Анюта. И совершенно точно пришла не за этим, — цепкий взгляд мутит сознание, не давая соображать нормально. Мне становится жарко. Так жарко, что щека под жёсткими пальцами кажется отлитой из чистого воска, вот-вот растает. — По-моему, нам нужно кое-что прояснить…

Дан

Клянусь, ещё немного и я рассмеюсь Анюте в лицо. Она так забавно пыхтит, будто видит перед собой как минимум дьявола. Я, собственно, недалеко ушёл. Но не с ней же! Никогда не позволял себе даже думать в этом направлении, не то что делать. Сестра лучшего друга — запрет, а то б уже давно распробовал. На самом деле, охота просто припугнуть немного. Чуть-чуть. Ничего такого.

Бля… как она подорвалась, когда я застал её со своей футболкой! Ручаюсь, бельё у малышки мокрое насквозь. Никогда не думал о мелкой в таком ключе, но вдруг завёлся, что скрывать. Я почти уверен, что являюсь героем её влажных фантазий.

Было. Было пару моментов, когда ловил на себе Анькины совсем недетские взгляды. Хотя вымахала малая. Почти с меня ростом. Высокая, длинноногая, тонкая. Волосы мягкие каскадом тёмного мёда до самого зада. Намотать бы на кулак и лицом к стене припереть, да платье узкое повыше задрать.

Так, стоп, Северный. Включай мозги. Накидался, веди себя прилично. Аньке нужна прививка от страсти к плохишам. И всё. Не внутримышечная. Просто припугнуть.

Сколько таких недотрог первокурсниц прошло через мою постель не сосчитать. Но Анюта Королёва не все. Она часть моего мира, практически сестра. Я только шугану. Струсит, сама побежит, сверкая пятками. И, дай бог, на всю жизнь отучится играть с огнём.

— Да ты пыталась стянуть мою футболку, — в притворном изумлении выдёргиваю скомканную в тонких пальцах вещь. — Ай-яй-яй… А с виду приличная девочка. Зачем она тебе, малыш — нравится мой запах? — отрезаю резче, швыряя тряпку куда-то в сторону и прижимаю раскрасневшееся лицо к своей шее. — Нравится? Может, хочешь попробовать какой я на вкус?!

Не успеваю опомниться, как Анька с тихим стоном прикусывает мою кожу. Прямо над колотящейся от возбуждения веной. И вот это режет мои поводья к ебеням. Рвёт в клочья. Я жадно ловлю ртом воздух, а его ни черта нет. Мягкость влажных губ сжигает кислород.

Совсем не соображает, что творит?! И с кем…

— Серьёзно? Хорошо подумала? — с нарочитой грубостью мну ладонями девичьи бёдра, вжимаясь пахом в плоский живот. Пусть осознает, с чем так беспечно заигрывает.

Толку? Только хуже стало.

Анюта закидывает руки мне за шею, тянется к губам. Свихнуться, как жалобно смотрит своими по-кошачьи раскосыми глазами с дикими расширенными от кайфа зрачками. Так умоляюще, будто умрёт, если меня прямо сейчас не получит. Разбалованный, безрассудный ребёнок. Пять лет разницы, Север! В нашем возрасте это до черта. Она ещё даже не смыслит толком, куда лезет.

О-о-о нет… тут я погорячился. Острые ногти с нажимом спускаются по пояснице, подныривают под резинку шорт… требовательно царапают ягодицу, дразнят. Вжимают теснее! В том, что касается инстинктов всё она правильно соображает. Испугал, называется. Ну нафиг. Я сегодня злой и пьяный. Один разок-то оттянуться можно? Я только надкушу. Всего полминуты.

Губы мелкой даже мягче, чем казались. Сочные. Податливые. Бьют по шарам моментально. Так, что сердце сотрясает нутро ударными волнами — глухо, муторно — будто резко стало весить тонну. Какие полминуты? Вдохнуть бы, не то что оторваться.

— Ты что творишь, ненормальная? — отталкиваю её, резко отстраняясь. Из Аниной груди вырывается разочарованный вздох, но я спасаюсь за безразличием. Остужать одним махом моя врождённая фишка. Даже их со Стасом отец, суровый дальнобойщик, так ни разу не выстоял.

А вот она будто бы в трансе каком-то, обжигает своим ведьмовским взглядом. И вроде не пила особо. Добить, что ли, словами?